Своеобразная "денуклеаризация"

Декабрьский раунд переговоров в Пекине прорывом не увенчался, но оставил надежду.
Фото Reuters

На переговорах по ядерной проблеме Корейского полуострова после декабрьского раунда в Пекине наступила очередная пауза. Вызвана она как сменой власти в США – государстве, позиция которого имеет ключевое значение для успеха переговорного процесса, и необходимостью для новой администрации определиться с ее собственными первоочередными шагами в этом вопросе, так и логикой развития самого переговорного процесса и реализации достигнутых договоренностей.

Нынешний тайм-аут предоставляет возможность подвести некоторые промежуточные итоги дипломатического марафона, который длится уже пять с половиной лет, пристальнее посмотреть на позиции участников и высказать пусть даже самые общие прогнозы на будущее.

Прежде всего возникает вопрос – почему переговорный процесс оказался настолько затянутым и окончание его не просматривается, не говоря уже о сроках практического избавления полуострова от ядерного оружия? Главная причина, как это ни парадоксально, в том, что официально заявленная цель – денуклеаризация Корейского полуострова – так и не стала приоритетной для большинства участников урегулирования. Проблема нераспространения оказалась подчиненной пусть не столь благородным, но гораздо более важным для них как стратегическим, так и сиюминутным интересам.

Начнем с США. Сейчас уже вполне очевидным является тот факт, что очередное обострение ситуации вокруг ядерных программ КНДР было инициировано Соединенными Штатами, которые, воспользовавшись самими же сфальсифицированным предлогом (якобы наличием у КНДР программы обогащения урана), на рубеже 2000-х годов оборвали курс на некоторое улучшение отношений с КНДР, начатый при Билле Клинтоне, и заодно стали мешать процессу сближения и примирения Севера и Юга, начало которому положил межкорейский саммит 2000 года.

Впрочем, добиться полной разрядки напряженности и примирения в Корее США никогда и не стремились. Для них было и продолжает оставаться выгодным поддержание определенного уровня напряженности на полуострове. Это позволяет им оправдывать сохранение уже на протяжении более полувека у границ России и КНР на Дальнем Востоке сил передового базирования, а также развертывать в регионе ПРО ТВД под предлогом остающейся весьма гипотетической «северокорейской ракетной угрозы». В идеале же было бы неплохо сменить режим или, что одно и то же, развалить его и объединить полуостров под своим патронажем, заполучив уникальный плацдарм на стыке границ России и Китая.

Что же касается северокорейских ядерных программ, то прагматики-американцы понимают, что без полной нормализации отношений с КНДР, которая и нежелательна (по упомянутым выше геополитическим соображениям), и пока что невозможна по внутриполитическим причинам (властвующая элита США не готова официально признать за режимом Ким Чен Ира право на существование), заставить Пхеньян выдать свой ядерный арсенал вряд ли удастся.

Поэтому Вашингтон пока удовлетворился тем, что ему удалось решить три первоочередные задачи – вынудить КНДР прекратить наращивание запасов оружейного плутония, откреститься от торговли ядерными технологиями и воздерживаться от новых испытаний ядерного оружия, нервирующих ближайших союзников США в регионе – Японию и Южную Корею – до такой степени, что они всерьез стали обсуждать возможность обзаведения собственными «средствами сдерживания».

Неконструктивной была и остается позиция Японии. В Токио фактически взялись подменить мандат переговоров, пытаясь поставить решение всех вопросов в зависимость от удовлетворения японских претензий по проблеме похищенных спецслужбами КНДР полутора десятков японцев в 70–80-е годы, носящей явно двусторонний характер. «Зацикленность» Токио на проблеме похищенных продиктована главным образом внутриполитическими соображениями и борьбой японских политиков за голоса националистически настроенных избирателей.

Как и следовало ожидать, этот явно односторонний подход не помог решению проблемы похищенных, а лишь поощрял Токио саботировать выполнение своих обязательств на «шестисторонке».

Японцы буквально держали за фалды старшего партнера, требуя от США не выводить КНДР из списка стран-спонсоров международного терроризма до решения проблемы похищенных. Столь эгоистичная позиция надоела даже Вашингтону, причем настолько, что японский премьер был информирован об исключении КНДР из указанного перечня за 30 минут до публичного объявления об этом решении США.

