Подсказанные тенденции

Недавно в СМИ широко цитировали весьма резкое заявление посла США в Азербайджане Рино Харниша по поводу предстоящих в этой стране 6 ноября парламентских выборов: «Если официальные итоги выборов будут серьезно отличаться от результатов финансируемых американцами экзит-пулов, Вашингтон может поставить под сомнение итоги голосования и вообще не признает их». Кроме впечатляющей откровенности в этом пассаже можно увидеть подтверждение тому, что важнейшим объектом внимания США сегодня стали именно выборы в ключевых с точки зрения Вашингтона странах. Азербайджан в этом смысле оказался в орбите американского внимания отнюдь не случайно.

То, как проходят выборы, – весьма характерный индикатор демократического развития страны, уровня политической зрелости населения. Но отлаженная выборная процедура и строгое соблюдение законов отнюдь не являются гарантией определенного результата. Строго говоря, демократическими выборы являются не тогда, когда выбирают демократов, а тогда, когда выбирают того, кого хотят выбрать.

Приход к власти в целом ряде стран СНГ бывших оппозиционеров вызвал массу дискуссий о грядущих конфигурациях на постсоветском пространстве. Явление новых элит может оказаться весьма полезным, даже несмотря на их прохладное отношение к России. Теперь недавние обличители прежних режимов должны будут, находясь у власти, доказывать населению, что они совсем не такие, как их «авторитарно-коррупционые» предшественники. Что их демократические устремления не были лишь предвыборной риторикой. Что они не будут расправляться с оппозиционерами недемократическими методами. Что непрозрачного передела собственности в экономике не будет и т.д., и т.п.

Более всего свежа в памяти, конечно, история с президентскими выборами на Украине. Результат второго тура выборов – объявленная Центризбиркомом победа Виктора Януковича – был отменен под мощным давлением изнутри и извне. Можно вспомнить, какие силы были привлечены, какие мощные аргументы – вплоть до обещания скорейшего принятия Украины в ЕС – использовались для того, чтобы в третьем туре наконец появился искомый результат.

Но рискну предположить, что на украинских выборах в принципе оба результата могли быть правильными (арифметически, но не политически). Тот, кто знает украинские реалии, вполне может допустить, что настроения избирателей в выборный период сильно колебались. Достаточно было самых незначительных обстоятельств, чтобы серьезно повлиять на фактическое голосование. Как заметил в одном интервью президент Польши Александр Квасьневский, это было «как в Польше в 1990 году: могли состояться разные выборы, но все знали, что президентом станет Валенса». В Киеве знали, что президентом должен стать Ющенко. Потому киевский майдан выглядел не криком отчаяния, а уверенным в себе голосом заведомого победителя.

Речь на Украине шла не столько о победе демократии, сколько о победе демократов, точнее тех, кого заранее признали таковыми вне Украины. Важно не как победили, а кто победил. Результат легитимизирует процесс, и если исход «не тот», то процедура обречена на непризнание. Не исключено, что именно так и будет в Азербайджане в ноябре.

Доказать манипуляции с выборами, степень их влияния на конечный результат, равно как и его отсутствие, чаще всего невозможно. Между тем власть всегда оказывается в позиции оправдывающегося. Обвинение в фальсификации становится практически беспроигрышным ходом, давая при этом замечательный повод для проявления «озабоченности», читай: внешнего давления.

Дело не только в самой процедуре, но и в уважении выбора другого народа, даже если ты с ним не согласен. Далеко не все режимы, которые нельзя отнести к строго демократическим, существуют за счет выборных подтасовок. Нередко они опираются на реальную поддержку населения этих стран. Массированное давление извне на избирателей, призывы голосовать за «правильных» кандидатов могут в конце концов привести к обратному эффекту.

Но выборы могут превращаться в фарс и без применения каких-то манипуляций и грязных технологий. Иногда достаточно «зачистить» территорию от неугодных избирателей (Косово) или лишить нетитульную нацию избирательного права (Латвия), и формально мы получим демократические выборы, хоть подчас и с «советско-туркменскими» процентами поддержки (Грузия).

Спокойное отношение к подобным явлениям бдительной «мировой общественности» лишь подтверждает то, что мир пока далек от действительно непредвзятого отношения к тем или иным национальным процессам. Политическая необходимость нередко берет верх над объективностью. Под самим же процессом демократизации очень часто понимают банальную геополитическую переориентацию тех или иных стран, что имеет мало общего с реальной демократизацией. Наглядный пример тому, как власть, ничего не меняя внутри страны, вдруг превратилась в «оплот демократии» только за счет смены внешних ориентиров – известный казус Молдавии. Она теперь – признанный член нового «пояса демократии» в СНГ, который правильнее было бы назвать «поясом верности» новым стратегическим партнерам.

Выборы сами по себе не панацея и не самоцель. Они лишь средство выражения воли нации. Однако грубое давление извне, искусственное пересаживание чужого опыта приведут лишь к тому, что и сама насаждаемая демократия будет искусственной.