Дмитрий Суслов. На 18 мая запланирован очередной саммит Россия–ЕС. В Москве, Брюсселе и Берлине (Германия председательствует в Евросоюзе с января по июнь) уже полным ходом идет работа по его подготовке. Изначально на этот саммит и в России, и в ЕС возлагались большие надежды. Во-первых, 2007 год – рубежный для отношений РФ с Евросоюзом: истекает формальный срок ныне регулирующего эти отношения Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС), и обе стороны ориентированы на обновление политико-правовой базы отношений. Во-вторых, Германия является главным политическим и экономическим партнером России в Евросоюзе, а отношения с Москвой были обозначены Берлином как один из главных приоритетов председательства ФРГ в ЕС.
Именно от самарского саммита все ожидали чего-то значительного, как минимум старта формальных переговоров РФ–ЕС по новому стратегическому соглашению. Кроме того, в Евросоюзе ожидали, что Берлин как близкий партнер Москвы сможет убедить последнюю принять требования ЕС по энергетике, в частности, либерализации российских магистральных трубопроводов.
Внутренний кризис и внешние успехи
И все же до последнего времени, как для германского председательства, так и для Евросоюза в целом, самарский саммит по приоритетности занимал второстепенное положение. На первом же месте были внутренние проблемы ЕС, прежде всего выход из кризиса, разразившегося два года назад с провалом Конституционного договора.
В этой связи не самарский, а июньский саммит ЕС в Берлине рассматривался и Германией, и Комиссией ЕС (КЕС), и многими другими странами как поворотное событие, начало выхода из кризиса, как саммит, который должен был возобновить процесс утверждения Конституции и институциональной реформы. Как говорила в начале года, принимая на себя председательство в ЕС канцлер Ангела Меркель, «время для обсуждений кончилось. Настало время действий».
Увы, все эти надежды провалились. Причем в день, когда ЕС должен был показывать единство и ясность перспективы развития, а председательствующая Германия демонстрировать первые плоды своего лидерства – в день празднования пятидесятилетнего юбилея ЕС 25 марта. То, как велась подготовка одного из главных документов германского председательства – Берлинской декларации, ее содержание, а также то, как она принималась, показывает, что Евросоюз не только не выходит из кризиса, но еще глубже в него погружается. И ФРГ не в силах обратить это вспять.
Даже не народы, а лидеры стран ЕС не смогли прийти к согласию по самой важной части документа – той, что составляет «дорожную карту» его дальнейшего развития. В документе нет упоминания Конституции Евросоюза, что уже исключает принятие по ней какого-либо положительного решения на июньском саммите. Таким образом, рушится главный приоритет германского председательства. В лучшем случае конфузом и для ЕС, и для Берлина можно назвать то, что юбилейную декларацию – документ, призванный выразить суть того, чем Евросоюз является сегодня для европейцев и как будет развиваться дальше, – подписали лишь страна-председатель, главы КЕС и Европарламента, а не главы всех 27 стран-членов. Все это означает, что страны-члены не способны в ближайшее время преодолеть разногласия о будущем развитии ЕС. Внутриполитическая часть германского председательства – одного из самых амбициозных за последние годы – провалена.
По сути, единственной возможностью для Германии «спасти» свое председательство остаются внешнеполитические приоритеты, главным из которых является Россия. Если в Самаре Берлину и Брюсселю удастся выполнить свои задачи в отношении Москвы, на итоговом июньском саммите можно будет предъявить это в качестве успеха. Главные из этих задач – энергетика и запуск переговоров по новому базовому соглашению, также во многом сконцентрированному на энергетических вопросах. Однако решение и этих задач представляется далеко не простым.
Что касается энергетики, то эта задача невыполнима вовсе, так как Москва ясно заявляет, что не ратифицирует Договор к Энергетической хартии (ДЭХ) и Транзитный протокол к ней. По старту переговоров ситуация неоднозначная. С одной стороны, давление Германии и КЕС на Польшу, наложившую вето на проект мандата КЕС, значительно возросло (особенно в свете важности самарского саммита для всего ЕС), и ряд наблюдателей говорят о прогрессе. С другой стороны, в самой Варшаве отмечают, что принципиальные условия отмены польского вето на проект мандата КЕС остаются неизменными. Это снятие российского эмбарго на импорт из Польши мясной продукции и гарантии того, что РФ ратифицирует ДЭХ. Ни того, ни другого Москва делать не собирается.
