Анатоль Ливен
Президент ИРИ Махмуд Ахмадинежад пока не раскрыл свои намерения международному сообществу.
Фото Reuters
В последние годы российская политика в отношении иранской ядерной программы в основном сводилась к реакции на американские инициативы. Поскольку отношения с Ираном и будущее иранской ядерной программы имеют большое значение для национальных интересов России, наступает время, когда Москва могла бы выдвинуть кое-какие собственные предложения, чтобы избежать кризиса.
Для нынешней тупиковой ситуации характерны следующие моменты. Во-первых, все великие державы согласились, что Иран не должен создавать ядерное оружие. Касательно России можно отметить, что ее позиция не столько вызвана боязнью иранской силы сдерживания, сколько с осознанием неизбежности того, что это приведет к распространению ядерного оружия на Ближнем Востоке.
Саудовская ядерная программа могла бы особенно обеспокоить Москву с учетом прошлых связей саудовского государства с исламистскими боевиками в Афганистане, на Кавказе, в Центральной Азии и в других местах, а также из-за потенциальной нестабильности в самом саудовском государстве. Вот почему есть основания верить российским официальным лицам, когда они говорят, что Москва будет за принятие санкций, если Иран начнет программу создания ядерного оружия.
Однако проблема состоит в том, что Вашингтон не уверен в участии России в жестких санкциях, если даже Иран станет создавать ядерное оружие. Эта оценка базируется на том, что Иран очень важен для России по другим соображениям. Поэтому США пытаются предотвратить не только создание Ираном ядерного оружия, но и даже потенциал для создания его. Вероятно иранский истеблишмент искренен в заверениях, что он сам не хочет создавать ядерное оружие, поскольку в полной мере сознает, как это подтолкнет к созданию таких вооружений старых региональных соперников Ирана вроде Турции и Саудовской Аравии. Похоже, что Тегеран хочет быть в таком же положении, в каком находятся ЮАР и Бразилия – быть способным быстро создать ядерное оружие, если это понадобится.
Желание США и Израиля, чтобы Иран отказался даже от потенциала по созданию ядерного оружия, лежит в основе требования Запада к Ирану согласиться на ограничения его ядерной программы, идущие гораздо дальше буквы Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), который Иран соблюдает, как он заявляет. Не удивительно, что это неприемлемо практически для всего иранского политического спектра, особенно в свете того, что США терпимо отнеслись и даже одобрили ядерные программы Израиля и Индии. Поэтому любое соглашение, приемлемое для Ирана, должно базироваться на универсальных стандартах ДНЯО.
Иранцы рассматривают требование Запада отказаться от обогащения урана как еще один пример «капитулянтских договоров», которые западные державы так долго навязывали Ирану. Это отношение масс придает иранским властям смелость идти на риск военного удара со стороны США и даже на более вероятную возможность ужесточения международных санкций.
Конечно, подобная позиция Тегерана подкрепляется весьма обоснованным мнением, что военный удар постигнет неудача. Однако иранские ответные действия в адрес Израиля и США чреваты возможностью полномасштабного конфликта между Ираном и Америкой.
Подобный конфликт серьезно ударит по интересам США в регионе. Но он также в конечном счете навредит и интересам России. Как минимум такая война причинит серьезный ущерб мировой экономике и приведет к поражению западных войск в Афганистане от «Талибана». Хотя на первый взгляд это может выглядеть привлекательно для некоторых твердолобых в Москве, в действительности последствия такого развития событий для России будут негативными.
На мой взгляд, выход из этой головоломки состоит в том, что Россия должна предложить вернуться к положениям ДНЯО и разрешить Ирану продолжать ограниченное обогащение урана под усиленным наблюдением со стороны МАГАТЭ. Это наблюдение должно быть достаточно строгим, чтобы обеспечить предупреждение по крайней мере примерно за год между нарушением Ираном ДНЯО и созданием ядерного оружия.
Это соглашение должно сочетаться с международным договором под эгидой ООН, согласно которому все крупные державы должны взять правовое обязательство прибегнуть к конкретным, детальным и крайне жестким санкциям в отношении Ирана, если он нарушит ДНЯО и двинется в направлении создания оружия. Он должен быть оформлен в терминах международного противодействия распространению ядерного оружия на Ближнем Востоке в целом, включая кивок в сторону желательности признания Израилем наличия у него ядерного средства сдерживания и его участия в той или иной системе международного контроля над вооружениями.
Этот договор должен быть подписан США, ЕС и Россией, а также Китаем и Индией, которые являются ведущими рынками для иранской нефти и газа. Соответственно бремя достижения этого международного соглашения вновь переместится от Москвы к Вашингтону, так как США ныне являются основным союзником Индии и Вашингтону придется применить свое влияние, чтобы добиться согласия Индии. Все это позволит Москве избавиться от нынешней ситуации, когда Запад представляет Россию – весьма необоснованно – в качестве главного международного препятствия давлению на Иран.
Таким образом, Россия может сыграть ведущую роль в том, чтобы международное сообщество смогло начертить настоящую, достоверную и реально осуществимую «красную линию» и твердо ее соблюдать. Этот рубеж – переход к созданию оружия. Это хорошая база для того, чтобы вовлечь иранцев в соглашение, приняв на веру или даже сделав вид, что верим их словам будто они не хотят создавать оружие и их программа преследует сугубо мирные цели. С российской точки зрения такой подход может иметь несколько выгодных аспектов: он снимет обвинения, которые пытается навесить на них Вашингтон, позволит им действовать как один из лидеров международного сообщества, и одновременно поможет разрешить весьма опасный международный кризис.
Дарья Гармоненко