Восточный крен

Турецкая армия готова к вторжению в Ирак.
Фото Reuters

Прошедшее лето стало для Турции периодом масштабных политических перемен. Впервые за историю республики, основанной Кемалем Ататюрком, ключевые властные полномочия в стране перешли под контроль сил, которые принято считать исламистскими.

На сегодняшний день Партия справедливости и развития (ПСР), руководимая премьер-министром Реджепом Тайипом Эрдоганом, контролирует посты президента, главы правительства и спикера парламента. Соперники исламистов, националисты, обвинили своих оппонентов в стремлении нарушить светские устои турецкого государства и приложили немало усилий для того, чтобы предотвратить такое развитие событий.

Весной Народно-республиканская партия (НРП) и Партия националистического движения (ПНД) сорвали выборы президента, которые, согласно Конституции, проходят в парламенте. В ответ ПСР инициировала новые парламентские выборы, на которых набрала более 47% голосов, оставив своих конкурентов далеко позади. С учетом голосов, отданных избирателями за партии, не прошедшие в законодательный орган, это позволило ПСР получить 341 из 550 мандатов в меджлисе. Таким образом, у самой крупной парламентской фракции не возникло трудностей с избранием на пост президента Абдуллы Гюля, ближайшего соратника Эрдогана.

На Запад или на Восток?

Тандем Гюль–Эрдоган получил в управление страну, имеющую 70-миллионное население, большой потенциал и множество нерешенных проблем.

Последние несколько десятилетий Турция воспринималась на Западе как один из главных бастионов в противостоянии с соцлагерем. На территории страны были развернуты военные базы НАТО, и, несмотря на ряд обстоятельств, Турция по сей день считается важным союзником США в Ближневосточном регионе.

После коллапса социалистической системы Турция столкнулась с проблемой выстраивания внешней политики, учитывающей новые реалии. Принимая во внимание географическую близость в районе Черного моря, большой политический и экономический интерес для Анкары представляют Россия, Украина и Грузия. Кроме того, у Турции появилась возможность самостоятельно выстраивать отношения с тюркоязычными республиками бывшего СССР. Серьезные изменения с тех пор претерпела и ситуация в некоторых соседних с Турцией странах, например, в Ираке и Иране, вынуждая Анкару задумываться над способами снижения политических и экономических рисков, связанных с происходящими в этих государствах процессами.

Между тем в Турции нерешенной остается фундаментальная внутренняя дилемма. Похоже, турецкое общество не до конца определилось с вопросом о том, куда ему следует стремиться: на Запад или на Восток. С одной стороны, правительство декларирует курс на евроинтеграцию, Анкара стремится стать членом ЕС, представители власти подчеркивают светский характер государства. С другой стороны, уровень свободы личности в стране заметно отличается от норм, принятых на Западе, в экономическом плане Турция отстает от государств европейского альянса, в провинции сильны позиции религиозных радикалов.

Нынешнее правительство Турции тоже часто называют исламистским. Однако это скорее дань политической традиции, сложившейся в Турции, где националистам противостоят именно исламисты, так как политических сил, ориентирующихся на какие-либо другие ценности, помимо исламизма и национализма, в стране фактически нет. Вероятно, справедливее было бы говорить о противостоянии кемалистов в лице сегодняшней оппозиции и людей, готовых модернизировать эту идеологию в лице действующей власти, представителей которой можно условно назвать реформаторами.

Гюль и Эрдоган считаются людьми верующими, но сегодня их трудно обвинить в стремлении вовлечь религию в политику. Нельзя забывать о том, что именно с исламистами Брюссель начал переговоры о присоединении Турции к ЕС. Конечно, следует иметь в виду обещание Гюля ограничить продажу спиртных напитков, ввести наказание за супружескую неверность и ряд других намеченных мер, но по основным внутри- и внешнеполитическим, а также экономическим вопросам взгляды исламистов практически не отличаются от подходов националистов.

Основные противоречия между этими силами заключаются в вопросе распределения полномочий между ветвями власти: нынешнее правительство выступает за сокращение политических функций армии. Армия – наиболее влиятельное крыло националистических сил, она ответственна за сохранение светскости власти. И несмотря на то, что намерения исламистов совпадают с мнением Запада о том, что роль армии должна ограничиваться вопросами обороны, националисты, считающиеся евроатлантистами, похоже, готовы пренебречь призывами Евросоюза, и настроены решительно.

Турция исторически считается одним из крупных игроков на европейском политическом поле, однако интеграционные процессы, происходящие к западу от Босфора, это государство практически не затрагивают. На этом фоне поистине прорывом стало согласие Брюсселя на начало переговоров по вопросу присоединения Турции к ЕС. Однако сам факт проведения переговоров не гарантирует того, что Брюссель неминуемо согласится на членство Анкары в Евросоюзе, так как вопрос продолжения переговоров зависит от того, насколько Турция готова прислушиваться к рекомендациям руководства союза.

