Ядерная годовщина Пхеньяна

Джордж Буш все еще надеется на падение режима Ким Чен Ира.
Фото Reuters

Ныне, когда весь мир и прежде всего страны–члены СБ ООН ищут способы помешать Ирану создать атомную бомбу, мало кто вспомнил о первой годовщине признания Северной Кореей факта обладания ею ядерным оружием. Объявление об этом сделало 10 февраля 2005 года Центральное телеграфное агентство Кореи (ЦТАК).

Тогда многие заинтересованные стороны поспешили прикрыть свое замешательство по этому поводу словами: «А мы знали». По крайней мере знало или предполагало американское ЦРУ. Еще в 1994 году в Лэнгли считали, что у КНДР 1–2 ядерных боеприпаса или необходимое для этого количество плутония. Ведали и южнокорейские власти, которым северокорейские официальные лица уже несколько раз намекали, что создают и даже имеют ядерную бомбу.

Впрочем, проговаривались представители Пхеньяна, видимо, намеренно. За год до официального объявления они признались американским дипломатам, что уже имеют «средство сдерживания». Однако все эти намеки лишь усиливали недоверие к мотивам действий Пхеньяна – уж очень «непрозрачный» режим на севере Корейского полуострова.

Признание северокорейцев заставило экспертов провести пересчет возможностей Пхеньяна. По их подсчетам, за это время он добавил к своим запасам плутония на 5–7 боезарядов и заинтересовался возможностями обогащения урана. По-новому они взглянули и на имеющиеся у армии КНДР вооружения.

Вспомнили, например, что северокорейцы располагают реактивными самолетами, которые базируются в выбитых в скале ангарах сравнительно недалеко от демилитаризованной зоны. Через 15–20 минут после взлета они могут достичь столицы Южной Кореи Сеула. Правда, пока не замечены работы по оснащению этих самолетов устройствами для подвески и сбрасывания атомного боеприпаса.

Еще более опасно выглядят северокорейские ракеты. Как известно, у КНДР сравнительно большое число ракет малой дальности. Но есть разработанные самими северокорейскими инженерами ракеты «Нодон» дальностью до 1,3 тыс. км. (достающие до Японии) и «Таепудонг-1» дальностью до 2 тыс км и «Таепудонг-2». Последняя якобы способна достичь западного побережья США.

Опасения, связанные с ядерными и ракетными вооружениями КНДР, как бы подхлестнули энергию участников шестисторонних переговоров. В них, как известно, вместе с представителями КНДР участвуют дипломаты Китая, Республики Корея, России, США и Японии. Им удалось набросать общую схему договоренности, которая была отражена в тексте итогового заявления 4-го раунда переговоров от 18 сентября.

В ответ на свое обещание отказаться от атомного оружия и демонтировать ядерную программу Пхеньян получил целую серию встречных обещаний – от нормализации отношений с США, Южной Кореей и Японией до экономической помощи, включая поставки энергии и даже строительство АЭС. График осуществления всех этих шагов стороны должны были согласовать в ноябре в ходе 5-го раунда переговоров, однако этого не произошло.

Ретроспективно надо признать, что сентябрьские договоренности зависли сразу же после их достижения. Сначала Пхеньян заявил, что рассчитывает на опережающие шаги навстречу со стороны США и партнеров, затем американцы стали пояснять, что кое-какие обещания были ими сделаны «гипотетически».

Дальше – больше. Тогда же, осенью, Вашингтон предпринял шаги, которые никак не вписываются в атмосферу поиска компромисса. Были заморожены банковские счета и приняты другие меры против нескольких принадлежащих Пхеньяну зарубежных фирм, в том числе Banco Delta Asia, зарегистрированного в Макао. Утверждалось, что банк и фирмы занимались отмыванием денег, полученных от контрабанды наркотиков, и реализацией фальшивых американских банкнот.

О силе нанесенного КНДР удара свидетельствует следующая американская оценка: вскрытая северокорейская торгово-банковская сеть якобы приносила Пхеньяну доход в размере 1 млрд. долл. в год. Показательно, что в ответ на приглашение провести очередной раунд шестисторонних переговоров представители КНДР требуют отмены «санкций, введенных Вашингтоном».

Ныне, когда всеобщее внимание привлекло снятие пломб иранцами с оборудования в Натанзе и еще на двух ядерных объектах, уместно вспомнить, что два с небольшим года назад в северокорейском Ёнбёне также срывали пломбы МАГАТЭ, а самих международных инспекторов просили упаковать чемоданы. Через год с небольшим Пхеньян объявил о об обладании ядерным оружием.

Сравнение двух этих ситуаций весьма кстати. Правда, не в той части, что касается сроков, потребных обеим странам для получения атомной бомбы. Ведь они идут в основном по разным трекам: Пхеньян уже имел ранее запас плутония, пригодного для создания оружия, а Тегеран пока занят формированием технологической цепочки по обогащению урана, и каких-либо запасов оружейных расщепляющихся веществ и объектов по созданию ядерного оружия у него не выявлено. По оценке американской разведки, для обретения ядерного оружия Тегерану может понадобиться до 10 лет.

Но есть и сходство. Обе страны представляют собой проблему, связанную с распространением ядерного оружия. Пхеньян – тем, что уже, как признается сам, его создал. Тегеран – тем, что настаивает на формировании у себя полного топливного цикла, а это, в свою очередь, может перерасти в оружейную структуру.

Есть и общность в том, что в обоих случаях серьезно мешает усилиям по решению проблемы. Это стремление некоторых влиятельных членов официального ядерного клуба параллельно с проблемой нераспространения решить вопрос смены режима в названных двух странах – перековать то, что Джордж Буш назвал «осью зла».

Что касается КНДР, то на «имплозию», то есть «направленный внутрь взрыв», северокорейского режима в Вашингтоне рассчитывали даже в тот момент, когда заключали соглашение об отказе Пхеньяна от продолжения ядерной программы в обмен на строительство в КНДР АЭС с реактором на легкой воде. Как признавал впоследствии глава американской делегации на этих переговорах Роберт Галуччи, американцы не собирались завершить эту стройку, так как рассчитывали на скорую смену власти в Пхеньяне.

Однако северокорейский режим не развалился, и Вашингтону уже при Джордже Бушу пришлось пойти на срыв соглашения. В Сеуле не разделяют ставку американских союзников на падение Ким Чен Ира, там боятся пострадать при «взрыве».

Договоренности, достигнутые в прошлом году вчерне в Пекине попутно устраняли надежду на «смену режима». Они вели к укреплению экономических и иных позиций Пхеньяна. Это, видимо, оказалось неприемлемым для американской дипломатии.

Еще более ярко расчет на продвижение к смене режима проявляется в случае с Ираном. Ведь трудные по всем параметрам переговоры Тегерана с «европейской тройкой» (Великобритания, Германия и Франция) велись так, что договоренность, какой бы она ни была, выглядела бы как уступка иранцев внешнему нажиму. А это ослабило бы престиж власти в глазах населения. Тем более что требования международного сообщества не подкреплены значимыми экономическими стимулами.

Для Ирана важнее экономической пользы решить проблему обеспечения безопасности. Однако и по этой части международное сообщество ничего не гарантирует. Иначе говоря, Тегерану не предлагают практически ничего, что в разное время обещали Пхеньяну. Ныне, когда иранское досье уже находится на пути в СБ ООН, можно только надеяться, что в поисках решения проблемы нераспространения он учтет и в какой-то мере подправит этот аспект.