Николай Сурков Эксперт Стокгольмского международного института исследований проблем мира (СИПРИ) Виталий Федченко прокомментировал «НГ» ситуацию вокруг ядерных программ Ирана и Северной Кореи, а также рассказал о рисках, которые возникают в связи с намерениями различных стран развивать атомную энергетику.
– Сколько лет, по вашим оценкам, понадобится Ирану для создания ядерной бомбы?
– На этот вопрос нельзя ответить однозначно. Ответ зависит от решимости иранского руководства (которое, отметим справедливости ради, отрицает намерения получить ядерное оружие), международной обстановки, деятельности инспекторов и руководства МАГАТЭ, успехов иранских инженеров и ученых и многих других факторов. С технической точки зрения самый сложный этап в изготовлении ядерного оружия – это получение делящегося материала – высокообогащенного урана или плутония.
Иран сейчас активно пытается осваивать технологию центрифужного обогащения урана и заявляет о намерении обогащать уран не более чем до 5%. Такого рода деятельность не только формально не запрещена Договором о нераспространении ядерного оружия, но и в некотором смысле поощряется cтатьей 4 ДНЯО (при условии выполнения cтатьи 2 – отсутствия разработки ядерного оружия).
Проблема заключается в том, что низкообогащенный уран можно «дообогатить» и получить пригодный для использования в оружии высокообогащенного урана. При этом энергии и времени это может занять даже меньше, чем обогащение природного урана до низкообогащенного. Таким образом, теоретически, нарабатывая низкообогащенный уран, Иран сокращает время, нужное для получения высокообогащенного урана в случае, если решение о его изготовлении будет принято.
– Какими мощностями для создания ядерного оружия Иран располагает сейчас? В Иране действительно есть предприятие, на котором занимаются конструированием бомбы?
– Практически все эксперты, занимающиеся вопросами нераспространения, согласны с тем, что само конструирование и изготовление из уже имеющегося высокообогащенного урана простейшего работоспособного ядерного взрывного устройства «пушечного типа» – достаточно простая задача для государства, освоившего (или почти освоившего) обогащение урана или создание баллистических ракет.
Конструирование ядерного взрывного устройства пушечного типа не требует какого-то особенного специального строительства и в принципе может быть осуществлено в уже имеющихся университетах и научных центрах. Проверить отсутствие таких работ в любой стране очень сложно. Кроме того, почти все технологии и предприятия, необходимые для создания такого устройства, могут иметь и вполне мирные применения. Есть только одна организация, способная авторитетно судить о существовании или отсутствии мощностей по производству ядерного оружия или предприятий, занимающихся его конструированием – это МАГАТЭ.
– Подтверждается ли американское утверждение о наличии у КНДР урановой программы?
– США обвинили КНДР еще в 2002 году в том, что эта страна скрытно развивает технологии обогащения урана. Однако такие утверждения делались не только США. В своих мемуарах «На линии огня», опубликованных в 2006 году, президент Пакистана Первез Мушарраф прямо говорит о том, что Абдул Кадир Хан и его сеть предоставили Северной Корее небольшое количество центрифуг и другого оборудования, а также техническую информацию.
Неизвестно, насколько далеко Северная Корея продвинулась в развитии обогатительных технологий, но с 2007 года разведывательные организации США «снизили градус» обвинений. Несмотря на это, вопрос об обогащении урана в КНДР по-прежнему стоит на повестке дня. Вместе с определением точного количества плутония, произведенного в КНДР, а также вопросами распространения чувствительных технологий из КНДР в другие страны. Ядерное взрывное устройство, испытанное КНДР в октябре 2006 года, почти наверняка было сделано на основе плутония. Именно по этой причине точный учет плутония, произведенного на реакторе в Йонбене, имеет первостепенное значение. Нужно убедиться, что Северная Корея не спрятала где-нибудь плутониевое взрывное устройство «на черный день». Остальные вопросы – обогащение урана и распространение технологий – тоже необходимо решать, но позже, без риска повредить главному – учету плутония.
– Создает ли увеличение числа стран, развивающих ядерную энергетику, новые риски в сфере безопасности?
– Да, создает. С одной стороны, существует вероятность того, что какая-либо страна будет развивать ядерные технологии в рамках мирной программы, а потом решит выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия и использовать эти технологии в военных целях. С другой стороны, возрастет оборот ядерных материалов. В нем будет участвовать больше стран, соответственно, этот процесс станет труднее контролировать и обеспечивать его безопасность. В результате увеличится риск того, что при транзите с ядерными материалами может что-нибудь случиться, например ими могут завладеть террористы.
Существуют два пути развития ядерной энергетики. Можно создать полный цикл с технологиями обогащения, переработки ядерного топлива, выделения плутония, как это сделали промышленно развитые страны. Можно просто покупать атомные электростанции, топливо для которых будет поставляться из-за рубежа, а затем отправляться обратно для переработки.
Есть американская программа Global Nuclear Energy Partnership (GNEP), которую Вашингтон активно пропагандирует. Суть ее в том, что можно разделить страны на две группы: те, у которых уже имеются все технологии и создан полный ядерный цикл, и те страны, которые хотят пользоваться атомной энергетикой. Главный аргумент в пользу GNEP такой, что создавать полный цикл на территории каждой отдельно взятой страны экономически нецелесообразно. Не нужно каждой стране иметь свой обогатительный завод или завод по переработке ядерного топлива, потому что они должны быть очень большими, чтобы приносить экономическую выгоду. Например согласно расчетам российских специалистов, чтобы обогатительный завод окупался, нужно иметь хотя бы 10 больших современных реакторов. Понятно, что многим странам это просто не нужно. И это только один аспект проблемы. Другой аспект – это изготовление ядерного топлива. Для этого требуются очень сложные технологии, развивать которые чрезвычайно дорого.
Если страна не очень большая и при этом она хочет развивать ядерную энергетику, скорее всего ей будет невыгодно создавать на своей территории все предприятия ядерного цикла. Для крупных стран это экономически оправданно, для стран средних и маленьких это не имеет вообще никакого смысла.
Такая же ситуация с исследовательскими реакторами, хотя причины этого несколько другие. Сейчас есть идея использования одного хорошего исследовательского реактора сразу несколькими странами, вместо того чтобы строить на территории каждой страны по маленькому реактору, который они могут себе позволить по отдельности и в итоге получать худшие результаты.
По большому счету строительство в стране атомных электростанций еще не предполагает появления технологий, которые позволяли бы создать ядерное оружие. Ядерная электростанция сама по себе очень мало отношения имеет к ядерному оружию.
– Какой можно сделать вывод? Стоит ли тревожиться по поводу намерений развивающихся стран создавать ядерную энергетику?
– Если развивающиеся страны будут строить на своей территории ядерные электростанции и больше ничего, то ничего страшного в этом нет. С одной стороны, увеличится число игроков на рынке ядерных материалов, а с другой – обычное топливо для атомных электростанций не представляет большой ценности для террористов. Из него даже нельзя сделать эффективную «грязную» бомбу, потому что свежее ядерное топливо само по себе не такое радиоактивное. Если террористам удастся захватить свежее ядерное топливо, они, конечно, могут это использовать в пропагандистских целях, но технически толка им от него будет мало.
Что же касается самого увеличения мирового оборота, то нужно развивать контроль за экспортом ядерных материалов и технологий.
