Саркози – пятый президент V Республики

Президентская пара неизменно находится в фокусе внимания французов.
Фото Reuters

Известный специалист по Франции, более 20 лет являвшийся советником посольств СССР и России в этой стране, а ныне глава Центра французских исследований Института Европы РАН Юрий РУБИНСКИЙ является автором только что вышедшей из печати книги «Франция. Время Саркози». В интервью, которое он дал по просьбе «НГ» журналисту Александру ИГНАТОВУ, Рубинский рассказывает о личности этого неординарного государственного деятеля, его стиле в руководстве страной и усилиях по модернизации ее социальной и политической жизни.

– За 50 лет, прошедших после прихода к власти в Париже генерала Шарля де Голля и создания V Республики, в резиденции президента Франции – Елисейском дворце, сменились пять лидеров. Николя Саркози, нынешний глава государства, которому вы посвятили книгу, шестой. Чем он, по-вашему, отличается от своих предшественников?

– Мир живет сейчас в эпоху медиатизации всех сторон общественной жизни. Политика, как и экономика, наука, культура, не говоря уж о шоу-бизнесе, олицетворяется определенными людьми. Их политический профиль и личные качества становятся предметом постоянного критического обсуждения, в том числе в СМИ. С этой точки зрения Саркози больше, чем его предшественники, отождествил свою программу и практическую деятельность с присущим именно ему персональным стилем руководства.

В странах с парламентскими режимами практической политикой занимается премьер-министр. Во Франции со времен де Голля дело обстоит по-иному. Хотя там сохраняется пост главы правительства, ответственного перед парламентом, но основные политические шаги делает президент. До сих пор роль премьера сводилась лишь к техническому администрированию и принятию на себя в глазах общества ответственности за непопулярные меры. Он служил «громоотводом» для президента. При Саркози правила изменились. Глава государства начал активно вмешиваться во все вопросы. Со своей стороны премьер Франсуа Фийон сумел вежливо, но твердо отстоять собственную сферу компетенции. В итоге рейтинг премьера оказался выше, чем у самого президента, чего раньше не бывало никогда. Получился своего рода тандем, хотя и не похожий на наш: несмотря на свою популярность, Фийон заранее категорически отказался выставлять свою кандидатуру на следующих президентских выборах 2012 года.

– Такое противоречивое сочетание «гиперпрезидента» с весомым премьером оказалось для Саркози плюсом или минусом?

– Плюсом потому, что он всегда был в курсе дел и у него хватало времени на все. Но и минусом, ибо он брал на себя личную ответственность за все, что удалось и не удалось. Все происходящее так или иначе оказалось завязано лично на президента, а не на премьера. Ему и дадут избиратели оценку ровно через год, в мае 2012 года.

Нестандартная манера поведения Саркози связана как с его динамизмом, так отчасти и с происхождением главы государства. Будучи сыном эмигранта из Венгрии, он считает своим долгом неустанно доказывать всем, а отчасти и себе самому, свою непоколебимую приверженность национальной идентичности Франции, ее культуре, религии, истории, традициям, иногда в утрированной форме.

– Но в свое время левая оппозиция упрекала режим V Республики как раз в чрезмерном отдалении главы государства от повседневных забот французов, сравнивая Елисейский дворец с Версалем времен Людовика XIV.

– Действительно, предшественники Саркози в Елисейском дворце придавали своей должности некий монархический оттенок.

Они редко появлялись на публике, избегали давать интервью, их присутствие на церемониях было скорее исключением, чем правилом. Тогда как Саркози находится в вечном движении и ведет себя как постоянный кандидат в президенты. Между тем лондонский еженедельник «Экономист» утверждает, что настроение у французов сейчас крайне мрачное. На заданный жителям стран Евросоюза вопрос об ожидании лучшего в нынешнем году наибольшими пессимистами оказались французы.

