Сергей Лузянин
После смены власти в Киргизии акции протеста проходят почти постоянно и по любому поводу.
Фото Reuters
Политический процесс в Киргизии через 8 месяцев после тюльпановой революции явно заходит в тупик. Главным остается разрыв между словами руководителей о желании «поднять страну», «выйти из кризиса», «не допустить криминал к власти» и реальными делами, которые еще больше подвигают общество к этому самому кризису. Многие политики и эксперты сравнивают положение нынешнего правительства Феликса Кулова и президента Курманбека Бакиева с положением Временного правительства Александра Керенского в 1917 году, а ситуацию в стране – с российской ситуацией между двумя революциями. Чтобы понять, что происходит в Киргизии, надо для начала посмотреть на четыре ключевые сферы, которые провозглашались новым руководством как приоритетные и где положение стало хуже, чем при Акаеве.
Во-первых, экономика. Доходные статьи постепенно сокращаются. Увеличились дефицит бюджета, внешний долг, число безработных. Уровень жизни людей в столице, а тем более в провинции снижается, идет люмпенизация населения. Иностранных инвестиций почти нет. Крупных инвесторов отпугивает неясная экономическая перспектива и отсутствие гарантий политической стабильности в стране.
Возможно, что проблема не в сиюминутном «латании дыр» в экономике, а в наличии или отсутствии долговременной и продуманной экономической стратегии, озвученной и доведенной в простой и понятной форме до населения. Известно, что режим Аскара Акаева удачно эксплуатировал либеральную идею открытой экономики. Вступление Киргизии в ВТО (первой и пока последней из стран региона), приватизация и другие либеральные проекты не сделали экономику привлекательной. Наоборот, еще тогда возник ряд серьезных проблем (коррупционная сеть, мощный теневой сектор и т.д.), которые сказываются сегодня. Но народ быстро забыл грехи Акаева и все беды приписывает нынешнему руководству. Сейчас необходима иная стратегическая альтернатива – сохранение либеральных методов с усилением жесткой государственной стратегии развития и контроля. И уж точно – не использование ежегодной ренты за американскую военную базу Манас (200 млн. долл., что составляет 60% доходов бюджета) как некий долговременный ресурс.
Во-вторых, сфера борьбы с коррупцией и «очищение» общества от клана Акаевых. Да, чистка была проведена, но вместо коррупции семьи пришла коррупция местных криминальных авторитетов. По официальной версии, снятие генпрокурора Азимбека Бекназарова было связано с его «непрофессиональной работой». Но есть мнение, что мотивы его отставки – политические, а опальный прокурор в борьбе с коррупцией действовал чересчур эффективно и затронул высокопоставленных чиновников. При этом последнее массовое выступление в центре Бишкека против премьера Феликса Кулова было организовано и проведено местным криминальным авторитетом Рыспеком Актамбаевым, брат которого депутат Тынычбек погиб 20 октября при посещении взбунтовавшейся колонии. В стране насчитывается около 200 организованных преступных групп (ОПГ), что очень много для такой маленькой страны.
Это только верхушка криминального айсберга, который всплывает сегодня на поверхность политической жизни Киргизии. Не исключено, что часть депутатов, а возможно, и чиновников администрации президента так или иначе связана с криминалом через своих родственников и земляков. Опасность в настоящее время не в противостоянии Севера и Юга и не в деятельности исламистов из «Хизб ут-Тахрир», а в административной и политической фрагментации страны, распылении власти по сотням и тысячам сельских кланов и семей. Горючая смесь из политики и криминала, похоже, уже приготовлена. Где она рванет – в Бишкеке весной будущего года или раньше на юге – в Оше или Джалал-Абаде, – пока сказать сложно. Похоже, в этом случае киргизскому обществу может понадобиться и авторитарный правитель.
В-третьих, политическая реформа, которая предполагает трансформацию президентско-парламентской в парламентско-президентскую республику. Необходимость ее была декларирована новой властью. Но здесь возникла другая проблема. Дело в том, что стабильность политической структуры, сложившейся после 24 марта де-факто и закрепленной 10 июля (выборы президента) де-юре, держалась на внутренне противоречивом союзе Бакиева и Кулова. Поначалу этот тандем был необходим стране, поскольку все другие сценарии тогда вели к расколу общества. Кулов добровольно отдал свою колоссальную популярность в стране Бакиеву. Но в условиях нарастания негативных явлений в обществе в тандеме обострились старые и появились новые противоречия.
Из старого ряда можно назвать сохранение неформального лидерства Кулова. По мере ухудшения экономического положения, как это ни парадоксально, больше страдает рейтинг президента, чем премьера. Возможно, это и создает почву для определенного недоверия между лидерами. Но у Кулова нет реальных рычагов власти, президент окружил премьера своими людьми, а некоторые кандидатуры Кулова не утвердил парламент. Непонятна была и пауза, взятая президентом при утверждении Кулова на должность премьера. Ряд экспертов говорит о неслучайном недельном молчании Бакиева в период антикуловских митингов на центральной площади.
Новой проблемой стала и разная трактовка перспектив конституционной реформы. Бакиев, как известно, говорит, о возможности «прожить до 2010 года» при нынешней Конституции с сохранением сильных президентских полномочий, а Кулов объективно в этом не заинтересован. При условии сохранения стабильности в обществе логичен процесс переформатирования модели Бакиев–Кулов.
В-четвертых, сфера внешней политики. Отношения с Россией как стратегические сохранились и даже усилились. Что касается отношений с Западом, то здесь наблюдается определенная сложность. Вашингтон продолжает оказывать давление по вопросу расширения американского военного присутствия, а Москва и Пекин недвусмысленно намекают на полезность использования Бишкеком «узбекского опыта». Неоднозначно в Москве и Пекине оценивают и саму тюльпановую революцию, подчеркивая наличие западных технологий при ее проведении. Может, этим объяснялось сдержанное отношение российского руководства к бывшему и.о. министра иностранных дел Розе Отунбаевой, которую принимали в Москве не так масштабно, как нынешнего Аликбека Джекшенкулова. 8 ноября успешно прошли его переговоры с представителем американского Департамента Робертом Моулером, и США готовы пересмотреть условия по базе Манас в сторону повышения финансовых компенсаций. При этом Киргизия прохладно отнеслась к явно антироссийскому проекту Фредерика Старра «Партнерство по сотрудничеству и развитию Большой Центральной Азии», который был озвучен госсекретарем США Кондолизой Райс в ходе октябрьского турне по региону. Судя по всему, Бишкек не хочет участвовать в сомнительных проектах без присутствия в них России и Китая.
