Власть или оппозиция: кто может стать партнером на Южном Кавказе

Грузинская оппозиция делает ставку на молодежь и студенчество.
Фото Reuters

В середине апреля президент Грузии Михаил Саакашвили пообещал в ближайшее время еще одну «цветную революцию» на постсоветском пространстве. Причем грузинский лидер обнаружил тенденцию: градус революционной риторики президента Саакашвили тем выше, чем сложнее дела обстоят у него дома. В том же выступлении он предрек попытки «дестабилизации обстановки в Грузии на иностранные деньги».

Говоря о дестабилизации, Саакашвили, очевидно, имел в виду резкую активизацию грузинской оппозиции. Накануне выступления президента лидер оппозиционной Лейбористской партии Грузии Шалва Нателашвили заявил, что его партия намерена организовать в день визита в Тбилиси Джорджа Буша 10 мая митинг под лозунгом отставки Саакашвили. Сбор подписей за отставку также намерены начать правые оппозиционеры из грузинской партии «Консерваторы» во главе с Кобой Давиташвили.

Грузинский президент хорошо помнит, как он сам пришел к власти. И понимает, что уйти с поста главы государства он может точно таким же путем. Тем более что пока еще ни один грузинский президент не покинул свой пост в результате выборов, а на улицах Тбилиси порой слышны разговоры о новой революции.

Естественно, это не означает, что в скором будущем в Грузии стоит ждать повторения событий ноября 2003 года. Но то, что Грузия, как и весь Южный Кавказ, представляет собой «зону революционного риска», факт.

Режимы, существующие в Грузии, Армении и Азербайджане, в той или иной мере авторитарны.

В то же время ни один из лидеров государств Южного Кавказа не сумел установить «полноценную» диктатуру, которая могла бы свести к минимуму возможность смены власти. В этом смысле режим покойного Гейдара Алиева является для Саакашвили, Кочаряна и Алиева-сына недостижимым образцом. При этом все три страны, анонсировавшие более или менее амбициозные планы интеграции в европейские структуры, подвергаются настойчивому давлению со стороны Брюсселя. Евробюрократы требуют от Грузии, Армении и Азербайджана соответствия элементарным демократическим стандартам. Так, около месяца назад ПАСЕ добилась от Ильхама Алиева освобождения политзаключенных, которые, естественно, побывав за решеткой, не стали более лояльными действующей власти.

«Расхлябанный» авторитаризм порождает постоянную угрозу государственного переворота, который в соответствии с веяниями времени может быть оформлен как демократическая революция. Поэтому стабильность режимов Саакашвили, Кочаряна и Алиева вызывает и будет вызывать сомнения.

Российскую дипломатию модно критиковать за недостаточное внимание к оппозиционным политическим силам в странах постсоветского пространства. На первый взгляд может показаться, что сейчас на Южном Кавказе Москва получает новые возможности для исправления этого недостатка. Украинский и киргизский опыт заметно воодушевил оппозиционеров в Армении и Азербайджане, активизировалась оппозиция и в Грузии.

Казалось бы, России надо срочно наводить мосты с оппозицией во всех трех странах, чтобы в результате грядущих «революций» укрепить свои политические позиции в регионе. Но на самом деле подобного рода шаги, похоже, обречены на неудачу. Флирт с грузинской, армянской или азербайджанской оппозицией в нынешних условиях скорее всего не принесет Москве дивидендов. Зато гарантирует репутационные потери.

Многие оппозиционные политики в закавказских странах не раз давали понять, что были бы заинтересованы в поддержке со стороны России. Тот же Шалва Нателашвили, например, в прошлом году предлагал активизировать контакты между парламентами России и Грузии и даже создать некую «Академию российско-грузинской дружбы». Правда, дальше слов дело не пошло. А позже Нателашвили еще успел потребовать вывести российских миротворцев из Абхазии и Южной Осетии и обвинить грузинского президента в связях с российскими спецслужбами (впрочем, грузинские политики бросают друг другу это обвинение с такой легкостью, что его не следует считать чем-то экстраординарным).

