Бахтияр Тузмухамедов Приходится исходить из неизбежности начала строительства компонентов системы противоракетной обороны США в Европе, а может быть, и в Евразии – если в этот процесс будет вовлечена Турция. Можно предположить, что нынешняя вашингтонская администрация постарается, чтобы до ее ухода из Белого дома работы на европейских объектах, их конструкторское и производственное обеспечение, наконец, их финансирование достигли размаха, который новый президент, будь у него/нее такое желание, не сможет свернуть без ощутимых потерь. Чего можно требовать от американцев, чтобы свести к разумному минимуму нашу озабоченность угрозами, действительными или воображаемыми, которые может таить в себе будущая система ПРО, и чем заинтересовать их самих?
В конце 60-х годов, на заре переговоров об ограничении стратегических вооружений, предметом вырабатывавшихся соглашений были сопоставимые системы и их приблизительный баланс, складывавшийся из многих компонентов. Точность ракет, оснащенность их разделяющимися боевыми блоками, превосходство в подводном флоте у одной стороны отчасти компенсировались мощностью боезарядов, числом носителей, защищенностью пусковых шахт – у другой. Кроме того, эксперименты с объектовой ПРО привели к тому, что США свою развернутую было систему законсервировали, а СССР активно развивал. Не будем забывать и о том, что системы наблюдения за деятельностью партнера с помощью национальных средств (спутников различного назначения, стационарных и мобильных РЛС), находящихся за пределами его территории и не нарушающих его суверенитета, были не столь развиты, как сейчас.
Итог переговоров – пакетное соглашение 1972 года с заложенным в него потенциалом совершенствования: Договор об ограничении систем ПРО как неизменный компонент и Временное соглашение об ограничении СНВ как основа для дальнейшего процесса регулирования (путем ограничения, сокращения или даже ликвидации) стратегических вооружений.
Не буду пересказывать всю историю переговоров и анализировать заключенные договоры. Достаточно того, что из-под процесса СНВ выбита основа – Договор по ПРО, судьба российско-американского Договора о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений, срок действия которого истекает в 2009 году, неясна, а в 2012 году должно завершиться действие Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов, который по сути своей является не плодом кропотливых переговоров и выверенных обоюдных обязательств, а констатацией односторонних заявлений США и РФ, положенных на официальную бумагу.
Судя по оценкам некоторых пессимистически настроенных специалистов по стратегическим вопросам, убедительной угрозы для США Россия более не представляет, да и не принято сейчас в мировых делах полагаться только на устрашение.
Если США возьмут на себя юридическое обязательство довести строительство РЛС и пусковых установок противоракет в Европе до некоторой стадии, после которой, в случае выявления признаков прогресса в иранской ракетной программе, им потребуется три–шесть месяцев до завершения развертывания и постановки компонентов на боевое дежурство, и заморозить работы на этой стадии, возникнет вопрос проверки соблюдения такого обязательства. Россия могла бы предложить использовать опыт договоров о ракетах средней и меньшей дальности и об ОСВ и СНВ, в соответствии с которым деятельность по осуществлению обязательств проверялась как национальными средствами, так и группами инспекторов, постоянно находящихся на производственных объектах и местах ликвидации ракет и пусковых установок. Правовой статус инспекторов, их полномочия, средства, необходимые им для выполнения своих функций, были скрупулезно согласованы и зафиксированы в специальных соглашениях.
В нынешних условиях инспекторы могли бы наблюдать за процессом строительства объектов ПРО и соблюдением режима «замораживания». Следовало бы обговорить их присутствие там после завершения пусковых работ, чтобы они могли вовремя зафиксировать действия по переоборудованию компонентов для использования в целях иных, нежели противоракетная оборона. Для участия в инспекторской деятельности возможно могли бы быть приспособлены и существующие структуры – Центр по уменьшению ядерной опасности и Совместный центр обмена данными от систем раннего предупреждения или же созданы новые, подобные консультативным органам, образованным по договорам о стратегических вооружениях. Понятно, что соответствующие соглашения о статусе групп инспекторов должны быть подписаны как с США, так и с принимающими сторонами. Опыт заключения таких соглашений как с Польшей, так и с Чехией (точнее, Чехословакией) у нас есть. В свое время статус находившихся в этих странах советских войск был урегулирован юридическими актами и, если отстраниться от идеологических предубеждений, составлены они были добротно и действовали вполне эффективно.
Есть ли у нас сейчас что-нибудь равнозначное и интересное для американцев, что мы готовы будем предложить взамен? По-видимому, можно было бы доработать наше предложение о совместном использовании РЛС в Габале и, если нет категорических противопоказаний, включить в это предложение новую, более совершенную и, возможно, сопрягаемую с американскими РЛС предупреждения о ракетном нападении, контролирующую южные направления, но уже с российской территории.
А что, если попробовать заинтересовать партнеров идеями из иных сфер и, к примеру, уступить США право транзита, ранее демонстративно не предоставленное, через российскую территорию в интересах операции в Афганистане, которым уже пользуются Германия и Франция? Причем транзита как воздушного, включая аэродромы «подскока» и запасные, так и наземного. И в этой связи, поскольку прогнозы относительно длительности операции, а значит, и людских потерь, весьма неутешительные, можно было бы предложить развернуть в одной из центральноазиатских республик либо на ближайшей российской территории совместный российско-американский госпиталь и реабилитационный центр, где могли бы лечиться военнослужащие коалиции.
Предлагать что-либо подобное в связи с иракской кампанией было бы, пожалуй, слишком опрометчиво, хотя, кто знает┘
Предвижу возмущение некоторых граждан: как это так, иностранные военные, не важно, раненые или здоровые, на нашей земле! Ну, во-первых, задумаемся о положительном психологическом воздействии на американцев такого гуманитарного шага. Во-вторых, иностранные, в том числе американские военные инспекторы, наблюдавшие за осуществлением договоренностей о мерах по укреплению доверия и безопасности, достигнутых в рамках общеевропейского процесса, ДОВСЕ до его приостановления, Договора о ракетах средней и меньшей дальности, и так неплохо освоили нашу территорию. Кроме того, Россия является стороной Соглашения о статусе сил в рамках программы НАТО «Партнерство ради мира».
Приведу эпизоды из истории российско-американских отношений в сфере обороны. Еще в 1832 году между двумя странами был заключен договор, которым в общих чертах оговаривался статус военнослужащих на иностранной территории, и именно на основании этого договора американские власти по требованию российского вице-консула весной 1900 года изловили фельдшера Льва Александрова, приписанного к достраивавшемуся в Филадельфии крейсеру «Варяг». Российский моряк из состава перегоночного экипажа ушел в самоволку, заявил об отказе от российского подданства в пользу американского гражданства, словом, как стали говорить много позднее, «выбрал свободу». Не помог ему даже Верховный суд США, решивший, что условия договора имеют преобладающую силу.
А в 1893 году дело едва не дошло до создания пункта базирования российского флота в нью-йоркской бухте, был проведен дипломатический зондаж и уже начали оговариваться юридические условия заходов и пребывания там кораблей под Андреевским флагом. Словом, некоторое воображение, основанное на положительном опыте, в международных делах не помешает, если оно является инструментом достижения ясных для партнеров и осмысленных интересов.