С другой стороны, американцев с 2008 года стали притормаживать южнокорейцы. Администрация Ли Мен Бака пришла к власти под лозунгами, среди которых были и «исправление» якобы «антиамериканского» и «просеверокорейского» уклонов в политике двух предыдущих президентов от демократических сил – Ким Дэ Чжуна и Но Му Хена. Программа, разработанная окружением Ли Мен Бака в области межкорейских отношений и решения ядерной проблемы, по своему духу весьма напоминала ультимативный стиль, безуспешно использованный администрацией Джорджа Буша в период его первого срока в отношении КНДР. В Сеуле как будто не заметили, что даже в Вашингтоне осознали, что курс на скорейшую смену режима в Пхеньяне явно провалился и поэтому был задвинут на второй план.

В Сеуле официально приветствовали удаление КНДР из черного списка пособников терроризма и даже заявили, что не будут возражать против возможной встречи Барака Обамы и Ким Чен Ира, если она приведет к решению ядерной проблемы. Однако на самом деле, как показали дебаты в парламенте, южнокорейские консерваторы были весьма обеспокоены вероятностью того, что в случае продолжения новой американской администрацией курса на поиск компромисса с КНДР, Сеул с его жестким подходом может вновь, как это случилось во время урегулирования первого ядерного кризиса в Корее в 1992–1994 годах, оказаться исключенным из процесса принятия решений и остаться не у дел.

В итоге южнокорейцы обнаружили себя в малоприятной компании с японцами. И те и другие шлют в Вашингтон вереницы эмиссаров с целью удержать администрацию Обамы от «поспешных» и «необдуманных» шагов навстречу КНДР.

В Пхеньяне же не спешат с принятием решений, которые на третьем этапе денуклеаризации (к нему стороны вроде бы вот-вот должны начать переходить) будут становиться для него все более необратимыми. Касается это и проблемы верификации. Ведь танкеры с мазутом можно остановить, а списки «изгоев» вновь пополнить, что говорится, в одночасье. А вот изменить местонахождение ядерных объектов, нанесенных на карты после инспекций или восстановить демонтированный атомный реактор так быстро не получится.

И для такого подхода у северокорейцев есть все основания. Там, разумеется, не забыли события 2001–2002 годов, когда пришедшая к власти республиканская администрация Буша без колебаний похоронила все позитивные заделы в американо-северокорейских отношениях, наработанные при демократе Клинтоне, причислила КНДР к «оси зла» и возможным объектам для превентивных ядерных ударов.

Поэтому северокорейцы дали понять, что приоритетом для них является собственная безопасность, для обеспечения которой они-де и обзавелись ядерным оружием. И вовсе не собираются отказываться от него ради нормализации отношений с США, хотя и не исключают такую возможность.

Пока же из Пхеньяна сигнализируют Вашингтону, что готовы позитивно отреагировать на любые конструктивные шаги новой администрации в отношении КНДР. Хотя список северокорейских «ожиданий» до конца еще не ясен, кое-что существенное уже есть.

В Пхеньяне с нескрываемым одобрением отреагировали на упоминание в некоторых документах Пентагона, ставших достоянием публики, Северной Кореи как ядерной державы. Вопреки последовавшим опровержениям, как считают северокорейцы, «это была не ошибка, а вывод, ставший результатом всестороннего и тщательного анализа, проведенного американскими военными властями». Отсюда в Пхеньяне прогнозируют, что «США будут добиваться соблюдения КНДР режима нераспространения путем улучшения двусторонних отношений на основе признания за КНДР статуса ядерной державы». Вследствие этого «шестисторонка», как считают там, «превратится в переговоры между обладателями ядерного оружия о ядерном разоружении».

Определенные надежды на дальнейший прогресс в разрешении ядерной проблемы Корейского полуострова многие наблюдатели связывают с приходом к власти в США администрации Обамы. В этой связи представляется важным не упускать из виду одно обстоятельство. С появлением новой администрации, будь то демократической или республиканской, фундаментальные цели американской внешней политики практически не менялись. Перемены, как правило, касались лишь методов их достижения.

Вот и в докладе «Соединенные Штаты и АТР: стратегия в области безопасности для администрации Обамы», подготовленном на днях пятью авторитетными научными центрами США, занимающимися этим регионом, первой стоит задача, остающаяся неизменной весь послевоенный период – сохранить военные союзы и передовое базирование вооруженных сил США в регионе.

Что же касается корейского направления, то авторы доклада призывают администрацию Обамы не упускать из виду «главный приз», который заключается, как разъясняют они новичкам в Белом доме, «не в денуклеаризации» Корейского полуострова, а в появлении в конечном счете объединенной Кореи, которая станет «глобальным партнером США в мировых делах». Вот такая «денуклеаризация»!