После Ирака, до Ирана

Генсек ООН Кофи Аннан (справа) и президент Ирана Махмуд Ахмадинежад – хозяин всемирной встречи в Нью-Йорке и ее главный герой.
Фото Reuters

С каждым годом Организации Объединенных Наций все труднее принимать у себя гостей. Сессия Генеральной Ассамблеи и ее кульминация – министерская неделя, которая традиционно в середине сентября задает тон дискуссиям на весь год, каждый раз становится все более и более агрессивной по отношению к самой ООН. Парадокс, но это так. Обвинения в неэффективности, раздутости штата, коррупции, слабости, неспособности реагировать на кризисы и прочих грехах – все это уже традиция, без которой вроде как и непривычно начинать очередной международный дипломатический сезон.

Критика со всех сторон

Критика в адрес ООН слышна и от бедных стран, и от богатых. И от мировых держав, и от карликовых государств. Только природа этой критики разная. Сейчас, пожалуй, членов ООН можно разделить на две категории – тех, кто критикой хочет добиться укрепления организации, и тех, кто, напротив, считает своей целью уменьшение ее роли в современном мире.

Последних возглавляют Соединенные Штаты. Конечно, нельзя сказать, что США совсем не хотят, чтобы Всемирная организация существовала. Без ООН, без ее инструментов – Совета Безопасности и Генеральной Ассамблеи, замены которым еще никто не придумал, – действия Вашингтона вообще могут потерять всякую поддержку. Да и право вето и статус постоянного члена Совбеза лишний раз подчеркивают значимость США. Хотя и делают их формально равными среди пяти других официальных ядерных держав. Заявлять о своей сверхдержавности в ООН не принято. А потому вполне очевидно желание Вашингтона принизить значение всего того, что происходит в стенах ООН. Особенно если это не соответствует американской линии.

Коррупционные скандалы, гуманитарная катастрофа в Судане, постоянная угроза бюджетного кризиса Организации – казалось бы, в этом году аргументов у противников ООН прибавилось. Впрочем, в значительной степени это следствие отличной разъяснительной работы американских дипломатов, и прежде всего среди американских средств массовой информации, влияние которых на мировое информационное пространство трудно переоценить.

На направлении «публичной дипломатии» в последние два года Вашингтон многое поменял. Теперь все послы и старшие дипломаты проходят перед выездом в командировку тщательную подготовку в специально созданном подразделении по работе с общественностью. Чтобы первыми реагировать в местной прессе на те или иные события в стране пребывания.

Такая массированная атака, безусловно, имеет свой эффект и на поле битвы за будущее ООН.

В поисках нового генсека

Одним их наиболее ярких ее проявлений в этом году станет, безусловно, голосование по кандидатуре генерального секретаря. Срок Кофи Аннана официально заканчивается 31 декабря 2006 года, и до этого дня его преемник должен занять кресло руководителя Организации. Процедура выборов на первый взгляд простая – генсека выбирает Генассамблея по выдвижению Совета Безопасности. Однако выбор в самом Совбезе – это и есть главная интрига. Каждый из кандидатов – а на данный момент их пока официально шесть – старается завоевать симпатии как можно большего числа стран из 15, входящих в СБ. При этом еще очень важно не получить отвод от кого-нибудь из пяти постоянных членов. Для определения симпатий предварительно, по сложившейся традиции, проводятся рейтинговые голосования – их еще называют «straw polls», т.е. «голосование на соломинках» или, как говорят по-русски, «на спичках». Кто получит больше «длинных спичек» – бюллетеней с одобрением его кандидатуры, – тот и лидер.

В этом году после двух раундов впереди других – Пан Ги Мун, министр иностранных дел Южной Кореи. В последний раз, 14 сентября, его кандидатуру одобрили 14 из 15 членов СБ. Тогда рассматривали пятерых. Следом за Пан Ги Муном идет нынешний заместитель генсека ООН, кандидат от Индии, Шаши Тарур. Его кандидатуру одобряют 10 членов Совбеза, при трех против и двух воздержавшихся. На третьей строчке вице-премьер Таиланда Суракиат Сатиентай (9–3–3), четвертый иорданский принц Зейд Раад Зейд аль-Хусейни, замыкает список советник президента Шри-Ланки Джаянта Дханапала (3–5–7).

Казалось бы, сомневаться не в чем – вот он, будущий генсек. Но вполне вероятно, что тем одним, кто протянул ему «короткую спичку», оказался постпред страны – постоянного члена СБ. Очень похоже, что так оно и есть.