По правде говоря, французы вообще имеют свойство постоянно чем-то возмущаться и винить за это власть имущих, которых, замечу, они сами же какое-то время назад избирали. Недаром эта страна занимает первое место в мире по количеству антидепрессантов, принимаемых на душу населения. Хотя гости Франции считают, что страна живет неплохо. Таково впечатление не только британских корреспондентов, но и многих россиян.

– Что же заставляет французов бежать в аптеки?

– Самые очевидные причины. Высокая безработица: каждый десятый француз ищет работу больше года, а среди молодежи до 25 лет – каждый пятый. Страдает покупательная способность, особенно среднего класса, тогда как доходы ведущих фигур бизнеса и финансового мира, топ-менеджеров, звезд шоу-бизнеса, крупных политиков растут чрезвычайно быстро. Контраст между вершиной и основанием пирамиды французского общества увеличивается. Это создает социальную напряженность, тем более что средний класс за последние десятилетия стал большинством населения и привык к «обществу потребления». Когда что-то полученное ставится под вопрос, ситуация вызывает недовольство. Остро стоят проблемы иммиграции, молодежи и образования.

Добавим к этому низкие темпы экономического роста после недавнего глобального кризиса, дефицит бюджета, системы соцстраха и торгового баланса, разбухший государственный долг. Есть и нерешенные вопросы внешней политики. Среди них будущее европейской интеграции – зона евро находится в тяжелом кризисе. Неприятие французами последствий глобализации с наплывом дешевых товаров из стран Азии. Вопрос о соотношении экономических сил Франции и Германии, баланс в котором меняется в пользу немцев. Ряд острых проблем возник в традиционной сфере влияния Франции в Средиземном море и в Африке. Все они существовали и до избрания Саркози, их нерешенности нынешний президент был обязан своим успехом.

Два его предшественника – социалист Миттеран и неоголлист Ширак – провели в Елисейском дворце четверть века. Оба родились и сформировались до Второй мировой войны и несли на себе отпечаток холодной войны и колониальных войн в Индокитае и Алжире, их взгляды черпались из исторического опыта. Лихорадочная активность Саркози, которая иногда вызывала растерянность партнеров, во многом объяснялась тем, что нужно было наверстывать упущенное.

– Благодаря чему нынешний хозяин Елисейского дворца выиграл соревнование с социалистами в 2007 году?

– Он обещал разрыв с прошлым, которое воспринималось большей частью избирателей как период застоя, если выражаться нашим языком. Иными словами, он сделал твердую заявку на всестороннюю модернизацию. Речь шла не только об экономике и социальных вопросах, но и о государственных институтах, проблемах иммиграции, коррупции и финансовых скандалах┘

Основной лозунг гласил: «Больше работать, чтобы больше зарабатывать!» Социалисты в свое время сократили рабочую неделю до 39, а потом до 35 часов в неделю, но это не увеличило занятость. Саркози предложил иной путь – снижение налогов и сокращение государственных расходов, в том числе социальных. Цель заключалась в том, чтобы облегчить частному сектору инвестиции, ускорить темпы роста, повысить покупательную способность и увеличить число рабочих мест. Его программа включала также обеспечение безопасности граждан, борьбу с преступностью, решение иммиграционного вопроса, расширение диалога государства с Церковью. Эту типично либеральную программу поддержали в 2007 году 53% избирателей – около 19 миллионов французов.

– Можно ли определить сегодня, что удалось и что не удалось президенту?

– Главным фактором, который заметно скорректировал предвыборные обещания, стал глобальный кризис. Франция пострадала от него не больше других, но решить проблему занятости не удалось. После преодоления рецессии рост экономики не превышает 1,5%, что не позволяет выполнить предвыборные обязательства.

