Валерий Кистанов
Воздержание от посещения храма Ясукуни – важное условие улучшения отношений Токио с соседями.
Фото Андрея Терехова
Окончание холодной войны, апофеозом которого стал развал Советского Союза, в свою очередь, ознаменовавший распад биполярной системы мирового политического устройства, застало японский истеблишмент врасплох. Он принялся в спешном порядке вырабатывать внешнеполитическую стратегию, адекватную новым международным реалиям. Однако часто сменявшие друг друга кабинеты министров до самого последнего времени так и не сформулировали внятный и убедительный внешний курс Японии, рассчитанный на длительную перспективу.
Очевидно, в первую очередь это было связано с тем обстоятельством, что почти все кабинеты формировались консервативной Либерал-демократической (а по сути, консервативной) партией (ЛДП), практически бессменно находившейся у руля власти в течение более полувека.
Генеральная линия партии в сфере внешней политики определялась ставкой на военно-политический альянс с США, которые в обмен на свои базы в Японии обеспечивали ее безопасность. До начала 1990-х годов главным вызовом этой безопасности считалась «советская угроза». Однако, как и в случае с НАТО, исчезновение этой «угрозы» не привело к роспуску японо-американского альянса. Более того, он продолжал укрепляться и, подобно Североатлантическому блоку, расширял географию своей деятельности.
Юкио Хатояма, который стал премьер-министром 16 сентября 2009 года в результате сокрушительной победы над либерал-демократами на выборах в нижнюю палату парламента 30 августа, признал, что японская дипломатия находилась в состоянии застоя в течение нескольких десятилетий правления ЛДП. В своем выступлении на Генеральной Ассамблее ООН в сентябре Хатояма обнародовал свою внешнеполитическую концепцию. По его словам, смена власти в Японии поможет стране стать «мостом» для всего мира в решении проблем экономики, окружающей среды и укрепления мира. Он пообещал также, что Япония приложит все усилия для того, чтобы стать «мостом» еще и между Востоком и Западом, между развитыми и развивающимися странами, а также между различными цивилизациями.
Этот универсальный или, точнее, многоцелевой «мост», по замыслам Хатоямы, должен строиться в духе понятия «юаи», являющегося ключевым в его работе «Моя политическая философия», опубликованной незадолго до прихода к власти. Слово состоит из двух иероглифов: «ю» – «дружба» и «аи» – «любовь». В английском языке ему соответствует слово fraternity, которое на русский переводится как «братство».
Как пояснил Хатояма, «юаи»– это «способ мышления, которое уважает собственную свободу и человеческое достоинство, уважая также свободу и человеческое достоинство других». Нельзя не заметить, что в совокупности эти подходы чем-то напоминают «общечеловеческие ценности» и «новое политическое мышление» Михаила Горбачева.
В «Политической философии» Хатоямы наибольшее внимание аналитиков привлекло (а в США вызвало фурор) высказывание о том, что «в результате провала войны в Ираке и финансового кризиса эра возглавляемого США глобализма подходит к концу, и мы движемся от однополярного мира, возглавляемого США, к эре многополярности».
Очевидно, что, внося коррективы во внешнюю политику страны в соответствии со своей политической философией, японский руководитель будет стремиться усиливать ее азиатский вектор. Улучшение отношений с азиатскими соседями, прежде всего с Китаем, становится приоритетной задачей нового премьер-министра. Серьезность его намерений должны подтвердить готовность открыто признать прошлую агрессию Японии в отношении этих стран и воздержание от посещения храма Ясукуни, где почитаются души японцев, погибших на войне, а также казненных военных преступников.
Вместе с тем, выполняя обещание, данное в предвыборной платформе, правящая ДПЯ намерена проводить более независимую от США внешнюю политику и выстраивать более равноправные отношения с ними. Пока это намерение носит больше декларативный характер и не наполнено конкретным содержанием. Понятно, что это весьма трудно сделать в условиях, когда Япония находится под американским «ядерным зонтиком», отказываться от которого она не собирается. Во всяком случае, в обозримом будущем.
Именно поэтому Хатояма заявил, что США остаются краеугольным камнем японской внешней политики. Министр иностранных дел Кацуя Окада также подчеркивает, что Токио не собирается дистанцироваться от Вашингтона, а хотел бы заложить фундамент доверия в отношениях с ним на следующие 30–50 лет.
