Владимир Скосырев
На этой земле вполне может возникнуть новая площадка для гольфа.
Фото Reuters
Невозможно отрицать, что Китай совершил рывок вперед в экономике. Но существует еще сельская глубинка, которая живет совсем в другой эпохе. Мало того, что доходы сельчан в пять-шесть раз ниже, чем у горожан. Деревню в последнее время будоражат протесты крестьян, которых партийные и государственные чиновники лишают земли.
Вот что произошло в Центральном Китае неподалеку от столицы провинции Хэнань. Жители деревни Шицзяхэ узнали, что руководитель партийной организации собирается изъять у них 80 акров земли. Получалось, что участок, которым располагает каждая семья, уменьшится на одну треть. Этот же самый секретарь сельской партячейки за последние восемь лет сумел экспроприировать из общего пользования, то есть у шести тысяч человек, 250 акров земли. Вся она была потом перепродана за крупные суммы городским бизнесменам.
═
Резиновыми пулями по крестьянам
═
Поначалу деревенские послали депутацию в провинциальную столицу. Жалоба осталась без внимания. После этого четыреста ходоков явились в город и перекрыли движение на одной из улиц. Крестьян уговорили разойтись, пообещав прислать комиссию. Результат протеста оказался нулевым. Тогда крестьяне объявили: завтра снова устроим демонстрацию. Тут власти зашевелились. Ночью более пятисот полицейских заявились в деревню на БТРах. Адреса зачинщиков им были известны. Доктор, 46 лет, который просил репортеров не называть своего имени, рассказал, что стражи порядка вышибли в доме все двери и окна, прежде чем сумели затолкать его самого и сына в арестантскую машину.
На шум выбежали соседи. Поняв, что вожаков хотят засадить, они подняли на ноги всю деревню. Несколько сот полуодетых крестьян окружили три БТРа и потребовали отпустить арестованных. В машины и полицейских полетели камни. Блюстители закона сначала стреляли в воздух, а потом применили слезоточивый газ и резиновые пули. Толпа бросилась врассыпную.
Итогом побоища стали десятки раненых. Однако партийное руководство в провинции предпочло не нагнетать страсти и распорядилось выпустить всех задержанных «смутьянов», кроме одного. Городские чиновники даже навестили раненых в больницах, подарили им лекарства, кульки с рисом и мукой. Обещано, что «компетентные органы» изучат требования жителей деревни. Словом, в Хэнани схватка закончилась вничью. Однако в других провинциях крестьянам везет меньше. Отчуждение сельхозугодий под индустриальные парки, дачные поселки, шоссейные дороги не прекращается. В Пекине правительство в курсе дела и даже публикует статистические данные на сей счет. В прошлом году оно зафиксировало 168 тысяч незаконных сделок с землей. А официальная газета «Чайна дейли» сообщила, что примерно треть из существующих 3837 зон развития и индустриальных парков создана без санкции соответствующих государственных органов.
═
Передел в пользу новых китайцев
═
По существу, сегодня деревня стала ареной нового этапа борьбы за передел земли, то есть за то, из-за чего более полувека назад шла гражданская война. Коммунистическая партия тогда победила. Победила, в частности, благодаря тому, что обещала бедноте землю. После образования КНР земля, а также скот, инвентарь, изъятые у помещиков, были в основном поделены среди неимущих и кадровых работников – партийцев и их подручных. Но вскоре государство стало загонять крестьян в бригады взаимопомощи и производственные кооперативы, то есть превратило в бесправных работников на казенной земле. Положение стало еще тяжелее, когда по указанию Мао Цзэдуна началась коммунизация деревни, по существу, создание колхозов.
После смерти Мао Цзэдуна и прихода к власти Дэн Сяопина попыткам реализовать коммунистическую утопию был положен конец. В большинстве провинций земля народных коммун была разделена между дворами. Двор, часто получавший тот же участок, который обрабатывал до коллективизации, заключал контракт с производственной бригадой, представлявшей государство. Он предусматривал лишь уплату налога и продажу государству части урожая. Собственником земли оставалось государство, но подряд в ряде случаев имел срок 15 лет, а местами земля, по сути, перешла в наследственное владение дворов. Эти реформы были равнозначны революции, сельское хозяйство стало развиваться по рыночному пути.
