Сергей Рогов
Для политического решения иракской, иранской и корейской проблем Америке придется протянуть руку Москве.
Фото Reuters
В 2007 году исполняется 200 лет со времени установления российско-американских дипломатических отношений. Интересно вспомнить, что в первые полтора века этих связей Россия и США взаимодействовали в рамках многополярной системы и четырежды становились союзниками (во время войны американских колоний за независимость, гражданской войны в США, первой и второй мировых войн). Разрядка, наступившая после 50 лет холодной войны, не переросла в полномасштабное партнерство. В последнее время вновь нарастают расхождения между США и Россией, на грани развала оказался режим контроля над вооружениями. Это заставляет всерьез поставить вопрос: возможна ли новая холодная война? Обречены ли Россия и США на постоянную конфронтацию?
Новая модель отношений
Распад СССР и Варшавского договора, исчезновение мировой социалистической системы привели к окончанию холодной войны и ликвидации биполярной структуры международных отношений в начале 1990-х годов. В этих условиях радикально изменилась и модель российско-американских отношений. Исчезла идеологическая непримиримость. Вместо борьбы двух экономических систем на первый план выдвинулись проблемы интеграции в глобальный рынок.
Перестав быть коммунистической сверхдержавой, Россия не имеет геополитических интересов, требующих вовлечения в любой конфликт. Приоритеты российских национальных интересов ограничены постсоветским пространством, а также регионами вблизи наших границ. Москва перестала быть глобальным соперником Вашингтона, его оппонентом при возникновении любого международного кризиса. Более того, у России и США появилась серьезная заинтересованность в деле урегулирования целого ряда региональных конфликтов.
В сфере военной можно констатировать отсутствие каких бы то ни было рациональных причин для ядерной войны между Россией и США. Но есть опасное наследие – огромные ядерные арсеналы, в свое время созданные для войны друг против друга.
Существует их объективная заинтересованность в том, чтобы снизить ядерную угрозу. Вместе с тем Россия и США имеют общий интерес в предотвращении многосторонней гонки ядерных вооружений. Наконец, Россия и США столкнулись с общей угрозой – международным терроризмом.Все это давало основания полагать, что бывшие противники имеют возможность стать стратегическими партнерами, вернувшись к модели взаимодействия, которая неоднократно действовала до возникновения биполярного соперничества. Не случайно после 1991 года стратегическое партнерство трижды провозглашали американские президенты Джордж Буш-старший, Билл Клинтон и Джордж Буш-младший, а также их российские коллеги – Борис Ельцин и Владимир Путин. Но каждый раз эти надежды не оправдывались.
Что мешало стратегическому партнерству?
Во-первых, каждый раз за декларациями не следовали практические меры по созданию постоянно действующих структур. Точнее говоря, принимались полумеры, которые не могли оказаться эффективными. Разрозненные усилия не были связаны каким-то общим стратегическим замыслом, носили эпизодический характер и за редким исключением не имели серьезных последствий. За полтора десятилетия постоянно действующие институты стратегического партнерства так и не были созданы. Все «партнерство» держится на президентах и их декларациях.
Во-вторых, не создана международно-правовая база стратегического партнерства. Правда, дважды Россия и США подписали новые соглашения о сокращении ядерных вооружений – в 1993 году Договор о СНВ-2, который так и не вступил в силу, и в 2002 году – Договор о СНП. Но эти соглашения касались, как и в годы холодной войны, «негативных правил»: чего нельзя делать. Но «позитивные правила» типа договора о взаимной безопасности или соглашения о борьбе с терроризмом не были установлены.
Размываются даже «негативные правила» военно-стратегического соперничества. Односторонний выход США из Договора по ПРО поставил под вопрос эффективность всего режима контроля над вооружениями. Разрыв Договора о РСМД уже способен привести к полному краху этого режима.
В-третьих, у стратегического партнерства Москвы и Вашингтона нет экономической базы. На долю России приходится меньше 1% американской внешней торговли и экспорта капитала.
В-четвертых, у стратегического партнерства России и США нет внутриполитической базы. Во многом это объясняется слабостью экономических взаимосвязей, а именно бизнес обычно выступает лоббистом политического сотрудничества. Но зато есть хорошо организованные группы, связанные с ВПК, лоббистские усилия которых направлены против сокращения вооружений, развития военного и политического сотрудничества.