Тем не менее некоторые шаги в сторону большего равноправия со своим американским патроном, Японией, уже делаются. Так, Токио намерен пересмотреть достигнутое в 2006 году соглашение о передислокации американской военной авиабазы на Окинаве с учетом интересов местных жителей. На это Вашингтон реагирует весьма нервно, и перспективы урегулирования этой проблемы пока не ясны. Определенную порцию негатива в японо-американские отношения может внести и ведущееся сейчас в Японии расследование давнего секретного соглашения между правительством ЛДП и Вашингтоном, разрешающего заходы в Японию американских военных кораблей и самолетов с ядерным оружием на борту.
Вашингтон, похоже, уже смирился с решением Токио прекратить с января следующего года тыловую поддержку в Индийском океане кораблям коалиции стран, ведущих антитеррористическую операцию в Афганистане. Взамен японское правительство обещает предоставить 5 млрд. долл. на реконструкцию страны и возвращение к мирной жизни боевиков «Талибана».
Проводить более сбалансированную политику в отношении США Хатояму вынуждают также его союзники по правящей коалиции.
 Обама и Хатояма нашли общий язык. Фото Reuters |
Вашингтон, со своей стороны, не может скрыть настороженности по поводу указанных действий Токио, однако подчеркивает, что Япония продолжает оставаться главным партнером США в их азиатской стратегии.
Китайский фактор (растущая экономическая и военная мощь КНР) не может не учитываться как в Токио, так и в Вашингтоне. Японцы, в частности, опасаются, что по мере формирования новой глобальной структуры в виде G2 (США и Китай) фокус американской стратегии в Азии может сместиться с Японии на Китай. Вашингтон, со своей стороны, не хотел бы, чтобы укрепление отношений Японии с Китаем шло за счет американских интересов.
Можно с уверенностью говорить о том, что в обозримом будущем геополитический ландшафт не только в Восточной Азии, но и в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом будет определяться главным образом тем, как сложатся отношения в стратегическом треугольнике США–Китай–Япония. В этих условиях сверхзадачей правительства Хатоямы и последующих японских кабинетов явится нахождение «золотой середины» в отношениях с двумя экономическими и военно-политическими гигантами – США и Китаем.
Хатояма рассчитывает, что в этом деле, как и в укреплении позиций Японии в Азии и на мировой арене в целом, его стране поможет создание Восточноазиатского сообщества, которому отведено большое, если не сказать центральное, место в его «Политической философии».
На сегодняшний день эта идея, как и многое другое в «философии» Хатоямы, носит абстрактный характер. Однако можно полагать, что с помощью Восточноазиатского сообщества он хотел бы убить по крайней мере сразу двух зайцев: с одной стороны, действительно добиться большей независимости от США, а с другой – «растворить» в указанном сообществе растущее влияние Китая – своего главного геополитического и экономического соперника в Азии.
Как представляется, правительству Хатоямы будет непросто осуществить в духе заявленного в его «Политической философии» «братства» подходы к ряду внешнеполитических проблем, ставших уже хроническими. Выяснилось, например, что при решении проблемы ракетно-ядерного потенциала КНДР Токио намерен придерживаться прежней линии на ужесточение экономических санкций против этой страны и будет добиваться всеми доступными средствами решения проблемы соотечественников, похищенных северокорейскими спецслужбами.
Что касается России, то, судя по всему, она не занимает много места в философских размышлениях Хатоямы, хотя в отличие от всех предшествующих японских премьер-министров он слывет знатоком нашей страны, а улучшение отношений с ней считается наследственным делом его семьи. Именно его дед, Итиро Хатояма, подписал в 1956 году Советско-японскую декларацию, восстановившую дипломатические отношения между двумя странами.
Однако упоминания о России в предвыборной платформе ДПЯ не простирались далее обещания добиваться скорейшего возвращения «северных территорий» (Южных Курил). Правда, после прихода к власти Хатояма сделал ряд обнадеживающих заявлений о необходимости улучшения отношений с Москвой. Но самые последние его высказывания, в том числе сделанные в ходе российско-японской встречи на высшем уровне на полях саммита АТЭС в Сингапуре 15 ноября, свидетельствуют о том, что он намерен добиваться этого улучшения на условиях территориальных уступок со стороны России.
Таким образом, как оказалось, «Политическая философия» Хатоямы в отношении России базируется на старых подходах. Это подтвердил окончательно принятый японским правительством 24 ноября документ, где говорится, что Южные Курилы «незаконно оккупируются Российской Федерацией».
Если выражаться модной ныне компьютерной терминологией, то, судя по всему, в обозримом будущем в российско-японских политических отношениях «перезагрузки» не предвидится. Важно только, чтобы затянувшийся в них более чем на полвека «ждущий режим» не тормозил развитие связей между Россией и Японией в сфере экономики и других областях.
