Тбилиси надеется на улучшение отношений с Москвой

– Вам не позавидуешь: вы стали госминистром по вопросам реинтеграции в период фактически полной «заморозки» отношений между Тбилиси и Абхазией и Южной Осетией. Каковы ваши планы?

– Надеюсь наладить регулярные контакты. Это нужно делать обязательно. Если у больного температура поднимается, это еще не признак того, что больной умирает. В этом направлении, как мне кажется, температура была высоко поднята, и сейчас наступило время для того, чтобы мы смогли найти общий язык и те точки соприкосновения, которые могут послужить не только восстановлению отношений с моими коллегами в Южной Осетии и Абхазии, но и улучшению климата сотрудничества и развития различных проектов.

– Недавно в Женеве в формате группы стран – друзей генсека ООН по Грузии вы встретились с главой МИД Абхазии Сергеем Шамбой. С этим человеком можно вести дела?

– Я первый раз встречался с господином Шамбой. Это тот человек, с которым можно иметь дело. Как мне говорили, он человек слова, и я в этом сам убедился. Естественно, господин Шамба осторожничает, когда видит четвертого министра в этом кресле, и его осторожность мне хорошо понятна. В то же время Сергей Миронович является патриотом своей страны, поэтому он отстаивает интересы своего народа. В этом нет ничего удивительного, это надо только приветствовать. Я думаю, что Шамба и другие люди в абхазском правительстве – достаточно реально мыслящие люди, которые понимают, что нельзя находиться в вечно замороженном состоянии. Главное то, что мы начали развивать сотрудничество в гуманитарной сфере, в экономической, которые не обязательно требуют политического решения.

– Будут ли в ближайшее время контакты с представителями Южной Осетии? Там вашим визави является вице-премьер цхинвальского правительства Борис Чочиев. Особой покладистостью он не отличается...

– С Борисом Чочиевым я еще не встречался. По нашим данным, он не так много и решает в отличие от Багапша. Поэтому мы согласны иметь дело со всеми, кто может принимать решение. И не просто принимать, но и реализовывать.

– Считается, что ключи от урегулирования конфликтов в Абхазии и Южной Осетии находятся в Москве. Вы тоже исходите из этого или есть некая иная точка зрения? Скажем, активизация прямых переговоров с руководством обеих непризнанных республик?

– Когда я согласился на эту должность, то сказал, что мы будем опираться на три основных подхода в отношении этих конфликтов. Первое – прямой диалог с абхазами и осетинами. И когда я говорю «прямой диалог», я имею в виду не только Сухуми и Цхинвали, но и тех абхазов, которые проживают на территории Российской Федерации, за рубежом. Потому что для нас абхазский и осетинский этнос – важная составляющая грузинского государства. Мы должны всячески стараться не только сохранять, но и развивать эти составляющие. А это возможно, если мы будем сотрудничать с ними вообще, а не только с Цхинвали и Сухуми. Второй блок – прямое взаимодействие с Россией. Опять не только с МИДом, но и с Госдумой. К сожалению, до сих пор такого сотрудничества не было. Мы попытаемся исправить это. Кроме того, надо разговаривать с бизнес-кругами, академическими кругами, представителями культуры и т.д. Очень много людей, которые заинтересованы, чтобы все было нормально и была возможность приезжать, отдыхать, работать и заниматься бизнесом. В этом плане есть еще много неиспользованных ресурсов, и мы обязательно должны поговорить серьезно тет-а-тет. Третий блок – это международные организации, европейские страны, США. И по всем этим трем направлениям мы обязательно должны говорить. На самом деле есть не один ключ, а три или четыре. Но один, безусловно, находится в России.

– Но российский фактор все-таки играет важную роль. Ведь лидеры Абхазии и Южной Осетии все свои шаги, уже не таясь, а даже бравируя, согласовывают в Москве, где их принимают на официальном уровне. Осложняет это вашу задачу?

