Артур Блинов.
В противовес американским авианосцам Москва выдвинула инициативу по созданию системы безопасности в Персидском заливе.
Фото Reuters
Недавний визит секретаря Совета безопасности РФ Игоря Иванова в Тегеран – прямое подтверждение тезиса о том, что у российской внешней политики не одно лицо. По крайней мере она персонифицирована явно не только одним Сергеем Лавровым, министром иностранных дел и его сотрудниками. Игорь Иванов, в прошлом министр иностранных дел РФ, перейдя в Совет безопасности, не утратил связи с внешними делами. Скорее, наоборот, с его приходом сам Совет безопасности, до этого занимавшийся преимущественно концептуальными разработками по части угроз безопасности и соответствующими доктринами (военной, национальной безопасности и т.п.), дополнительно обрел внешнеполитическую компетенцию. Известно, что Иванов взял с собой в СБ и ряд опытных дипломатов.
Два МИДа? Нет, скорее разделение труда. В то время как Сергей Лавров отвечает в целом за внешнеполитическую сферу и служит лицом, обращенным к великим державам, к Западу, Игорь Иванов подключается к отдельным внешнеполитическим проблемам, особенно на Востоке – там, где «дело тонкое».
Правда, на мысль об определенной «культурной специализации» Лаврова и Иванова по водоразделу Запад–Восток наводит малоизвестное (по крайней мере не опубликованное в ведущих российских СМИ) выступление Лаврова более чем годовой давности (25.09.05) в Совете по международным отношениям г. Лос-Анджелеса. В нем он с особым нажимом говорил о «европейском выборе» России, проходя мимо модной теории ее «евразийства». Но все же, бесспорно, главная их специализация связана с разделением задач.
Иран прежде всего
Важнейшей сферой внешнеполитической специализации Иванова все это время являлись официальные контакты с Ираном. Секретарь Совета безопасности неоднократно выезжал с визитами в Тегеран, встречался и вел переговоры практически со всеми важнейшими иранскими руководителями и сам принимал видных иранцев в Москве. Достаточно отметить, что он имел беседы с иранским духовным лидером аятоллой Али Хаменеи, президентом Махмудом Ахмадинежадом, секретарем Высшего совета национальной безопасности Али Лариджани и главой МИДа Манучехром Моттаки.
В поле этих обсуждений были прежде всего вопросы, затрагивающие судьбу иранской ядерной программы. Как известно, Иванов стал первым российским официальным лицом, представившим иранцам предложение об обогащении урана для АЭС Ирана на российской территории. Это могло бы радикальным образом снять озабоченности международного сообщества по поводу возможности создания Ираном атомного оружия.
Иванов был вовлечен также в переговоры относительно хода и завершения строительства АЭС в Бушере и по другим вопросам российско-иранских отношений.
Обращает на себя внимание, что параллельно с контактами Иванова с иранцами активную роль в обсуждении иранской ядерной программы играли Лавров и другие руководители МИД РФ. При этом сферой их ответственности в первую очередь были контакты со странами Запада (в рамках так называемой шестерки, СБ ООН и МАГАТЭ) и в меньшей степени – с Ираном.
На днях секретарь Совбеза огласил новую внешнеполитическую инициативу Кремля – предложение о создании системы безопасности в Персидском заливе. По словам Иванова, это предложение предусматривает в числе прочего проведение региональной конференции с участием всех государств, на равноправной, недискриминационной основе, на которой были бы выработаны единые принципы, гарантирующие безопасность, суверенитет, независимость всех государств региона.
В то время как Иванов публично запустил новую инициативу и провел по ней переговоры в Тегеране, Сергей Лавров выехал в западном направлении – в США. На прошлой неделе Лавров вел переговоры практически по всему комплексу российско-американских отношений и участвовал в работе «ближневосточного квартета».
