Юлия Петровская Заместитель министра иностранных дел Александр Яковенко, курирующий вопросы участия России в международных организациях и сотрудничества в области прав человека, рассказал в интервью «НГ» о влиянии кавказского конфликта на взаимодействие Москвы с ее основными партнерами в международных организациях и многосторонних форматах.
– Александр Владимирович, как сказались югоосетинский конфликт и признание Москвой независимости Абхазии и Южной Осетии на деятельности России в международных организациях? Стало ли труднее взаимодействовать с другими партнерами и продвигать свои предложения с учетом того, что многие влиятельные страны резко негативно восприняли действия Москвы на Кавказе?
– Нельзя сказать, что события в Южной Осетии и признание Россией независимости двух республик существенно изменили расклад сил в международных организациях. Там, где есть взаимный интерес и реальные перспективы сотрудничества, такое сотрудничество продолжается. Там, где были противоречия, они остались.
В то же время августовские события стали своего рода лакмусовой бумажкой. В международных организациях наиболее рельефно видно, насколько то или иное государство проявляет в своих подходах и оценках ангажированность или двойные стандарты, как оно использует или не использует свой статус для отработки политических заказов. Не менее интересно выглядит и реакция разного рода международных чиновников и так называемых независимых экспертов.
– Осложнился ли, на ваш взгляд, диалог в рамках СБ ООН и других форматах по таким проблемам, как ядерные программы Северной Кореи и Ирана, а также урегулирование в Афганистане? Или по иракской проблеме с учетом того, что в конце года предстоит продление мандата СБ ООН на пребывание там иностранных войск?
– Диалоговые процессы по указанным вами вопросам развиваются по своей внутренней логике, и о каком-либо воздействии югоосетинского конфликта на их продвижение речи не идет. Например, в ходе согласования недавно принятой резолюции по Афганистану мы и все другие члены СБ руководствовались исключительно интересами афганского урегулирования, которые никак не связаны с проблематикой ситуации на Кавказе.
Что касается конкретно Ирака, то действительно менее чем через три месяца истекает мандат многонациональных сил в этой стране, продленный в декабре 2007 года резолюцией СБ ООН 1790. Иностранные войска, как подчеркивается в этом документе, находятся в Ираке по просьбе правительства этой страны. При принятии резолюции 1790 иракский представитель выразил надежду, что со стороны Багдада это будет последняя просьба к Совету Безопасности о продлении мандата многонациональных сил и что в дальнейшем совет сможет не прибегать к мерам, предусмотренным в главе VII Устава ООН.
В настоящее время между США и Ираком проходят переговоры, на которых обсуждаются модальности изменения статуса многонациональных сил и перевода вопроса об иностранном военном присутствии в русло двусторонних отношений между Ираком и заинтересованными государствами. Если в силу каких-либо причин иракское правительство все же решит вновь обратиться к СБ ООН с просьбой о продлении мандата, мы будем готовы во взвешенном и конструктивном ключе участвовать в обсуждении этого вопроса, исходя из дружественного характера наших отношений с Багдадом и интересов поддержания мира и безопасности в регионе. Какими-либо другими расчетами Россия не руководствуется.
– Недавно сообщалось, что в рамках «большой восьмерки» в последний момент был отменен ряд согласованных мероприятий, включая заседания по антитерроризму и нераспространению ОМУ, а также встречи министров иностранных дел и министров сельского хозяйства. Как вы это прокомментируете?
– Действительно, ряд мероприятий «восьмерки», такие как встреча министров иностранных дел в Нью-Йорке, были отменены. Некоторые встречи были перенесены на более поздний срок. Мы сожалеем о том, что в сентябре произошел сбой в работе механизма G8. Очевидно, что он был вызван политическими причинами – позицией тех сил, которые пытаются идеологизировать деятельность «восьмерки», превратив ее в политизированный западный клуб. Такой подход коренным образом расходится с интересами международного сообщества.