– Для меня это ничего не значит. Если Москва хочет заверить, что не бросила их, то пусть делает, как считает нужным. Для международного права, конечно, такие вещи неприемлемы. Россия найдет более благовидные пути для того, чтобы поддерживать и не бросать абхазов и осетин. Мы понимаем, что Россия это не может сделать, потому что есть Северный Кавказ, есть Адыгея, есть другие республики. Мы все хорошо понимаем. В то же время у всего есть свой протокол и свои формы. Мы хотели бы видеть, что Россия эти формы соблюдает.

– Были опасения, что Москва рано или поздно использует косовский прецедент в конфликтных регионах Грузии. Но на официальном уровне в России заявляют, что признавать независимость Абхазии и Южной Осетии не собираются. Об этом, кстати, говорил на недавней встрече с президентом Саакашвили и Путин. Можно ли считать, что с этого направления Грузии уже не стоит ожидать неприятных сюрпризов?

– Я думаю, что в России и в руководстве страны достаточно умных людей, чтобы не думать о переносе каких-то калек на постсовесткое пространство. По моему глубокому убеждению, Россия не предоставит независимость ни Абхазии, ни Южной Осетии. Этого не будет никогда. Сегодняшние реалии дают нам возможность посмотреть на подходы осетин и абхазов. Признания с российской стороны не будет. Это не означает, что Россия «кинет» абхазов и осетин. Я думаю, что Россия должна стать одним из гарантов того, что интересы абхазской и осетинской сторон могут быть защищены в составе единой Грузии.

– Глава МИД РФ Сергей Лавров недавно в очередной раз заявил, что Грузия должна подписать с непризнанными республиками соглашение о невозобновлении боевых действий. Тбилиси медлит. Почему? Что не устраивает Грузию в предлагаемом Москвой варианте документа?

– Грузия рассматривает все формы и пытается понять, о чем идет речь. Тбилиси неоднократно подписывал различные договоренности, если я не ошибаюсь, шесть раз. И три раза из шести абхазская или южноосетинская сторона их нарушали. Мы не против итогового заявления. Но мы должны понимать, с кем и что мы подписываем. И что на себя берем. И самое главное, кто гарант того, что ничего не случится. Мы готовы рассматривать любые договоры, но есть вопросы, на которые должен быть ответ.

– В обозримом будущем встречи президента Грузии с лидерами Абхазии и Южной Осетии возможны? Кокойты, например, настаивает на прямых переговорах. Есть ли в этом смысл?

– Конечно, есть. Господин Кокойты громогласно заявил, что хочет встретиться с Михаилом Саакашвили, и прислал письмо с просьбой. Мы не против встречи. Но ее надо подготовить. Мы должны обсудить, какие решения будут приниматься на этой встрече. Сами по себе встречи хороши, но мы должны знать, для чего они нужны – только ради встречи или для решения проблем.

– Ваша оценка деятельности российских миротворцев в зонах конфликтов? Будете ли вы, как ваши предшественники, добиваться изменения формата миротворческих операций и замены дислоцирующихся там российских военных на миротворцев из других стран?

– Моя позиция такова: русские не должны уходить. Правда, тот формат миротворцев, который есть, уже не работает. Это схоже с молоком, у которого есть срок годности. Когда оно прокиснет, надо с ним что-то делать. Но это не означает, что надо менять молочника. Так и здесь. Тот формат, который сейчас есть, он рудиментарен и не отвечает новым требованиям. В то же время при любых других раскладах – то ли это полицейская операция или что-то другое – я сторонник того, чтобы Россия обязательно присутствовала. И даже не против того, чтобы российская сторона лидировала. Но она должна быть одним из участников, а не единственным.

– Ваш прогноз на развитие российско-грузинских отношений?

– Я более чем уверен, что наши отношения все-таки прошли пик неприятия и обязательно нормализуются. Мы все понимаем, что у Российской Федерации на Кавказе есть интересы. И мы собираемся учитывать все законные интересы России, которые не противоречат нашим интересам. Я думаю, что Олимпийские игры – как раз тот случай, когда мы все можем хорошо заработать: и Грузия, и Россия, и Абхазия, и все остальные. Надо быть умнее и находить пу,ти сотрудничества, а не обвинять друг друга.