Однако в порядке землепользования по сей день царит разнобой. В одних случаях владельцем земли считается государство, в других – сменившая коммуну волостная управа. Есть уезды, где крестьянин может продать свой участок односельчанину, в других уездах такого права у него нет. Наконец, есть регионы, особенно на Северо-Востоке, где на полях коммун успешно использовались трактора и комбайны. Там землю не стали делить, коммуны существуют по сей день.
В прошлом году парламент внес изменения в Конституцию, утвердив принцип неприкосновенности законно приобретенной частной собственности. Однако земля в новом законодательстве не упоминается. Ученые-аграрники и социологи ведут спор, можно ли дать крестьянину право приватизировать землю.
Сохраняющаяся неопределенность в сфере прав земельной собственности играет на руку «ганьбу» – партийным и госчиновникам низового, а порой и провинциального уровня. Мало того, что число этих чиновников огромно и весь этот аппарат существует за счет налогов, собираемых с крестьян. «Ганьбу» стремятся выдвинуться, получить повышение, выступая с инициативами начать в уезде новую стройку, предлагая проекты, которые позволят привлечь инвестиции извне. Вот фон, на котором вспыхнул бунт неподалеку от столицы провинции Хэнань.
═
Небоскребы наступают на пашню
═
И этот передел земли происходит в тот момент, когда Китай охватил строительный бум, равного которому нет нигде в мире. Ожидается, что только в Пекине к 2008 году, когда он будет принимать Олимпиаду, инвестиции в недвижимость достигнут 200 млрд. долларов. Однако для реализации строительных проектов нужна земля, и тут местные партийные начальники оказываются незаменимы. Контролируя в течение многих лет жизнь односельчан, они незаконно захватывают часть полей и передают их риелторским фирмам, естественно не из альтруистических побуждений.
Именно таким путем был создан поселок из 215 вилл с мраморными полами и площадкой для игры в гольф неподалеку от столицы провинции Шаньдун. В то же время размер полей крестьян после возведения поселка для новых китайцев уменьшился в пять раз.
Поля для гольфа дают особо широкий простор для мздоимства. В стране, где на смену исповедуемому председателем Мао аскетизму пришел культ обогащения, гольф стал престижным времяпровождением. По сведениям Центрального ТВ, в Китае открыто 176 полей для гольфа, а одобрение властей на создание существующих и новых полей имеют только хозяева примерно десяти из них.
На путь сопротивления крестьян толкает отчаяние. Ведь попытки апеллировать к властям редко дают результат. 63-летний партийный ветеран Гао Ладин из провинции Шаньси в этом убедился на своем опыте. По наивности он составил от имени односельчан обращение в Пекин. В обращении говорилось, что крестьяне его уезда из-за отчуждений земли чувствуют себя, «как муравьи на горячей печи», и просил высшую власть вмешаться. Гао на первых порах повезло. В столице он нашел земляка – служащего почты, который пообещал переслать жалобу наверх. Однако потом от земляка стало известно: жалобу из столицы вернут уездным чиновникам «для принятия мер». Так что, советовал почтовый клерк, лучше всего умаслить начальство подарками┘
Пекин оказался перед дилеммой. С одной стороны, инвестиции в строительство подхлестывают рост экономики и дают возможность создавать рабочие места для сельского населения. С другой стороны, за последнее десятилетие почти 70 млн. мелких хозяев были ограблены и превратились в безземельных. В то же время из-за сокращения пахотных площадей и истощения водных ресурсов, ухудшения почвы рост производства зерновых замедлился, а потребности в них растут.
Деревня теряет способность кормить 1,3 млрд. китайцев. В результате Китай превратился в страну, которая больше импортирует, чем экспортирует продукцию сельского хозяйства. По прогнозам экспертов, в ближайшие годы Китай будет импортировать по 30–50 млн. тонн пшеницы, риса и кукурузы в год, то есть попадет в зависимость от крупнейших экспортеров продовольствия – США, Канады, Австралии.
Парадокс в том, что сельское хозяйство, ставшее громадной стартовой площадкой рыночных реформ, сегодня превращается в их ахиллесову пяту.
