Артур Блинов.
Ни один из конфликтов не был урегулирован в 2007 году.
Фото Reuters
Год 2007-й вряд ли даст пищу для споров среди тех, кто любит подбивать итоги. С точки зрения дипломатии он оказался в большом минусе. Дело в том, что все двенадцать месяцев года были наполнены конфликтами и дипломатия мало что сделала для их урегулирования. Горячие конфликты – войны в Ираке и Афганистане – все более превращались в затяжные и даже расползались географически. Не удалась очередная попытка созвать конференцию по урегулированию в суданском Дарфуре. Использованием отдельными странами языка военных угроз сопровождаются дискуссии с Тегераном по поводу его ядерной программы. Косовское противостояние привело к новому расколу в СБ ООН.
На этом фоне мировой дипломатии пока почти нечем похвастаться. Разве что «светом в конце туннеля» на северокорейском перегоне, да и то уж весьма неуверенно мерцающим. И еще очередной попыткой достичь договоренности между израильскими властями и частью палестинцев. Однако всего этого для общего положительного баланса крайне недостаточно.
Солдатам в Ираке помогают дипломаты
В минувшем году состоялись три Международные конференции по Ираку, точнее – связанные с войной в этой стране. Они прошли в Багдаде (в марте), в египетском курорте Шарм аш-Шейхе (в мае) и в турецком Стамбуле (в ноябре). Все эти встречи были посвящены сбору средств в пользу режима в Багдаде, громогласно заверявшем доноров, что принимаются все необходимые меры для сплочения вокруг него всех этнических и религиозных групп в стране.
Наиболее значительной как по составу, так и по достигнутым договоренностям была конференция в Шарм аш-Шейхе. В ней участвовали 63 страны и 12 международных организаций. В итоге появился «Международный договор помощи Ираку», своего рода пятилетний план стабилизации, с Багдада были списаны старые долги на сумму 30 млрд. долл.
Новым моментом в военно-политической ситуации вокруг Ирака стало участие в этих конференциях представителей Сирии и Ирана. Не только участие, но и их отдельные встречи в кулуарах конференций с американцами. Как известно, Вашингтон обвинил обе эти страны во вмешательстве в войну – засылке боевиков и оружия. При этом наиболее резкие слова достались Тегерану, они сопровождались и действиями – арестом сотрудников консульских представительств Ирана в Ираке.
Показательно, что в отличие от американцев власти в Багдаде не выдвигают подобных обвинений и в целом поддерживают нормальные отношения со своими соседями. Более того, премьер-министр иракского правительства Нури аль-Малики в августе совершил визиты в Дамаск и Тегеран, где имел сравнительно доброжелательные встречи с сирийским и иранским руководством.
Результатом американо-иранских бесед стало создание совместной комиссии, которая проясняет взаимные претензии сторон, связанные с Ираком. Несмотря на то что встречи в основном сводятся к взаимному обмену обвинениями, они представляют важный новый элемент в обстановке. Ведь это первая структура конкретного взаимодействия двух стран, которые не только не имеют между собой дипломатических отношений, но и продолжают оставаться антагонистами.
Дипломатическая активизация шла на фоне наращивания численности войск США в Ираке и их совместных с иракской армией операций по укреплению контроля над Багдадом и сопредельными провинциями. По данным американского командования, военное наращивание сначала привело к увеличению американских потерь (из-за более частых боев), но в конечном счете позволило к концу года добиться относительного затишья. При этом снижению масштабов войны способствовали такие факторы, как переход вождей племен арабов-суннитов на позиции борьбы с «иностранными террористами» («Аль-Каидой»), создание оплачиваемых американцами сил местной самообороны, а также сокращение масштабов проникновения тех же террористов из Сирии и Ирана.
В общей оценке тенденций в военной обстановке в Ираке эксперты усматривают два варианта. Планируемое сокращение американских войск к июлю будущего года на пять боевых бригад (и возможное до конца года еще на столько же) может вновь привести войну на круги своя – даст возможность противнику активизироваться. В то же время нельзя полностью исключить, что нынешняя тенденция к снижению масштабов боевых действий закрепится.
По оценке экспертов, и в этом случае рассчитывать на скорое прекращение войны не приходится. Но зато возникнут условия для того, чтобы американские войска «бочком по-крабьи» (образное сравнение из журнала Economist) выскользнули из конфликта, оставив войну или «миротворчество» другим силам.
Иными словами, перемены в военной обстановке ставят в повестку дня политические и дипломатические задачи. Это прежде всего укрепление режима в Багдаде и недопущение вспышки межобщинных или даже межрегиональных столкновений – последнее возможно, например, в случае попытки курдов Северного Ирака отделиться. Обеспечение национального единства необходимо и для того, чтобы не дать Конгрессу США повод отказать администрации в ассигнованиях на войну и помощь Багдаду.
Вторая политическая задача – создать региональную «группу поддержки» Багдада. В этом случае на первый план выходит дипломатия.
Спасти режим в Кабуле!