В свою очередь, некоторые лидеры армянской оппозиции намекали, что поддержка, оказываемая Кремлем Роберту Кочаряну, может привести к разочарованию армянского общества во внешнеполитической ориентации на Россию и что для спасения ситуации российским властям нужно более активно контактировать с оппозицией (например, Владимир Путин мог бы встретиться с лидерами оппозиции во время визита в Ереван). Вместе с тем та же оппозиция обвиняет президента Роберта Кочаряна в том, что он, пытаясь сохранить свою власть, превращает Армению в «вассала» Москвы, а в качестве доказательства приводится передача армянских предприятий России в счет погашения долга. По мнению одного из лидеров оппозиционного блока «Справедливость» Шаварша Кочаряна, внешнеполитическая ориентация на «авторитарную» Россию способствует изоляции Армении. А внепарламентская оппозиция в лице партии «Армянское общенациональное движение» и Либерально-прогрессивной партии Армении вообще предлагает активизировать контакты с НАТО и выйти из СНГ.

Понятно, что странно было бы ожидать от оппозиции в Тбилиси и Ереване искренней готовности учитывать интересы России в регионе. Политика предполагает рациональный расчет и прагматизм. Однако в случае с Грузией рациональный расчет граничит с потребительством, а в случае с Арменией – едва ли не с попытками геополитического шантажа. Нет оснований думать, что на такой основе можно построить сколько-нибудь долгосрочное партнерство между Москвой и оппозиционными политическими силами обеих стран.

Оппозиционные партии в Азербайджане, ведущими из которых являются «Мусават», Народный фронт и Партия национальной независимости, пока не склонны проявлять враждебность по отношению к России. Перед последними президентскими выборами в Азербайджане Москва в отличие от Запада не обещала триумфа демократии в стране и в силу этого по крайней мере не потеряла лицо в глазах оппозиционеров.

Азербайджанская оппозиция находится под очень жестким и постоянным давлением властей. Она занята в основном сохранением себя в качестве действующей политической силы, поэтому внешнеполитическая тематика отступает в ее деятельности на задний план. Но ситуация может измениться. Если оппозиция сделает выбор в пользу попытки революционной смены власти в Азербайджане, в числе ее лозунгов, видимо, появятся и антироссийские. Без этого она вряд ли сможет рассчитывать на поддержку со стороны действующих грузинских и украинских властей, а также Запада.

Обстановка складывается так, что любая попытка России завоевать союзников среди оппозиционеров в Грузии, Армении или Азербайджане будет означать соревнование с Западом за их расположение. На этом поле у Москвы по определению меньше ресурсов и опыта. Между тем, поссорившись с действующими режимами, российское руководство продемонстрирует свою готовность «сдавать своих», что не добавит Москве авторитета на Кавказе. К тому же политические партии (неважно, оппозиционные или правящие) на Южном Кавказе, как правило, являются слабыми организациями, не имеющими прочной социальной базы и основанными на клановом «фундаменте». Вряд ли они могут стать надежными партнерами.

Задача России заключается в другом. Ей необходимо активизировать такие механизмы и институты, которые могли бы работать на обеспечение российских интересов на Южном Кавказе независимо от конъюнктуры, позиции Запада или личных пристрастий тех или иных политиков. Речь идет о диаспорах грузин, армян и азербайджанцев в России, а также о национальных «отрядах» бизнес-элит, которые ориентированы на российский рынок. В конечном счете только у них имеются постоянные экономические интересы, побуждающие поддерживать благоприятные отношения с Москвой. Важно также (если учитывать тенденции политического развития государств Южного Кавказа), что работа через диаспоры и ориентированные на Россию бизнес-элиты не станет менее эффективной в случае усиления авторитаризма и кризиса публичной политики в Грузии, Армении или Азербайджане.