Конфликт с Евросюзом из-за Кипра

Европейское руководство выдвинуло Анкаре ряд требований, затрагивающих сферу демократизации общества, проведения политических и экономических реформ. И если экономика страны развивается достаточно успешно, иностранные инвесторы все более рассматривают Турцию как серьезного и надежного партнера, то некоторые политические вопросы по-прежнему ждут своего разрешения.

В первую очередь это касается проблемы Кипра. В 1974 году турецкая армия оккупировала северную часть острова, где была провозглашена Турецкая Республика Северного Кипра (ТРСК), признанная независимым государством только самой Анкарой. Остальной мир рассматривает Кипр как единое государство. Турция уже давно осуществляет блокаду южной части острова, населенной в основном греками. Позиция Анкары заключается в том, что южный и северный Кипр должны объединиться и стать единым двухобщинным государством, тогда как греки-киприоты с этим не согласны.

В 2004 году в обеих частях острова был проведен референдум о будущем статусе Кипра и о вхождении в Евросоюз. Турки высказались за воссоединение, но греки предпочли фактически на законодательном уровне утвердить статус-кво, то есть разделенность острова, чтобы не быть согражданами этнических турок. В настоящее время сохраняется парадоксальная ситуация, при которой Анкара, стремясь в ЕС, фактически находится в состоянии конфликта с одним из его членов.

Курдская проблема

Другой вопрос, осложняющий внутриполитическую ситуацию в Турции и считающийся препятствием для успешного продолжения диалога с Европой, – это взаимоотношения Анкары с курдским меньшинством.

Курдская проблема имеет и международный аспект. Стратегическое партнерство Анкары и Вашингтона пошатнулось в 2003 году, когда Турция отказала США в предоставлении своей территории для вторжения в Ирак. Анкара не уступила давлению Вашингтона, так как опасалась непредсказуемого развития ситуации в сопредельном государстве. И дальнейший ход событий показал, что эти опасения были обоснованными.

Сегодня обстановка в Ираке достаточно слабо контролируется оккупационными войсками, но что особенно тревожит Анкару, в этой стране стремительно нарастают центробежные явления. Курды Ирака только формально подчиняются Багдаду, фактически же они независимы, при этом иракский Курдистан граничит с турецким Курдистаном. Пограничная зона расположена в высокогорной местности, и многие прилегающие к ней районы недоступны для турецкой армии. По обеим ее сторонам располагаются военные лагеря курдских повстанцев. Очень часто курдские боевые отряды пешмерге (буквально «идущие на смерть») совершают нападения на военнослужащих, а затем по горным тропам уходят в Ирак.

Генеральный штаб Турции уже заявлял о необходимости начала военной операции на территории иракского Курдистана, но Вашингтон опасается новой дестабилизации обстановки в регионе и убеждает Анкару не применять силу. В свою очередь, Турция требует от США как от страны, возглавляющей оккупационные силы в Ираке, повлиять на курдов этой страны таким образом, чтобы они прекратили поддержку своих соплеменников по ту сторону границы. Но Вашингтон, похоже, не спешит исполнить требование Анкары и по-прежнему оказывает курдам поддержку.

Усиление курдов грозит Турции не только ростом сепаратистских настроений на юго-востоке, но и способно изменить расклад сил в регионе. Если иракский Курдистан станет независимым государством, он будет представлять собой силу, способную заметно влиять на политические процессы в соседних странах, в первую очередь в Турции, где количество курдов достигает примерно 15 млн. Залежи нефти в северных районах Ирака могли бы стать хорошим подспорьем для экономики молодого государства.

Силовые акции не помогли Анкаре достичь стабильности в курдских провинциях и вызывали резкую критику со стороны Запада, в том числе Евросоюза. Премьеру Эрдогану пришлось изменить тактику. Турецкая армия перестала проводить карательные рейды в населенных пунктах. Помимо этого, впервые за последние десятилетия курды получили право участвовать в парламентских выборах. По итогам июльского голосования 25 курдских кандидатов стали депутатами. Сложно судить об эффективности этих мер в долгосрочной перспективе, но в настоящее время нельзя утверждать, что они сколько-либо серьезно изменили настроения курдов. Например, на недавних президентских выборах они отказали в поддержке Абдулле Гюлю.

Геноцид и его последствия

11 октября в Конгрессе США происходили события, имевшие прямое отношение к Турции и к одной из ее самых болезненных проблем. В комитете по иностранным делам Палаты представителей был утвержден проект резолюции, определяющей массовые убийства армян Османской империи в период с 1915 по 1923 год как геноцид, преступление против человечности. Ранее эти преступления были названы геноцидом Европарламентом, законодательными органами более чем 20 государств, в числе которых Россия, Франция, Германия, Канада, Швейцария, Ватикан, также факт геноцида признан большинством американских штатов.