Именно так к концу 2007 года звучали практически все серьезные – военные и дипломатические – обсуждения ситуации в Афганистане. Ее драматизм выявился не сразу, так как иракская война долго заслоняла то, что происходило в Афганистане.
Теперь ясно, что с талибами не могут справиться совместно действующие 20-тысячный контингент НАТО и 26 тыс. американских солдат, а также слабая афганская армия. Основную проблему создает не столько общее число талибов, сколько используемая ими партизанская тактика. Любые успехи союзников в том или ином бою обесцениваются последующим восстановлением сил талибов из-за их неисчерпаемых людских ресурсов.
И даже весьма значительных их финансовых возможностей. Если в прошлой афганской войне подпитку моджахедов оружием на миллиарды долларов вели внешние силы (США, Саудовская Аравия и другие), то ныне талибы «самофинансируются» за счет наркоторговли. По оценке австралийского министра обороны Джоэла Фицгиббона, союзники «топчут муравьев, не трогая муравейник».
Ряд экспертов признали войну в Афганистане «первым серьезным испытанием НАТО на прочность после окончания холодной войны, которое может определить его жизнеспособность». Эта оценка отражает тот факт, что далеко не все участники НАТО согласились послать свои контингенты в Афганистан и даже некоторые из тех, кто это сделал, отказываются ставить перед ними боевые задачи. Это касается прежде всего ФРГ.
В нынешнем году не прошло ни одной из встреч руководства НАТО, на которой не обсуждалась бы ситуация в Афганистане – на предмет выработки путей усиления контингента НАТО и его взаимодействия с американцами. Это важнейшая военно-дипломатическая задача, стоящая перед альянсом. Вторая важная политическая составляющая – сбор средств в пользу Кабула. Как известно, две международные конференции доноров – в 2002 и 2004 годах – принесли обязательств и обещаний на 9 млрд. долл., однако этого недостаточно: режим, почти не имеющий налоговой базы, не располагает другими доходами.
Ныне в кругах НАТО поднят вопрос о назначении «спецпредставителя» по Афганистану для организации сбора средств и другой помощи Кабулу. На этот пост прочат англичанина Пэдди Эшдауна, видного деятеля либерально-демократической партии Великобритании, в прошлом военного, бывшего Высокого представителя в Боснии и Герцеговине.
И еще одно направление политических усилий по Афганистану – попытка добиться более эффективного вовлечения Исламабада в войну с талибами – решается совместно внешнеполитическими службами США и Великобритании. Они добились прибытия в страну экс-премьера Беназир Бхутто, обещающей усилить борьбу с талибами в приграничных районах страны в случае повторного возвращения к власти. Теперь остается дождаться парламентских выборов, назначенных на январь, и их результатов, разумеется, пока никем не гарантированных.
 Джорджу Бушу все чаще приходится оправдываться за войну. Фото Reuters |
═
Антиядерная дипломатия
Самое активное направление дипломатических усилий завершающегося года – антиядерное – не обошлось без использования языка угроз, в том числе прямых ссылок на возможность применения силы. Заявления о сохранении в арсенале действий в отношении Ирана «любых вариантов» неоднократно звучали из Вашингтона на всех уровнях, включая самый высший. И даже резонировали схожими «разъяснениями» из Парижа.
В действительности язык угроз не только мешал ведению переговоров с Тегераном, но и вызывал ответные резкие слова со стороны иранцев. В конечном счете Тегеран стал представлять эти угрозы как неприкрытый блеф. Что также успеху переговоров не способствовало.
Надо отметить, что все эти неблагоприятные факторы все же не выбили из колеи переговорный процесс и он был продолжен. Более того, рассмотрение вопроса в Совете Безопасности ООН и принятые им две резолюции по Ирану способствовали повышению роли МАГАТЭ в деле контроля над иранской ядерной программой и, таким образом, продвижению процесса переговоров с Ираном.
В определенной степени пример для участников переговоров с Ираном дают итоги, пока, правда, еще промежуточные, решения вопросов ядерной программы КНДР. Как известно, Северная Корея дала согласие на выведение из рабочего состояния своих ядерных объектов и прекращение всей программы. Ценой такого решения стало согласие участников шестисторонних переговоров по северокорейской ядерной программе предоставить Пхеньяну значительную экономическую помощь и сделать шаги по нормализации отношений с КНДР (это касается США, Японии и Республики Корея).
Показателен и механизм реализации этих договоренностей, действовавший на протяжении 2007 года: каждому шагу КНДР по выполнению своих обязательств предшествовала передача ей партнерами по переговорам обещанной помощи (в основном топливного мазута для электростанций).
Прогресс в решении северокорейской ядерной проблемы, до этого казавшейся многим даже более трудной, чем иранская, убеждает в том, что в процессе столь трудных переговоров использование экономических и иных стимулов, включая обещание нормализации отношений, а также предоставление гарантий безопасности, – гораздо более эффективное средство, чем нажим и угрозы.
Дарья Гармоненко