Напомню, что важнейшим завоеванием Франции в послевоенный период было создание системы всеобъемлющей социальной защиты: пенсии, здравоохранение, помощь многодетным и т.д. Кстати, Франция сегодня вместе с Ирландией – лидер ЕС по темпам прироста населения. Однако если взять весь круг социальных проблем, то похвалиться ей сейчас особенно нечем. Соцстраху угрожает дефицит фондов перераспределения. Несмотря на отчаянное сопротивление профсоюзов и массовые демонстрации, Саркози удалось пробить увеличение пенсионного возраста на два года – с 60 до 62 лет и мужчинам, и женщинам. Ему пришлось принимать и другие непопулярные решения, навязав, например, работникам госсектора обязательный минимум обслуживания населения в случае забастовок, к примеру, на транспорте. Все эти меры создали определенную критическую массу недовольства: число французов, которые положительно оценивают деятельность Саркози, упало до 22–23%.

– Кто же из избирателей ушел от президента и к кому?

– Четыре года тому назад Саркози удалось объединить, как выражаются французы, все «политические семьи» правого лагеря – избирателей-правоцентристов, неоголлистов, партию которых он возглавлял, а также части крайне правых – Национального фронта. В итоге он победил сам и получил большинство в обеих палатах. Но власть столкнулась с требованием все более жесткого ограничения допуска иммигрантов и высылки нелегалов.

Массовые выступления во Франции не затихают. Люди протестуют против безработицы, продления возраста выхода на пенсию и иммигрантов. Фото Reuters

Хотя связанное прежде всего с кризисом недовольство объяснялось социальными и экономическими проблемами, оно вылилось в неприятие арабов из Северной Африки, как правило, мусульман. Их в католической Франции 3,5–4 миллиона. Общее число иммигрантов составляет 10%, и они сосредоточены в городских пригородах, где обстановка оставляет желать лучшего. Трения между этническими французами и теми, кто сохраняет собственные нравы, обычаи, манеру поведения, стали для президента главной головной болью. Чтобы привлечь голоса с крайне правого фланга, Саркози постоянно усиливал меры безопасности и ужесточал иммиграционное законодательство. Именно в этот контекст вписываются шаги по утверждению национальной идентичности французов, пропаганде истории Франции, забота о ее памятниках и т.п.

Протестный электорат возглавляет Национальный фронт, в руководстве которого произошла смена поколений. В начале 2011 года 82-летнего «исторического» лидера Жана-Мари Ле Пена сменила его не менее харизматичная дочь Марина Ле Пен. Рейтинги ультраправых пошли вверх. Если на выборах 2007 года половина избирателей фронта во втором туре поддержали Саркози, отныне они возвращаются назад, предпочитая, как говорят наблюдатели, «оригинал копии».

– Но ведь в прошлом протестное настроение концентрировалось у коммунистов, которые в последние годы поддерживали Соцпартию┘

– Сейчас Компартия получает от 2 до 4% голосов и как национальная политическая сила сошла со сцены. Часть ее избирателей голосует за социалистов, но многие перешли к ультраправым, которые требуют преимуществ этническим французам при приеме на работу и предоставлении социальных услуг. НФ требует также выйти из зоны евро и вернуться к таможенной защите границ ЕС и самой Франции. Хотя это тупиковый путь, ибо четверть французов работают на экспорт и появление границ как минимум удвоит безработицу. Но результаты налицо: национал-популисты во главе с Мариной Ле Пен имеют шансы получить в первом туре следующих выборов около 20% голосов и даже опередить в первом туре президента Саркози. Что было бы для него политической катастрофой. Конечно, во втором туре победил бы в этом случае социалист, будь он кредитоспособен в личном плане и сумей представить убедительную альтернативную программу.

– Так вы предсказываете поражение Николя Саркози в апреле 2012 года?

– Нет, пока я не считаю игру сделанной и не уверен, что выборы обязательно закончатся сменой хозяина Елисейского дворца. Кризисы доверия президенту случались и ранее при Шираке и Миттеране. Тем не менее они оба переизбирались на второй срок. Сейчас власть нацелена на наведение порядка и ужесточение политики безопасности в целом. Установлено минимальное количество нелегалов, которых местные власти обязаны выслать, – речь идет о 30–40 тысячах в год. Так, высланы были в этом году 30–40 тысяч цыган, приехавших во Францию в основном из Румынии, где их положение весьма незавидно.