На наш взгляд, предназначение «восьмерки» состоит в формировании многосторонних подходов к стратегическим вопросам мирового развития, в решении которых заинтересованы все государства, в том числе развивающиеся. «Восьмерка» должна эволюционировать в сторону превращения в действенный механизм коллективного лидерства в современном мире, представительный в географическом и цивилизационном отношениях.
На последнем саммите G8 в июле в Японии были приняты важные решения, касающиеся борьбы с продовольственным кризисом, укрепления энергетической безопасности, содействия развитию, в том числе Африки, противодействия распространению ОМУ и международному терроризму, укрепления потенциала миростроительства, совершенствования систем образования и здравоохранения. Лидеры ведущих стран обсудили вопросы сотрудничества в противодействии изменению климата, договорились о мерах по повышению энергоэффективности. Очевидна роль России в поисках ответов на все эти глобальные вызовы. Нам жаль, что сотрудничество в рамках «восьмерки» по этим очень важным и острым вопросам стало в определенном смысле заложником политических игр. Это может затруднить реализацию решений июльского саммита G8, осложнить работу итальянского председательства в будущем году. Надеемся все же, что этого не произойдет.
Мы считаем, что «большая восьмерка» способна и далее играть позитивную и динамичную роль в решении актуальных глобальных вопросов. Свидетельством того, что это мнение разделяют многие наши партнеры, явилось предложение президента Франции Николя Саркози о созыве на базе «восьмерки» встречи мировых лидеров для обсуждения путей преодоления мирового финансового кризиса. Мы эту идею поддерживаем, считаем ее давно назревшей.
– Какую роль в этом обсуждении может сыграть Россия?
– Президент Дмитрий Медведев неоднократно поднимал вопрос о несоответствии мировой финансово-экономической архитектуры современным условиям глобализации. Говорил он о необходимости ее реформирования и на последнем саммите «восьмерки», и незадолго до этого на саммите Россия–ЕС в Ханты-Мансийске. К сожалению, тогда серьезных, прорывных решений на этом направлении достичь не удалось. Как говорится, пока петух не клюнет, мужик не перекрестится. Нарастание кризиса в последние месяцы заставляет G8 вернуться к теме состояния глобальной экономики и мировых финансов. Россия готова ответственно и конструктивно участвовать в совместной выработке необходимых решений, что было вновь подтверждено в ходе недавних встреч вице-премьера, министра финансов Алексея Кудрина с коллегами в Вашингтоне.
Очевидно также, что глобальные проблемы не могут решаться в рамках «восьмерки» без учета мнения развивающихся стран. Мы выступаем за максимальное взаимодействие G8 с нашими партнерами по БРИК и другими ведущими странами Азии, Африки и Латинской Америки.
Не так давно были приняты решения о проведении в октябре–ноябре ранее отложенных заседаний в рамках Хайлигендаммского процесса – структурированного диалога «восьмерки» с Бразилией, Индией, Китаем, Мексикой и ЮАР. Мы удовлетворены этим. Рассчитываем, что такое взаимодействие будет расширяться и углубляться.
В целом надеемся, что наши партнеры по «восьмерке» вернутся к прагматичному подходу и отдадут приоритет равноправному взаимовыгодному сотрудничеству, нацеленному на решение актуальных вопросов глобальной повестки дня. Россия выступает именно за такое сотрудничество и готова внести свой вклад в достижение результатов.
– Вернемся к кавказскому кризису. Парламентская ассамблея Совета Европы (ПАСЕ) на своей осенней сессии приняла резолюцию, в которой просит Россию аннулировать ее признание независимости Абхазии и Южной Осетии. В документе, в частности, говорится, что «с точки зрения международного права такое понятие, как «защита граждан за границей», является неприемлемым. Таким образом, ассамблея выражает обеспокоенность в связи с проводимой Москвой политикой в отношении других государств, где проживает значительное число российских граждан. Как вы прокомментируете этот документ? Как, на ваш взгляд, кавказские события отразились на взаимодействии в рамках Совета Европы?