Наконец, формирование новой модели партнерства России и США происходило в условиях резкого усиления асимметрии потенциалов и интересов двух стран. В Вашингтоне однозначно истолковали окончание холодной войны как свою победу. В этих условиях стратегия американского руководства направлена на консолидацию однополярной системы международных отношений, закрепление за Соединенными Штатами роли единственной сверхдержавы.
В начале нынешнего десятилетия США и Россия вновь провозгласили стратегическое партнерство, объявив общим врагом международный терроризм. Но декларации опять не были реализованы. Опираясь на колоссальные возможности американской экономики, Вашингтон сделал ставку на укрепление военной мощи, обеспечение подавляющего военного превосходства над любыми возможными противниками. Расхождения позиций России и США проявились даже в сферах, где, казалось бы, интересы сторон совпадали: борьба с международным терроризмом и распространением ОМУ.
Ныне, когда Россия стала проводить более активную политику на международной арене, вновь развернулось геополитическое соперничество, но уже на постсоветском пространстве. Москва крайне резко отреагировала на цветные революции в ряде стран СНГ, еще более жесткую позицию заняла по вопросам ПРО и дальнейшего расширения НАТО.
Фактически российско-американское сотрудничество сегодня носит ограниченный характер, а по большинству международных вопросов напряженность между Вашингтоном и Москвой нарастает.
Поворот к полицентризму
Сегодня в мире усиливается тенденция к многополярности с новыми особенностями. Во-первых, это многополярность в эпоху глобализма. Она охватывает практически все регионы планеты. Во-вторых, среди ведущих центров силы представлены не только западная, но и другие цивилизации. Нынешняя модель многополярности имеет мультицивилизационную основу. В-третьих, различие в параметрах мощи различных центров силы нивелируется ядерным оружием. Почти все, а в будущем, вероятно, все центры силы будут обладать таким средством сдерживания, как ядерное оружие. В-четвертых, в новой полицентричной системе отсутствуют общие правила игры, нормы и институты, которые могли бы эффективно регулировать взаимодействие центров силы – как сотрудничество, так и соперничество.
Это придает неустойчивость и непредсказуемость эволюции современной системы международных отношений, создает угрозу выхода ситуации из-под контроля. А ведь многополярность – не панацея. Каждый раз, когда в многополярной системе нарушалось равновесие сил, возникала война.
Встроенный «дестабилизатор»
Конфронтация теоретически может усилиться после смены президентов в обеих странах в 2008 году. Более того, и в той и в другой стране есть влиятельные силы, которые ее провоцируют.
Как в политической, так и в экономической и военной сферах российско-американских отношений начали преобладать тенденции к соперничеству, а не к сотрудничеству. Возникли расхождения и в сфере идеологии. Сегодня в США и других западных странах утверждают, что Россия не соответствует стандартам демократии и прав человека. Тезис о несовместимости идеологических ценностей Запада и России имеет хождение и в России. Не дает повода для оптимизма и экономическая сфера, которая могла бы играть стабилизирующую роль при обострении политических разногласий (как это происходит в американо-китайских отношениях).
В то же время встроенным «дестабилизатором» в отношениях между Россией и США остается сохранившаяся со времен холодной войны модель «взаимного ядерного устрашения» с ее соперничеством двух стран в наиболее важной сфере – военно-стратегической. Новый толчок этому противостоянию может дать согласие Польши и Чехии разместить на своей территории американские ракеты-перехватчики и РЛС.
В этих условиях возможны такие меры, как прекращение действия договоров о РСМД и ДОВСЕ. Россия в этом случае могла бы, например, возобновить производство ракет средней дальности, которые были бы способны поражать цели в Европе, на Ближнем и Среднем Востоке. США, в свою очередь, могли бы развернуть баллистические и крылатые ракеты вблизи российских границ, с подлетным временем несколько минут. Аналогичной угрозы американцам мы создать не можем.
Даже во время холодной войны стороны вели переговоры об ограничении гонки вооружений. Сегодня такие переговоры прекращены. В 2009 году прекратит действие Договор о СНВ-1, а в 2012 году – Договор о СНП. Между тем гонка вооружений «без правил» возобновилась и приобрела многосторонний характер.