Фактор ВТО
В этой связи менее приоритетные вопросы повестки дня Россия–ЕС начинают представляться в Евросоюзе совершенно по-другому. Уже сейчас и Германия, и КЕС оказывают на Россию все большее давление по всем проблемам взаимоотношений, решение которых можно будет преподнести как доказательство эффективности Евросоюза и успех германского председательства. Надо сказать, комиссия заинтересована здесь не менее Берлина. Ведь углубление кризиса в ЕС неизбежно оборачивается ростом непопулярности брюссельской бюрократии и ее ослаблением в принципе. В этой связи КЕС всеми силами пытается доказать свою силу и эффективность. А поскольку внутри Евросоюза это становится все сложнее, эффективность все чаще пытаются доказать с помощью «побед» во внешних связях.
Среди вопросов, которые, по мнению ЕС, должны составить гарантированную позитивную повестку дня в Самаре и которые были решены в удивительно сжатые сроки, значатся недавнее заключение пограничного договора между Россией и Латвией и подписание соглашения о постепенной ликвидации компенсационных выплат за транссибирские перелеты (ТСМ). Причем именно последний вопрос приобретает для ЕС наибольшую важность, так как в случае его решения в предлагаемом ЕС виде можно будет говорить о «победе» Евросоюза.
Изначально решать проблему ТСМ предполагали по-другому. Как известно, на ноябрьском саммите РФ–ЕС в Хельсинки были предварительно одобрены соответствующе «Согласованные принципы», которые должны были быть рассмотрены и, возможно, утверждены на уровне КЕС и правительства РФ и введены в силу в форме обмена письмами об утверждении. Теперь же ЕС намерен оформить это утверждение подписанием отдельного соглашения Россия–ЕС прямо в ходе саммита в качестве одного из его итогов.
Это решение было принято Советом ЕС в одностороннем порядке, без предварительных консультаций с российской стороной и за несколько недель до предстоящего рассмотрения «Согласованных принципов» правительством России. Германия, по-видимому, окажет давление на РФ с тем, чтобы она, во-первых, утвердила «Согласованные принципы», а во-вторых, согласилась подписать на саммите соответствующее соглашение.
В нынешнем виде «Согласованные принципы» (их содержание приводилось в одном из пресс-релизов КЕС) содержат столько внутренних противоречий и опасностей, что их утверждение в том или ином виде нанесет России серьезный экономический и политический урон. В частности, де-факто выхолощенным окажется принцип паритета частот на полеты, который является краеугольным камнем отношений РФ–ЕС в области авиации и в качестве такового заложен в ратифицированные двусторонние договоры России с государствами – членами Евросоюза. (В этом смысле утверждение «Согласованных принципов» станет еще и нарушением данных соглашений.)
Однако главное негативное последствие уступки России по ТСМ в другом: «вскрытие» согласованного еще в 2004 г. «пакета» РФ–ЕС по вступлению России в ВТО и предъявление Москве новых требований и условий, главным образом энергетического характера. Брюссель постоянно настаивает на увязке вопроса ТСМ с проблематикой вступления России в ВТО (при том, что в самом протоколе от 2004 г. по ВТО этой увязки не было). Россия же справедливо утверждает, что «пакет» по ВТО закрыт. В этой связи как только Москва уступит по ТСМ, КЕС заявит о признании Россией «вскрытия» договоренности по ВТО и предъявит ей список новых условий.
Доказательства того, что именно так и будет, налицо. В конце марта торговый комиссар КЕС Питер Мандельсон заявил, что есть целый список факторов, по которым Брюссель не может согласиться на вступление России в ВТО. Причем ни один из них не оговаривается в подписанном сторонами еще в мае 2004 г. протоколе. Одним из них комиссар назвал российское эмбарго на импорт мяса из Польши. Пока Москва его не снимет, утверждает Мандельсон, членства в ВТО ей не видать. Налицо пример использования фактора ВТО как инструмента по выбиванию из России односторонних уступок в вопросах, не связанных с проблематикой Всемирной торговой организации.
Дарья Гармоненко