Кризис популизма

Грузинские события последнего времени заставили многих людей на постсоветском пространстве задуматься о качестве демократии и о феномене «цветных режимов» в странах, некогда входивших в состав Советского Союза. Михаил Саакашвили, сам того не желая, помог по-новому взглянуть на, казалось бы, привычные и обыденные вещи. Слово «демократия» настолько в последнее время девальвировалось и обесценилось, что приходится по-новому задавать вопрос: а что такое демократия? И есть ли единый критерий демократии? И чем демократия в постсоветских государствах отличается от демократии западного типа?

В физике существует около 300 научных определений времени. Точно так же демократы могут дать множество определений для демократии. «Демократия – это власть народа, осуществление власти путем делегирования полномочий неким выборным органам», – скажут одни. Отлично, браво! Фашистская Италия, где проходили выборы в парламент – посредством корпоративных съездов и делегирования делегатов от корпораций, – это демократия? «Ах, да, необходим еще и контроль за действиями власти со стороны народа», – уточнят политологи. В большинстве стран, которые мы относим к демократическим, нет действенной модели контроля над действиями власти со стороны общественности – по крайней мере там практически невозможно отозвать депутата или провести импичмент. Одна надежда лишь на то, что через несколько лет народ не поддержит не оправдавшую надежды партию. Это такой пассивный контроль, который малоэффективен. «Да, еще необходимо соблюдение основных прав и свобод граждан!» – скажут нам. Но в тех же демократических США, не говоря о России, свобода слова превратилась в некую условность, не соблюдаемую на практике.

Когда-то Платона спросили, что есть человек. «Это существо, не покрытое шерстью и перьями, о двух ногах», – отвечал философ. В ответ на это определение Диоген принес ощипанного петуха и сказал: «Се человек!» Как бы мы ни представляли себе идеальную демократию, какими бы ни были наши представления о ней – все равно выходит ощипанный петух. Демократия – понятие, которое не вписывается в единый шаблон. И в первую очередь потому, что на демократию особое влияние производят ментальные особенности того или иного народа, исторические моменты, традиции. Именно поэтому сколько в мире народов – столько и демократий.

И не стоит сравнивать, кто более демократичен – Россия или Грузия, Украина или Белоруссия, Соединенные Штаты или Евросоюз. Нет единого критерия демократии. Посему невозможно и определять степень демократичности того или иного общества. Тот же Платон предупреждал, что демократия не может быть идеальным общественным строем, ибо постоянно стремится к скатыванию в охлократию. Власть народа подменяется властью толпы.

Именно это мы и наблюдаем на постсоветском пространстве. И в Украине в 2004 году, и в Грузии на протяжении длительного времени мы наблюдаем мимикрирующую под демократические процессы охлократию. Разве был правовым институтом Майдан? Отнюдь нет! Но именно к воле Майдана апеллируют многие политики в нынешней Украине. И разве иными способами действовал оппонент Майдана Янукович? Опять нет. Майдану он хотел противопоставить либо Антимайдан, либо Северодонецкий съезд.

Если посмотреть на Грузию, то она вообще находится в круге вечного возвращения. Постоянно воплощается один и тот же сценарий: подъем национального самосознания – появление харизматичного лидера – превращение этого лидера в диктатора – недовольство – переворот – подъем национального самосознания – появление харизматичного лидера... Гамсахурдиа, Шеварднадзе, Саакашвили┘ В любом случае народ получает возможность сказать свое слово. Но становится ли от этого больше демократии?

Демократия – это не только право голоса и право выбора. Это еще и права оппозиции. В первую очередь права оппозиции. Когда за Саакашвили отдали свои голоса 96% грузин, было ясно: никакой демократии в стране в обозримом будущем не будет. Когда в третьем туре президентских выборов на некоторых участках на Западе Украины за Виктора Ющенко отдавали свои голоса свыше 100% граждан, это тоже пугало. Все это признаки коллективного бессознательного, признаки психологии масс, толпы. А власть толпы и есть охлократия. Выбор народа всегда осознан и аргументирован. Выбор толпы – инстинктивен. Народ всегда стремится к контролю за действиями власти. Толпа пытается поскорее избавиться от ответственности и переложить эту самую ответственность на тех, кого выбрала. Именно поэтому следующий шаг после охлократии – диктатура.

Украину спасает ее двойственность, наличие двух политических этик и двух концепций страны – восточной и западной. Они не являются проевропейской или пророссийской – украинские политики в равной мере только спекулируют на российской и европейской тематике. На самом деле эти концепции – модернистская и постмодернистская. Первую исповедует Восточная Украина во главе с Януковичем, вторую – Запад во главе с Ющенко. Взаимодействие этих концепций дает возможность развиваться как стране в целом (единство и борьба противоположностей), так и третьим, промежуточным проектам (например, БЮТ). В Грузии отсутствует эта внутренняя дискуссия. Грузия является ярким ответом на вопрос: «Что было бы с Украиной, если бы восток и запад признали в 2005 году победу Ющенко и его политический курс?».

Сегодня и Украина, и Грузия переживают период торжества не столько демократических, сколько популистских лидеров. Демократический лидер апеллирует к народу, популистский – к толпе. Саакашвили и Ющенко – порождение толпы, и лишь позже выбор толпы был легитимизирован посредством выборов, то есть демократического инструментария. И кризис власти в Грузии не является кризисом демократии. Это кризис популизма. Равно как и в Украине весной этого года. И в первом, и во втором случаях популистские лидеры запутались в своем вранье. И в обоих случаях им пришлось прибегнуть к силе и нарушению закона, чтобы выйти из ситуации. И ситуация от этого лишь обострилась. Когда популисты запутываются во лжи, они сбрасывают свою маску и становятся диктаторами. Пример Муссолини наиболее красноречив.

И все же Украина – не Грузия. Процессы очень похожи. Но двойственный характер Украины является слабой гарантией от повторения ошибок Грузии. По крайней мере хочется на это надеяться.