Конфронтационная модель взаимодействия
Следует, однако, подчеркнуть, что вторая холодная война не может быть повторением первой. Тогда СССР был сверхдержавой и возглавлял социалистический лагерь, к которому примыкали многочисленные «прогрессивные» режимы и движения. Ныне же Россия находится в другой «весовой категории». Российская Федерация сегодня достигла уровня ВВП 1990 года. ВВП США за этот период вырос в два с лишним раза и сегодня превосходит наш ВВП примерно в 20 раз по обменному курсу и в 8 раз по паритету покупательной способности. Такого разрыва между СССР и США никогда не было.
С этой точки зрения говорить о возврате к холодной войне не вполне корректно. Возможна конфронтационная модель взаимодействия, как между США и Ираном в последние десятилетия, но это будет не центральная ось системы международных отношений, как в период советско-американского противоборства, а лишь одна из многочисленных зон нестабильности в многополярном хаосе.
Вместе с тем возможен и другой сценарий российско-американских отношений. Он может реализоваться в случае перехода США в связи с неудачей в Ираке от односторонних действий к игре на балансе сил в мире. Тогда Вашингтон будет заинтересован в поддержке Москвы для политического решения иракской, иранской и корейской проблем. Более того – необходимость сдерживания претензий Китая на роль новой сверхдержавы, а также предотвращения новой волны исламского радикализма может подтолкнуть США к более тесному взаимодействию с Россией.
Интересы Москвы
Россия заинтересована в создании коллективной системы безопасности в многополярном мире с участием всех центров силы, что предполагает участие в ней и США. Интересы нашей безопасности требуют предотвращения многосторонней гонки ядерных и современных обычных вооружений, что также невозможно без взаимодействия с США.
Важно найти такое компромиссное решение, которое позволило бы избежать конфронтации из-за размещения американских средств ПРО, угрожающих России. Наши ответные меры по обеспечению военной безопасности окажутся куда более эффективными, если мы не будем торопиться с разрывом договоров о РСМД и ДОВСЕ, а сконцентрируем усилия на серийном производстве МБР «Тополь-М» (с перспективой их оснащения РГЧ ИН) и крылатых ракет для стратегических бомбардировщиков. Их стоимость многократно ниже, чем разработка новых ракет средней дальности.
Беседы, которые состоялись у меня с экспертами и официальными лицами в Вашингтоне в конце февраля, показали, что, несмотря на небывалый разгул антироссийской риторики, сохраняются определенные возможности для развития российско-американских отношений по этому второму варианту. Согласно опросам общественного мнения, лишь 2% американцев считают Россию врагом. Не спешит форсировать конфронтацию с Москвой и администрация Буша – она видит возможности сотрудничества с Россией по определенным вопросам как на двусторонней, так и на многосторонней основе.
Не стоит недооценивать и тот факт, что Вашингтон пошел на дипломатическое решение ядерной проблемы КНДР в шестистороннем формате, отдав при этом роль первой скрипки Китаю и отказавшись от требования смены режима в Северной Корее. США также продолжают многосторонние переговоры по ядерной проблеме Ирана и дали согласие на международную конференцию по Ираку с участием Ирана и Сирии.
Россия участвует в отмеченных выше многосторонних переговорах, но далеко не всегда наша дипломатия задает тон. Москве пора играть более активную роль. Это станет возможным, если наше дипломатическое искусство мы начнем подкреплять использованием финансово-экономических рычагов. Ныне возникли возможности для резкой активизации политики России по целому ряду направлений, в том числе по поиску договоренностей и компромиссов с США по тем вопросам, где интересы двух стран совпадают.
При этом наиболее эффективным может оказаться взаимодействие в шестисторонних форматах по Ирану и Северной Корее. Если удастся добиться успеха в решении иранской проблемы, как это произошло с КНДР, то Вашингтон лишится повода для развертывания ПРО в Восточной Европе. Взаимосвязь между этими вопросами можно и нужно использовать в интересах России.
Важное значение имело бы создание многостороннего механизма по Афганистану с участием не только России, США и НАТО, но и Китая, Индии и других стран. Наконец, необходимы крупные инициативы по спасению и модернизации режима контроля над ядерными вооружениями. При этом речь должна идти не только о двусторонних переговорах, но и о совместных российско-американских инициативах по проведению многосторонних консультаций с участием всех ядерных держав.
Не стоит забывать, что в многополярной системе международных отношений Россия и США никогда не были врагами, а значит сохраняется возможность для партнерства и в условиях новой полицентричности.