– Принятие подобной резолюции, на наш взгляд, свидетельствует о том, что значительная часть парламентариев Совета Европы – я не говорю об известных «записных русофобах», никак не может или не желает адаптироваться к тому обстоятельству, что Россия сегодня – это не Россия 90-х годов. Возрождение нашей страны, ее возвращение в качестве одного из ведущих факторов современных международных отношений, очевидно, им не нравится. Как не нравится и наша способность и готовность твердо, а если потребуется и жестко, отстаивать национальные интересы. Защищать их, хотел бы подчеркнуть особо, действуя в строгом соответствии с международным правом и не нарушая наших международных обязательств.
Взгляните на название резолюции ПАСЕ – «Последствия войны между Грузией и Россией». Так на Западе упорно именуют нападение Грузии на Южную Осетию. Россия с Грузией не воевала. Мы в соответствии с имеющимся миротворческим мандатом лишь провели операцию по принуждению к миру зарвавшийся тбилисский режим, предпринявший агрессию против Южной Осетии и российских миротворческих сил.
Кстати, об этом прямо сказано в упомянутой резолюции – «начало обстрела Цхинвала грузинскими войсками 7 августа 2008 года привело к новому витку эскалации, а именно к открытым и полномасштабным военным действиям». Признается также, что Грузия применяла тяжелое вооружение и кассетные боеприпасы, прямо констатируется нарушение Грузией международного права и обязательств по разрешению этого конфликта мирными средствами. Так что у парламентариев Совета Европы все же хватило смелости назвать инициатора конфликта. На том, однако, объективность депутатов ПАСЕ и закончилась.
Резолюция изобилует странными рассуждениями о якобы проводимой российскими властями особой политике в отношении других государств, где проживают российские граждане, о неприемлемости с точки зрения международного права «защиты граждан за границей», неадекватном ответе России и т.п. Иными словами, нам, видимо, предлагают молчаливо взирать на вооруженную агрессию Тбилиси и массовые убийства мирных жителей Южной Осетии, в том числе российских граждан. Этого не будет.
Совсем уже несерьезно выглядит требование к России отозвать решение о признании независимости Южной Осетии и Абхазии. Мы поступили единственно правильным способом с тем, чтобы обеспечить выживание этих народов. Тбилиси своей агрессией сам поставил крест на возможности примирения с абхазами и осетинами. Мы лишь были вынуждены констатировать реальное положение вещей.
Нашим представителям удалось убедительно и аргументированно донести до сознания своих коллег в ПАСЕ тезис об абсолютной бессмысленности и контрпродуктивности попыток изоляции России. Отрадно, что у членов ПАСЕ хватило здравого смысла не пойти на поводу у небольшой группы депутатов, истерично призывавших «наказать» Россию, лишить ее права голоса в ассамблее. Как известно, эти попытки закончились полным провалом.
Мы будем прилагать усилия, чтобы сохранить конструктивный настрой на взаимодействие в рамках Совета Европы, убеждая парламентариев в правильности и обоснованности наших действий на Кавказе.
– Оказывает ли Россия содействие (если да, то какое) лицам, подавшим жалобы в международные суды на действия властей Грузии?
– Согласно Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, индивидуальным заявителем может быть только сама жертва нарушения прав. Иными словами, право подачи физическими и юридическими лицами индивидуальных жалоб в Европейский суд по правам человека реализуется ими самостоятельно или через их юридических представителей. Государственные органы Российской Федерации не могут являться посредниками в подаче таких жалоб, равно как и в контактах заявителей с Европейским судом.
В настоящее время мы не располагаем точными данными о количестве жалоб, поданных пострадавшими от грузинской агрессии в международные судебные инстанции. По неофициальным сведениям, их уже несколько тысяч. Вместе с тем мы считаем, что действия грузинских войск в Южной Осетии и тех, кто отдавал им приказы, не могут квалифицироваться иначе, чем военные преступления и грубейшие нарушения прав человека, и не должны оставаться безнаказанными, в том числе и с точки зрения международного права.