Американцы, не высказывавшие конкретных претензий к южнокорейскому кандидату, в целом выступают против нынешней системы выборов. Вернее, против традиции ООН, которая, основываясь на принципе региональной ротации, предписывает избрать в этот раз генсека из азиатской страны. США утверждают, что главным критерием должна быть не география, а биография, то есть персональные качества. Какие персональные качества генсека ООН важны для американцев, догадаться нетрудно – лояльность по отношению к США, причем без оговорок.

А у той же Южной Кореи, которая является одним из главных партнеров Вашингтона в Азии, оговорки все же есть. Это и зачастую слишком примирительная с точки зрения США позиция в северокорейском вопросе, и время от времени возникающие споры о военном присутствии Вашингтона на Корейском полуострове. В общем, верный друг, но со своим мнением.

Совсем другая история с самым свежим кандидатом – президентом Латвии Вайрой Вике-Фрейбергой, которая выдвинута тремя прибалтийскими странами. Безоговорочная преданность сомнений не вызывает. Но Вике-Фрейберга по понятным причинам шансов на кресло в ооновском небоскребе не имеет – ее кандидатуру однозначно заблокирует Россия. Похоже, что балтийская кандидатура выбрана для роли тарана, которым будут пробивать брешь в традиции региональной ротации. На этот раз не удастся, но зато к следующим выборам кандидату от Восточной Европы будет легче – а именно этого, похоже, и добиваются США.

Как бы то ни было, это вопрос дальней перспективы. А сейчас, судя по всему, ясность в вопрос о новом генсеке должна внести министерская неделя. Ведь главы дипломатий к этому времени уже многое успели обсудить. Новое гадание на спичках должно случиться уже 27–28 сентября. Возможно, третий тур пройдет в другом формате, когда бюллетени постоянных членов будут другого цвета – и станет ясно, есть ли шансы у Пан Ги Муна или же 14 голосов в его пользу будут перечеркнуты применением вето одним из членов пятерки СБ.

Российская позиция на этих выборах ясна. Пока не было официально объявлено о выдвижении Вике-Фрейберги, Москву устраивали все кандидаты, так как каждый из них выдвинут азиатской страной. А Россия отстаивает именно региональный принцип.

Реформа Совбеза: кресло без права

Не менее важный вопрос – расширение Совета Безопасности. Это одна из важнейших составляющих реформы ООН, начатой Кофи Аннаном. И консенсуса среди стран по данному вопросу до сих пор нет. Вернее, есть понимание большинства необходимости расширения СБ, но каким образом? Нынешний состав этого главного органа ООН, естественно, не захочет лишаться эксклюзивности своего положения. Поэтому речь чаще всего идет о количественном увеличении числа постоянных членов за счет двух-трех стран (среди них называют Германию, Японию, Бразилию, Индию), но без предоставления им права вето. Россия, как утверждают наши дипломаты, исходя из такого принципа, считает, что при этом не должно возникать новых разделительных линий в международном сообществе. Пока же линии эти проходят достаточно четко – между теми, кто соперничает за постоянное кресло, хоть и без права вето.

Быть ли войне?

Впрочем, это все хоть и важные вопросы, но не столь острые, как международные кризисы, на фоне которых шла подготовка к Генассамблее. Война в Ливане и напряженность в американо-иранских отношениях – вот главные темы большинства бесед в небоскребе на набережной Ист-Ривер. Станет ли нынешнее перемирие на Ближнем Востоке началом урегулирования или регион сорвется в новую войну? Начнется ли военная операция США, а возможно, Израиля, против Ирана? Во многом ответы на эти вопросы зависят и от того, как принципиально страны будут рассматривать проблему применения силы.

Конфликты нынешние и назревающие в большом регионе Ближнего Востока – это головная боль для мирового сообщества на долгие годы. Причем в равной степени и для России, и для США. Ведь столкновение западной и восточной цивилизаций ведут к росту радикальных настроений в исламском мире. А исламский мир, он не только в Палестине, Ливане, Иране или Индонезии. Исламский мир уже в равной степени – в тех же Соединенных Штатах, в Европе, в России. Эта радикализация, к которой приводят войны по типу иракской и ливанской, сказывается на повседневной безопасности людей многих стран. Терроризм, порожденный далеко за рубежами одной страны, возвращается бумерангом. Но при этом бьет и по другим странам.

ООН в последние годы уделяет все больше внимания разработке новых механизмов борьбы с мировым террором. Но пока главный из них не создан – не достигнуто согласие по Всеобъемлющей конвенции по противодействию терроризму. Если эта Генассамблея сможет решить, наконец, вопрос о Конвенции, то ее можно будет считать успешной. А уж если при этом не начнется новая война – тогда тем более. Планка успеха, к сожалению, опускается все ниже.