Вынесение этого вопроса на федеральный уровень в США, в стране, с которой Анкару, несмотря на существующие трудности, связывают стратегические отношения, было воспринято Турцией с нескрываемым раздражением. Несмотря на то что данная резолюция в случае одобрения будет носить лишь рекомендательный характер, она может стать важным шагом на пути признания геноцида и другими ветвями власти в США. Тем более что аналогичный документ уже готовится для голосования в Сенате, а лидеры демократов, Хиллари Клинтон и Барак Обама, заявили, что в случае избрания на пост президента они признают события 1915–1923 годов геноцидом.

Кроме того, одобрение Конгрессом этой резолюции может привести к цепной реакции в мире, и в числе стран, считающих Турцию ответственной за преступления против человечности, могут оказаться и другие политические союзники Анкары, например, Израиль и Великобритания, которые ориентируются в этом вопросе на США. Таким образом, Турция рискует испортить отношения со многими государствами и серьезно ослабить свое положение в мире.

Особые опасения у Анкары вызывает возможное наступление ответственности перед потомками людей, погибших или изгнанных из мест проживания во время геноцида, ведь их наследники смогут предъявить Турции судебные иски. Кроме того, определенные требования могут быть предъявлены армянским государством, которое наряду с греческим Кипром уже долгое время подвергается блокаде со стороны Турции. Анкара также отказывается устанавливать дипломатические отношения с Ереваном, настаивая на отказе Армении от обвинений в осуществлении геноцида и требуя урегулирования конфликта вокруг Нагорного Карабаха в пользу Азербайджана.

Учитывая определенную зависимость США от Турции на Ближнем Востоке, Анкара имеет возможность при необходимости использовать язык ультиматумов в диалоге с Вашингтоном. На следующий день после одобрения проекта резолюции из США для консультаций был отозван посол Турции. Премьер Эрдоган заявил, что в случае принятия документа его страна по многим направлениям свернет сотрудничество с США, также может быть закрыта крупнейшая американская военная база на Ближнем Востоке, в турецком городе Инджирлик, через которую доставляется немалая часть боеприпасов и топлива для войск, проводящих операции в Ираке и Афганистане.

В сложившейся ситуации Анкара сможет прибегнуть к политическому шантажу, разыграв курдскую карту. Вдоль границы с Ираком уже сконцентрированы крупные подразделения турецких войск. Если Палата представителей проголосует за резолюцию, удержать Анкару от вторжения будет практически невозможно. Правда, вовсе не факт, что интервенция принесет Турции успех. Иракские курды хорошо вооружены, вести наступление в высокогорной местности крайне сложно, к тому же, если начнутся волнения в турецком Курдистане, последствия этих событий предсказать будет очень сложно.

Заветы Ататюрка невыполнимы

Все эти обстоятельства позволяют сделать несколько выводов. Первый из них касается внутриполитической ситуации в стране. В настоящее время в Турции сохраняется противостояние между основными политическими силами, которые принято называть исламистами и националистами. Ключевые политические полномочия находятся в руках первой из этих политических групп, но под контролем последних – вооруженные силы, способные в определенных обстоятельствах радикально изменить политический расклад. Референдум, на который в числе прочих будет вынесен вопрос о сокращении политических полномочий армии, намечен на конец текущего месяца. Вопрос о степени готовности армии отказаться от своих привилегий, полученных от основателя государства Ататюрка, пока остается открытым.

Другой вывод заключается в том, что ориентация Турции на Запад не приносит ей желаемых результатов. Ни по одной из ключевых политических проблем (Северный Кипр, отношения с курдским меньшинством, геноцид армян) Европа и Америка не оказывают Анкаре содействия, которое позволило бы Турции решить эти вопросы в свою пользу, так как прямо или косвенно оказывают поддержку ее оппонентам. К тому же переговорам о вступлении в ЕС не видно конца. Брюссель обуславливает их продолжение выполнением большого количества требований, а несколько европейских лидеров, в том числе французский президент Саркози, заявили, что Турции не место в Евросоюзе. Симпатии к Западу в стране беспрецедентно низки, так, политику США одобряют лишь 10% турок.

И третье, о чем можно говорить с уверенностью, – это то, что во внешней политике Турции сегодня наблюдается крен в сторону Востока, в первую очередь Ирана. Эта страна долгое время была конкурентом Анкары на Ближнем Востоке, однако сейчас Тегеран находится в состоянии конфронтации с Западом и крайне заинтересован в новых партнерах. Не последнюю роль в этом сближении играет тот факт, что недра Ирана очень богаты нефтью и газом. Вопреки протестам Вашингтона Турция уже заключила с этой страной крупный контракт на освоение нескольких месторождений.

Конечно, наметившийся внешнеполитический крен Анкары не означает разрыва отношений с Западом, но уже очевидно, что на данном историческом этапе заветы Ататюрка, касающиеся интеграции Турции в Европу, оказались невыполнимыми. Вероятно, туркам следует задуматься о том, где допущена ошибка: в постановке задачи или в ее исполнении.