Босфорский мираж и косовский вопрос

Многие сербы надеются, что Москва применит вето в косовском вопросе.
Фото Reuters

На днях в Белграде состоялась манифестация, организованная движением «Косовский завет». Перед зданием российского посольства ее участники опустились на колени, а затем передали адресованное президенту Владимиру Путину прошение о заступничестве и помощи в деле недопущения отторжения Косово от Сербии. Приняла послание со слезами на глазах сотрудница посольства. Вдогонку одним из организаторов манифестации, журналистом Райко Джурджевичем, было опубликовано открытое письмо в адрес российского президента. Именуя Владимира Владимировича «Благородным защитником сербским», он оповещает его о том, что «мы (то есть сербы. – «НГ») живем по Божьей милости вестями из Матушки России, придающими храбрость отчаявшемуся сербскому народу».

Конечно, далеко не все сербы считают сейчас нужным коленопреклоняться перед зданием с российским триколором и жить одними лишь вестями из Кремля или со Смоленской площади. Но действия официального Белграда в косовском деле, как и много раз до сих пор, напоминают поведение проигравшегося азартного игрока, ставящего все на последнюю карту, конечно же, русскую.

В этой связи возникает вопрос о том, почему российско-сербские отношения принято считать «особыми», причем в том смысле, что Сербия всегда вправе требовать помощи от России, а Россия всегда обязана такую помощь предоставлять. Тем более что отношения эти далеко не всегда были радужными, а когда Россия и оказывала прямую (особенно военную) помощь сербам, то это, как правило, плохо кончалось для обеих сторон.

Между тем в основе всего лежал так называемый исконный босфорский мираж (определение принадлежит царскому дипломату Юрию Соловьеву). Мираж этот возник на Руси практически сразу же после того, как в конце мая 1453 года турки овладели Константинополем. С тех пор мечта о возвращении креста на святософийский купол и овладение проливами на века стала одним из определяющих факторов российской политики, в первую очередь на Балканах, через которые путь к этим проливам проходил.

Екатерине Второй принадлежит авторство так называемого «Греческого проекта», целью которого было сокрушение Турции и восстановление на ее обломках Византийской империи с младшим внуком Екатерины Константином Павловичем на императорском троне. Проект провалился, но цель осталась. В 1804 году, когда в Сербии вспыхнуло первое восстание против турецкого владычества, она впервые была включена в оперативные российские планы по овладению Босфором. Для оказания помощи повстанцам на ее территорию даже вступил российский воинский отряд (об этом просил вождь восстания Карагеоргий, писавший Александру Первому письма, во многом схожие с прошением, отправленным Путину из Белграда в эти дни).

Кончилось однако плохо. По условиям Бухарестского мирного договора 1812 года с Турцией Россия практически предала повстанцев. Карагеоргий обратился с просьбой о покровительстве к Наполеону, но Франция тоже не имела намерения враждовать с Турцией. Уже в следующем году, после поражения восстания, сербы подверглись зверским репрессиям со стороны турок, Россия же, одержавшая к тому времени победу в Отечественной войне, ничего не сделала для помощи им.

Следующий знаменательный эпизод в российско-сербских отношениях совпал с Русско-турецкой войной 1877–1878 гг. В Сербии появились многочисленные русские добровольцы. Отношения между сербскими и русскими военными складывались, однако, негладко. Кроме того, сербский театр военных действий играл второстепенную по отношению к Болгарии роль. Тем большее недовольство вызвало в Сербии согласие России подписать окончательно завершивший эту войну Берлинский мирный трактат: в противовес попыткам российской экспансии на юг Австро-Венгрия получила по нему право оккупировать Боснию и Герцеговину, где не было ни австрийцев, ни венгров, но было много сербов. Так был заложен фундамент будущих несчастий.