– Судя по тому, что вы говорите, между Францией и Россией немало общего в этом плане. А есть ли разница?

– Некоторые уроки из французского опыта явно касаются и России. Прежде всего то, что модернизация – не бесплатная «раздача слонов», а очень долгое и дорогостоящее начинание. Оно требует отбора приоритетов. Все сразу сделать нельзя – для этого просто нет средств. А если пытаться, то можно потерпеть неудачу по нескольким направлениям, как в этом убедился Саркози. Во Франции есть пословица: кто слишком широко обнимает, слабо прижимает┘

Другой вывод таков – приоритеты должны быть комплексными, чисто техническая модернизация недостаточна. Техника и экономика требуют социальных амортизаторов. А они, в свою очередь, должны вписываться в соответствующий демократический контекст. Это нечто вроде матрешки: снаружи – техника, внутри – экономика, а в сердцевине – политика. Политическая и социальная составляющие должны идти рука об руку. Этого не произошло во Франции, не происходит и у нас.

Приняв еще в 2007 году закон о налоговых реформах, Саркози снизил порог максимального обложения налогом всех видов доходов до 50% – раньше он составлял примерно 60%. Это был подарок зажиточным слоям населения. Французы сделали вывод: президент защищает интересы имущих. Как ни пытался он потом компенсировать этот жест, введение «налогового щита» для богатых стало главной неудачей его президентства. В конце концов он был вынужден им пожертвовать.

Сегодня основная проблема внутренней политики Франции – не допустить превращения национал-популизма в арбитра ситуации, не позволить ему влиять на президентские выборы 2012 года. Урок в том, что нельзя заигрывать с национал-популизмом и играть на его поле. Бороться с национал-популизмом на его почве бесполезно и контрпродуктивно.

– Сумел ли новый президент заметно изменить внешнюю политику Парижа?

– Из Парижа при Саркози льется поток инициатив, выходящих далеко за пределы Франции и Европы. Среди них есть вполне здравые идеи о новой финансовой архитектуре, контроле над спекулятивными пузырями или повышении ответственности финансовых структур за свои обязательства. Расширение с «восьмерки» до «двадцатки» – это мысль Саркози. Как и призыв к Обаме не допустить конфронтации Запада с исламом. Париж добился подписания Лиссабонского договора, заменившего провалившуюся конституцию Евросоюза, искал выход из кризиса евро, значительно расширив диалог с США, вернув Францию в интегрированные командно-штабные структуры НАТО, Саркози избежал искушения улучшить франко-американские отношения за счет российско-французских. Во время своей предвыборной кампании 2007 года он критиковал нас за сползание к авторитарности, Чечню, использование энергетики как политического инструмента. Однако, став президентом, продолжил прочно устоявшиеся стратегические отношения с Москвой, сыграл важную роль в урегулировании конфликта с Грузией и в достижении компромисса.

В то же время кое-что президенту явно не удалось. Проект Средиземноморского союза опирался на тех авторитарных арабских лидеров, которые сидели у власти десятилетия. Саркози имел тесные отношения с Бен Али, продавал оружие Мубараку, заигрывал с Каддафи, видя в них надежный оплот против исламского фундаментализма. Повышенная активность Парижа в начале гражданской войны в Ливии была вызвана желанием отмежеваться от компрометирующего прошлого и найти общий язык с будущими новыми режимами арабского мира.

– Что в принципе определяет успех модернизации?

– Уроки модернизации, которые проходят французы, дорогого стоят. Но это тяжелое учение, а не разбор подарков. Кто-то должен за них платить. Причем у разных категорий граждан, чьи интересы далеко не всегда совпадают, а то и вообще сталкиваются, должно сохраняться убеждение в том, что выигрыш, а тем более издержки модернизации, распределены справедливо к пользе национального сообщества в целом. Как в прошлом, так в настоящем и будущем. Контуры нового политического цикла во Франции, рубежом которого станут президентские и парламентские выборы, зависят от ответа именно на этот кардинальный вопрос.