Евгений Григорьев. Глава представительства Европейской комиссии в России Марк Франко в эксклюзивном интервью «НГ» комментирует ситуацию в отношениях ЕС–Россия, говорит о перспективах переговорного процесса о новом базовом договоре и разъясняет подходы ЕС к таким актуальным проблемам, как Косово и ПРО.
– Господин посол, позвольте начать с темы инвестиционной экспансии российского капитала, которая сейчас так оживленно обсуждается на пространстве ЕС. Сообщается, в частности, что германское правительство намеревается предпринять в этой связи защитные меры. Что вы думаете по этому поводу?
– Российские инвестиции приветствуются в Европе, и для них нет никаких препятствий и ограничений. Но они, конечно, должны соответствовать существующим в ЕС правилам. В действующем Соглашении о партнерстве и сотрудничестве (СПС) между ЕС и РФ заложены положения, определяющие инвестиции России в ЕС и наоборот.
На европейском рынке российские инвестиции работают на основе двух принципов. С одной стороны, им предоставляется режим наибольшего благоприятствования, в соответствии с которым российские инвестиции могут приходить на рынок ЕС на тех же условиях, на которых работает американский или японский капитал. Другой принцип – принцип национального режима – означает, что российские предприятия имеют те же права и обязанности, что и любая европейская компания или другое иностранное предприятие, действующее в стране ЕС.
Но все ли эти принципы работают в отношении предприятий России, Японии, США? Означает ли это, что европейские предприятия всегда могут воспользоваться этим свободным потоком капитала? К сожалению, нет. Потому что практическая ситуация всегда отличается от принципов, заложенных в документах.
Тем не менее я хотел бы отметить, что российские жалобы необоснованны. Приведу один пример, когда много говорилось о дискриминации российских капиталовложений в Западной Европе. В свое время «Газпром» обозначил большую заинтересованность в приобретении британской газораспределительной компании «Центрика». Тогда премьер-министр Великобритании совершенно четко заявил, что российская компания может делать предложение. Но дело в том, что «Газпром» так и не внес его. Поэтому полагаю, что очень важно отделять факт от вымысла.
Кстати, есть случаи дискриминационного отношения к самим европейским предприятиям в рамках ЕС. Но если есть доказанные случаи дискриминационного отношения к российским инвестициям, то в соответствии с положениями СПС ЕС–РФ о недискриминационном режиме они могут быть переданы как в Европейскую комиссию, так и в суд для юридического решения возникшей проблемы.
Хотел бы подчеркнуть, что такой же принцип недискриминации должен соблюдаться и в России в отношении европейских компаний. Они тоже должны иметь все гарантии недискриминационного режима для своей работы.
– В начале вашей миссии в Москве два с половиной года назад вы в нашей беседе выражали оптимизм по поводу развития отношений между Евросоюзом и Россией. Но ныне не удается даже начать переговоры по новому базовому договору. Самарский саммит не назовешь удачным. Очевидны разногласия по Косово, проблемам демократии и т.д. Как вы сегодня оцениваете состояние отношений России и ЕС?
– Хочу заверить, что я все еще полон энергии и оптимизма. Я по-прежнему считаю, что отношения между Россией и Европейским союзом развиваются в нужном направлении. Другое дело, что для их развития, может быть, нужно предпринимать дополнительные шаги. Что касается саммита в Самаре, должен сказать, что пресса как в России, так и в странах ЕС дала, на мой взгляд, чрезмерно негативную оценку результатов переговоров. Конечно, в них появились некоторые расхождения позиций и мнений. Но это абсолютно нормально, когда отношения столь интенсивны, как между ЕС и РФ. Проявляющиеся расхождения безусловно необходимо обсуждать, что и делали наши лидеры в «Волжском утесе». В том числе на пресс-конференции, где журналисты буквально набросились на лидеров, задавая преимущественно вопросы, относящиеся к негативным аспектам наших отношений, и игнорируя то положительное, что было достигнуто.
– По-прежнему не ясна судьба переговоров о новом базовом договоре между Россией и Евросоюзом. В отличие от финского и немецкого председательств эта проблема не обозначена в числе приоритетов Португалии, председательствующей сейчас в ЕС. Чем это объясняется?