Полюса влияния
Ныне налицо все признаки оживления дипломатических усилий вокруг ближневосточной проблемы, все еще сохраняющей центральное значение в регионе. Это связано не только с обострением общей ситуации – в Ливане, между палестинцами и израильтянами и между самими палестинцами, но и в значительной степени с тупиком в иракской войне и усилиями Вашингтона по выходу из него. В ответ на попытки США опереться на поддержку «дружественных» сил в регионе ряд умеренных арабских режимов, прежде всего Саудовская Аравия и Египет, выдвинули требование активизации ближневосточного процесса.
Как подчеркивают арабские лидеры, США не следует рассчитывать на их помощь в Ираке, если не возобновится движение к ближневосточному урегулированию. Известно, например, что так высказался король Саудовской Аравии Абдалла в ходе его встречи в начале прошлого месяца с вице-президентом США Диком Чейни. О необходимости заняться «первопричиной» всех проблем на Ближнем Востоке говорилось в представленном Белому дому несколько ранее докладе влиятельной Исследовательской группы по Ираку Бейкера-Гамильтона.
Таким образом, само развитие событий в регионе выдвигает его в центр мировой политики. Отсюда вовлеченность всех «полюсов влияния» в поиск формулы или даже формул урегулирования и задействование в этих усилиях наиболее значимых фигур. На фоне возросшего внимания к Ближнему Востоку участие сразу двух ведущих российских внешнеполитических лиц в делах региона вполне объяснимо. И не только их.
Личная дипломатия Путина
Ныне официально объявлено о предстоящем визите 11–13 февраля «главного лица» в государственной структуре – президента РФ Владимира Путина в три ближневосточные страны: Саудовскую Аравию, Кувейт и Иорданию. Очевидно, что именно он взял на себя миссию привлечения трех монархий к предложенному Москвой плану по созданию системы безопасности в Персидском заливе. Успех, разумеется, здесь не запрограммирован, так как всем трем названным странам отведена ключевая роль в создаваемом Вашингтоном антииранском фронте.
Если добавить к этому сравнительно недавние визиты в Москву египетского президента Хосни Мубарака и сирийского Башара Асада, то без преувеличения можно сказать, что Ближний Восток вышел на первый план во внимании со стороны Москвы.
Возвращаясь к вопросу о «лицах» российской внешней политики, следует отметить также заметную роль однофамильца секретаря Совбеза вице-премьера РФ и министра обороны Сергея Иванова. Государственный деятель, которого социологи, как правило, числят четвертым по влиянию российским руководителем (после Путина, Михаила Фрадкова и Дмитрия Медведева) и нередко называют одним из потенциальных кандидатов в президенты РФ, Сергей Иванов не только не упускает возможности делать публичные разъяснения по военно-политическим вопросам – основном направлении его служебных интересов, но и охотно выполняет внешнеполитические миссии за рубежом.
Какое из названных «лиц» наиболее влиятельно в сфере российской внешней политики: министр иностранных дел Сергей Лавров, секретарь Совета безопасности Игорь Иванов или министр обороны Сергей Иванов? На этот вопрос трудно дать точный ответ. Более того, скорее всего даже не следует особенно стараться это сделать, если принять во внимание нижеследующее замечание одного из важных кремлевских чиновников, прозвучавшее в аэропорту «Внуково-2».
Возвращаясь из-за границы, где он присутствовал на очередном саммите с участием президента РФ Владимира Путина, этот знаток политики Кремля отметил, что «в очередной раз дипломатия одержала верх над внешней политикой». Это суждение, звучащее внешне весьма сенсационно, в действительности имеет весьма простое содержание: президент в полной мере воспользовался имеющимися у него внешнеполитическим прерогативами и возможностями «личной дипломатии», чтобы добиться практических договоренностей со своим иностранным партнером (или партнерами). Такими полномочиями не располагают все другие лица, в том числе и те, кто готовит важнейшие внешнеполитические документы страны.
Фото Reuters