Поскольку «босфорский мираж» не сходил с российского политического горизонта, в верхах империи в конце XIX – начале XX века развернулись споры относительно того, кто должен стать главным союзником России на Балканах – Болгария или Сербия. В них участвовали и придворные круги, и министры, и дипломаты, и военные, и влиятельные журналисты.

Немалую роль играли в этом деле супруги великих князей Николая Николаевича и Петра Николаевича Анастасия и Милица (дочери черногорского князя, а затем короля Николая). Обе, по отзывам современников, были пламенными сербскими патриотками и не менее страстными интриганками. Курьезно, если не печально, что им Россия обязана и возвышением Распутина – именно они впервые представили его жене Николая Второго Александре Федоровне. Впрочем, тут их постигло разочарование – Распутин оказался ярым германофилом и до своей смерти заявлял, что не допустил бы вступления России в Первую мировую войну из-за Сербии, окажись он в Петербурге рядом с царем в дни июльского кризиса 1914 года.

Так или иначе, споры о том, кто ближе к России – болгары или сербы, продолжались и в 1908 году, когда в связи с аннексией Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины Белград вновь обратился с просьбой о российском военном вмешательстве. Однако война не состоялась.

«Сербский выбор» был закреплен итогами Первой и Второй балканских войн 1912–1913 гг. По итогам первой Сербия получила Косово. В ходе второй как Сербия, так и Болгария претендовали на Македонию. Поскольку Македония при поддержке России досталась Сербии, Болгария окончательно была отброшена в антирусский лагерь.

28 июня 1914 года серб Гаврило Принцип убил в Сараево австро-венгерского престолонаследника Франца-Фердинанда. Это повлекло за собой ультиматум Сербии, который немедленно был переправлен в Петербург. Оттуда поступил ответ – венский ультиматум принять. Ответили так потому, что знали о том, чего не знал в тот момент даже сербский король Петр, – покушение, как и утверждалось в ультиматуме, было организовано сербскими официальными лицами, возглавлявшимися начальником военной разведки полковником Димитриевичем-Аписом. Знали же потому, что у Аписа не было тайн от русского военного агента (атташе) в Белграде полковника Артамонова. Знали в Петербурге и больше того – что за Артамоновым, а значит, и за Аписом стояла влиятельная группа во главе с великим князем Николаем Николаевичем.

Затем, как переписал из одной петербургской газеты А.И.Солженицын, «примчались сербы, нам родные, был пышен быстрый съезд двора, и проходили запасные под крики громкие «Ура!».

Сербия, поставившая своей целью в Первой мировой войне освобождение порабощенных братьев (хорватов и словенцев) и создание Югославии, потеряла в ней половину своего мужского населения. Военной целью России были опять же Константинополь, Босфор и Дарданеллы, а чем это для нее закончилось – хорошо известно.

Давно уже утратили былое стратегическое значение проливы, благо ракетами можно достать любую точку земного шара. Неподалеку от Святой Софии в Стамбуле, там, где некогда располагался знаменитый константинопольский ипподром, по праздникам устраивают луна-парк. Вокруг одной из древних колонн, украшавших ипподром, кружится детский поезд, и в его вагончиках радостно визжат малыши. История умеет насмехаться – ведь за обладание именно этим местом были пролиты реки человеческой крови.

Но историческая ирония не только в этом. Вячеслав Молотов в бытность министром иностранных дел СССР держал в помощниках Козырева (однофамильца бывшего министра). Другого своего помощника Лаврова (опять же однофамильца нынешнего министра) Молотов отправил в марте 1948 года в Белград с письмом от ЦК ВКП(б) на имя Тито, положившим начало конфликту между СССР и Югославией. Те из сербов, кто готов снова и снова преклонять колени перед российским посольством в Белграде, Андрея Козырева клянут, считая его одним из главных сербских недругов. Сергея Лаврова они, наоборот, наравне с Путиным причисляют к «благородным защитникам сербским». Повторится ли уже виденное и на этот раз?

Белград