Алексей Богатуров Замешанное на горе и гротеске военное противостояние Грузии с Россией не заслоняет по-настоящему фундаментальной проблемы отношений России с Соединенными Штатами. Август 2008 года – полномасштабная информационная война Москвы и Вашингтона и неожиданно резкий рост политической напряженности. Ничего отдаленно похожего в международных отношениях не было со времени пика советско-американской конфронтации из-за размещения американских крылатых ракет в Западной Европе в 1983 году. Не было с 1945 года и ни одного случая конфронтации военно-морских сил в Черном море. Не зафиксировано ни одного с 1969 года (о. Даманский) случая нападения иностранных регулярных формирований на российских военнослужащих. Наконец, с окончания вьетнамской войны в 1973 году не известно ни одного случая прямого противостояния русских и американских солдат – хотя бы в чужой форме и составе иностранных контингентов.
Ключевой вопрос – цели американской политики: является или притворяется Михаил Саакашвили ее инструментом?
Никто из официальных представителей администрации США ни разу ясно не пояснил – были или не были в Вашингтоне осведомлены о планах военного нападения Грузии на Цхинвал вообще и на размещенных в Южной Осетии российских солдат в частности. Логика молчания понятна: не подтверждать и не опровергать. В опасных или слишком деликатных ситуациях так поступают все. До сих пор невозможно установить, скажем, знал или не знал точно Сталин, в какой день и во сколько Северная Корея собиралась напасть на Южную в 1950 году. Начало войн окутано тайной, а тот, кто войну начинает, инстинктивно боится ответственности. Во всяком случае, США не хотят сегодня отмежеваться от авантюры Грузии точно так же, как полвека назад СССР не хотел отмежеваться от провокации Северной Кореи.
Запад пытается ввести обсуждение ситуации вокруг Южной Осетии в русло не рационально-рассудочных, а эмоционально-оценочных суждений. Как и в первые дни войны, разговор с российскими представителями пытаются удержать в кругу подразумеваемых, но не основанных на знании фактов, и поэтому ложных оценок. Зарубежные коллеги пытаются смонтировать выгодный им, но не объективный политико-психологический и международно-политический контекст самого конфликта и поиска путей выползания из него. Вместо диалога получается «клиника неврозов».
Но продуктивный разговор об урегулировании этнополитических схваток и – говоря прямо – профилактике большой войны возможен только на поле безоценочных и неаприорных суждений. Борясь против атеизма и коммунизма, мы не заметили, как погрузились в язык новой религиозной догматики.
Вместо поиска решений силы уходят на попытки навязать друг другу свои символы веры. Кто менее не прав – Медведев или Буш, Саакашвили или Кокойты с Багапшем?
Между тем значение для мира имеет только один вопрос. Был или не был у Вашингтона умысел использовать Грузию как инструмент прощупывания прочности военных позиций России на Кавказе, военно-политической решимости ее руководства и эффективности процесса принятия решений в России по вопросам военной политики? С аналитической точки зрения положительный ответ на этот вопрос может быть решающим аргументом в оценке – с учетом и в сопоставлении других факторов – вероятности реальных военных приготовлений США против России.
Судя по содержанию и тону высказываний российского руководства, в Москве начинает преобладать мнение о том, что в США не отдают себе отчета в «цене противостояния». Осмысливая заявления американских политиков, приходишь к выводу, что и в Вашингтоне шокированы жесткостью позиции Москвы. Действительно, ни разу за 25 лет Россия так решительно себя не вела, поскольку непосредственно на ее границах войн не было.
В конце 60-х – начале 70-х годов СССР и США, исходя из опыта двусторонних отношений, войны во Вьетнаме и советско-китайского противостояния, заключили несколько соглашений о предотвращении случайной войны между собой, в том числе ядерной. Их смысл состоял в исключении столкновения двух держав из-за действий третьих стран, в том числе провокационных. После распада СССР американская сторона убедила Россию в том, что эти соглашения утратили смысл, поскольку они «перестали отражать новые реальности».
Уверен, что это было ошибочное суждение. Москве и Вашингтону необходимо вступить в консультации для выработки формальных или неформальных, но обязательно эффективных правил поведения в конфликтах с третьими странами, вероятность и риск которых, судя по тенденциям последних десяти лет, будет возрастать и затрагивать интересы безопасности российских границ.
Биполярный мировой порядок имел свои мощные инструменты стабилизации. Современная система международных отношений таких регуляторов не имеет. Остановив бесплодную перепалку, надо такие регуляторы срочно создавать, используя, если надо, элементы прошлого опыта.
Дарья Гармоненко