Первый год Николя Саркози

Одной из стран, которые наиболее энергично и оперативно отреагировали на череду недавних природных катастроф и политических скандалов в Юго-Восточной Азии, была Франция. Призывами бойкотировать открытие Олимпиады в Пекине и жесткой критикой властей Мьянмы, пострадавшей от циклона, Париж подтвердил взятый год назад президентом Саркози курс на более активное участие в международной политике. Промежуточный итог, правда, оказался весьма неожиданным – министр иностранных дел Бернар Кушнер стал самым популярным политиком во Франции, в то время как его шеф, Николя Саркози, опустился на нижнюю строчку рейтинга народной поддержки: в мае его политике доверяли всего 42% французов.

Подобная контрастность политических предпочтений обусловлена особенностью национального менталитета французов, которые, как и русские, весьма восприимчивы к проявлениям державной мощи, но при этом в отличие от них сверхкритичны к внутренней политике любого правительства. Чем же провинился Саркози перед избирателями и так ли печальны на самом деле итоги первого года его президентства?

Для начала необходимо отметить, что общественное мнение во Франции формируют служащие, которые, являясь самой многочисленной социальной группой, оценивают эффективность любого правительства по итоговой графе расчетной ведомости и ценникам в супермаркетах, а не по динамике макроэкономических показателей и даже не по годовым отчетам. И именно эти люди острее всего почувствовали, что за год – с апреля 2007 по апрель 2008 года – цены на основные товары в крупных торговых сетях выросли на 5,3%, инфляция составила 3%, расходы на бензин увеличились, авиабилеты подорожали, а зарплаты остались на прежнем уровне.

Таким образом, неблагоприятная внешнеэкономическая конъюнктура стала первой и главной заботой для команды нового французского президента. Крепнущая европейская валюта повышала стоимость французских товаров за рубежом, спрос на продовольствие в мире загнал индекс потребительских цен вверх, подорожание энергоресурсов привело к увеличению расходов предприятий, а «атлантическое цунами» ипотечного кризиса снизило спрос на кредиты и, как следствие, объемы покупаемого в стране жилья.

И хотя повлиять на внешние факторы Саркози был не в состоянии, кое-что ему удалось сделать. Уже 27 мая правительство Франсуа Фийона на заседании Национальной ассамблеи представит законопроект о модернизации экономики. Именно он станет главным оружием в борьбе за повышение покупательной способности французов.

Саркози сделал ставку на традиционные рыночные инструменты. Тройной механизм законопроекта нацелен сразу на несколько мишеней. Во-первых, отмена обязательных разрешений на открытие торговых центров площадью до 1000 кв. м приведет на рынок новых ритейлеров, а снятие запрета на переговоры об уровне цен между крупными торговыми сетями и поставщиками – новых производителей. Во-вторых, введение дополнительных рабочих часов позволит предприятиям частично нивелировать ущерб от гуманистической, но экономически разорительной практики 35-часовой рабочей недели. В-третьих, право работников на получение определенной доли прибыли предприятия снизит давление на их кошельки в качестве потребителей. По самым смелым прогнозам, первые результаты этих мер можно будет увидеть не раньше конца года.

Однако наиболее важным «барометром» эффективности французского президента и его соратников являются отнюдь не «белые воротнички», а те, кто находится по другую сторону социальных баррикад, – частные предприниматели. Ведь именно эта прослойка людей, обремененная налогами и зажатая в бюрократических тисках, в основном содержит безработных, поддерживает малообеспеченных, сохраняет на рабочих местах непроизводительных работников, наконец, оплачивает всеобщую систему здравоохранения и образования.

Деловая жизнь, которая, по свидетельствам многих предпринимателей, накануне президентских выборов почти замерла, после победы Саркози резко активизировалась. И хотя отношение этой прослойки к политике нового президента остается благосклонным, это доверие во многом выдано взаймы, ведь за минувший год существенных перемен в жизни предпринимательского класса не произошло. Налоги вопреки обещаниям остались на прежнем уровне, 35-часовая неделя до сих пор не отменена, получение банковского кредита, как и прежде, является весьма проблематичным.

Более того, последние инициативы Саркози в сфере трудовых отношений – допустить работников к участию в прибылях предприятия и ввести компенсацию в пользу государства (!) за каждого уволенного в размере 2–6 минимальных размеров оплаты труда (то есть от 2600 до 7800 евро) – в рамках коллективных увольнений выглядят сугубо популистскими и способны подорвать веру предпринимательского сословия в политику президента.

Франция является одной из немногих европейских стран, где экономические успехи правительства во многом обусловливаются его способностью решать социальные проблемы. Таких проблем у Франции – легион. Среди них: относительно высокая безработица, высокие расходы на социальные пособия и самое наболевшее – неконтролируемая иммиграция населения из бедных стран. Именно в борьбе с последним пороком Саркози удалось добиться наибольших успехов.

Позитивный эффект обусловлен тем, что французский президент решительно продолжил ту линию, которую выработал еще в бытность министром внутренних дел. В ноябре был принят закон, касающийся управления иммиграцией, интеграции и убежища, который ужесточил порядок выдачи виз и вида на жительство членам семей работающих и проживающих во Франции иностранцев. Однако главным достижением, на наш взгляд, являются не столько положения закона, сколько попытка проблематизировать сам вопрос иммиграционной политики.

В докладе парламенту об основных направлениях иммиграционной политики, выпущенном в декабре 2007 года, французские власти осмелились честно и непредвзято исследовать эту проблему и, что самое важное, сформулировать собственные приоритеты. Впервые за долгие годы фактически неконтролируемой миграции было заявлено: «Мы должны утвердить право Франции определять, кто может обосновываться на французской территории, а кто нет». Это означает, что Франции предстоит реорганизовать систему управления миграцией и придумать способы отсекать нежелательных мигрантов еще до их появления на границе.

До сих пор основной поток мигрантов въезжает в страну для воссоединения с семьей, в то время как люди, приезжающие на работу, остаются в меньшинстве. В 2005 году Франция выдала 92 тысячи видов на жительство для воссоединения с семьей и лишь 11 тысяч (то есть 7% общего числа) видов на жительство на основании контракта на работу. Таким образом, экономическая миграция, многими рассматривающаяся как неизбежный негативный эффект глобализации, стала для саркозистской Франции желанной целью. Как отмечает министр по делам иммиграции (тоже, кстати сказать, новшество Саркози), «мы стремимся к тому, чтобы доля экономических мигрантов в ближайшие пять лет выросла до 50%».

Первый год президентства Саркози продемонстрировал всему миру и прежде всего французскому обществу преемственность курса, который был задан еще Аленом Жюппе и продолжен – с небольшим перерывом на Лионеля Жоспена – Жан-Пьером Раффареном и Домиником де Вилльпеном. Так что сегодня французский президент в определенной степени пожинает плоды титанических усилий предшествующих двух премьеров по перестройке французского общества. Однако масштабы французского бюрократического консерватизма столь велики, что для его преодоления президенту понадобится «волшебная палочка». А по меткому замечанию одного знакомого французского предпринимателя, «казна пуста», а цены на палочки (волшебные или нет) за последнее время сильно выросли.