– Иногда работа не столь очевидна, поскольку идет как бы за кулисами. Но в отношениях РФ–ЕС она ведется широко и по всем направлениям. Поэтому нет необходимости обозначать начало переговоров как приоритет. Я не настолько пессимистичен, чтобы считать их открытие при председательстве Португалии маловероятным. Пожалуй, вопрос переговоров о новом договоре между ЕС и РФ был излишне политизирован. А сейчас, поскольку он не значится в приоритетах и многие вещи можно обсуждать и решать на техническом уровне, есть вероятность, что переговоры начнутся еще до завершения председательства Португалии.
В отношениях РФ–ЕС юридической основой пока остается СПС. Плюс к тому существуют «дорожные карты», в рамках которых постоянно идет работа по широкому кругу вопросов и разным направлениям. Очень интенсивно работают специалисты. Причем эта деятельность ведется непрерывно и каждый день приносит что-то новое.
Намечаемый новый базовый договор придаст новый импульс партнерству и откроет новое видение в наших долгосрочных отношениях. Мы должны определить общие долгосрочные цели и пути их реализации. По-моему, задержку переговорного процесса не следует воспринимать драматически. В то же время задача переговоров безусловно сохраняет свою актуальность и важность.
– Последнее время лидеры ЕС особо подчеркивают принцип солидарности. Евросоюз фактически встал на сторону Польши в ее спорах с Россией о «мясном эмбарго». Не помешала ли такая солидарность продвижению в российско-еэсовских отношениях?
– Европейский союз не является просто собранием 27 членов, как и какой-либо монолитной империей. Это некое особое творение, при котором страны – члены союза добровольно отдают часть своего суверенитета наднациональным органам по тем вопросам, в которых они хотят проводить единую совместную политику. Но одновременно они сохраняют собственную ответственность на национальном уровне по всем другим вопросам. Скажем так: любая политика, которая исходит из Европы, состоит из двух компонентов. Есть компонент союза, и есть национальный компонент. Это относится, например, к энергетической политике и точно так же проявляется в контексте отношений ЕС с Россией. Иными словами, есть общая определяющая политика Евросоюза в отношении России, но при этом члены союза сохраняют и продолжают развивать свои отношения с ней на двусторонней основе в политической, экономической и других областях.
В целом национальные политики в отношении России вписываются в единую политику ЕС. Однако когда речь идет о 27 странах, то в этой общей политике появляются определенные различия мнений разных стран и различные акценты. Но в любом случае политика осуществляется на основе консенсуса всех стан-членов и принципа солидарности.
Второе обстоятельство, которое я хотел бы подчеркнуть, состоит в том, что Европейский союз не является некоей статичной организацией. Это система, которая всегда в движении. Баланс вопросов, выносимых на общий уровень, и тех, которые решаются в двустороннем порядке, все время меняется. Путем договоренностей какая-то часть передается наднациональным органам и реализуется уже ими.
Иногда наши российские коллеги в Министерстве иностранных дел делают вид, что они не совсем понимают, как вырабатывается и реализуется политика Европейского союза. Но думаю, что в действительности их понимание этой материи гораздо глубже и шире, чем они это показывают, поскольку они понимают, знают и умеют играть на различиях между странами ЕС.
– Вы тоже считаете, что Россия стремится разобщить страны ЕС, о чем пишут многие европейские СМИ?
– Российский президент и МИД неоднократно подчеркивали, что Россия заинтересована в сильном ЕС. Я думаю, что это истинная политическая позиция России. В то же время понятно, что российские коллеги получают зарплату за продвижение российских интересов на международной арене. В зависимости от развития ситуации они, безусловно, имеют возможность сыграть на разнице интересов стран ЕС. Но полагаю, что такие вещи носят краткосрочный характер, а в долгосрочной перспективе Россия заинтересована в сильном Европейском союзе.
– Прокомментируйте, пожалуйста, позицию ЕС по таким спорным вопросам, как окончательный статус Косово и планы размещения ПРО США в Чехии и Польше.
– Что касается Косово, то мы выступаем за долгосрочное урегулирование проблемы на основе резолюции СБ ООН. ЕС считает план, разработанный специальным представителем ООН Мартти Ахтисаари, хорошей основой для дискуссий и продолжения работы. Сейчас продолжается дискуссия по резолюции ООН. Мы знаем, что Россия придерживается отличной точки зрения, но верим, что через дискуссии и контакты мы сможем выработать близкие позиции.
По поводу размещения американцами противоракетной системы в Европе Европейский союз не выработал на данный момент какой-то единой позиции. Мы считаем, что принятие того или иного решения и рассмотрение этого вопроса в контексте своего членства в НАТО относятся к компетенции отдельных стран-членов, а также подлежат обсуждению в формате Совета Россия–НАТО.
