Илья Вукелич
Бомбардировки Югославии 1999 года должны были остановить этническую чистку в Косово.
Фото Артема Чернова (НГ-фото)
Так уж повелось на Балканах, что весну здесь встречают с опасением. В 1991-м в это время начались первые вооруженные столкновения в Хорватии, в 1992-м – разразилась война в Боснии, в 1998 – началась резня в Косово, в 1999-м – последовали бомбардировки Сербии и Черногории авиацией НАТО, в 2001-м – началась мини-война в Македонии, в марте 2003 года был убит первый демократически избранный сербский премьер Зоран Джинджич и введено чрезвычайное положение, в марте прошлого гола албанцы в Косово учинили погром над оставшимися там сербами...
Нынешняя весна политического успокоения тоже не несет: наступило время окончательно решать судьбу остатка Югославии, именуемого Государственным содружеством Сербии и Черногории, и, самое главное, – определить окончательный статус Косово, официально входившего до лета 1999 года в состав Сербии.
═
Независимость Черногории – личное дело Джукановича
═
Когда в конце девяностых годов черногорский лидер Мило Джуканович из послушного соратника Слободана Милошевича превратился в его непримиримого противника, он сразу стал любимцем международного сообщества и сербской оппозиции, руководители которой нередко находили в Подгорице убежище от гонений белградского диктатора. Тогда все казалось простым: стоит свергнуть Милошевича – и союз между двумя республиками-сестрами расцветет. Оказалось не так. Начав с требования о таком союзе, при котором Черногория самостоятельно выступала бы на международной арене, Джуканович в конце концов поставил своей целью полную независимость. Фактически он уже достиг ее. Например, в Черногории в обращении иная, чем в Сербии, валюта (евро), а на границе между ними существуют таможенные посты и взимаются пошлины, хотя при пересечении ее пока не требуется загранпаспортов. Обретению Подгорицей независимости де-юре воспрепятствовало международное сообщество.
В феврале 2003 года под мощным нажимом Европейского союза взамен Союзной Республики Югославии было создано странное образование под названием Государственное сообщество Сербия и Черногория. В народе его прозвали «Соланией» – из-за главной роли Хавьера Соланы в преобразовании остатка Югославии. Испытательный срок для сообщества, которому уже тогда многие предсказывали нежизнеспособность, учредители определили в два года. Согласно Конституционной хартии нового государства, в феврале 2005 года должны были состояться выборы в его законодательное собрание, а с 2006 года республики в его составе получали право на проведение референдума о независимости. Однако выборы не состоялись – президент Сообщества черногорец Светозар Марович попросту не назначил дату их проведения, ссылаясь на отсутствие предусмотренных законодательством предпосылок. В результате с начала марта, когда истекли их мандаты, депутаты парламента Сообщества, его министры и сам президент с юридической точки зрения стали частными лицами. Примерно в это же время Джуканович (теперь он премьер Черногории) и черногорский президент Филип Вуянович выступили с новым планом – о превращении Государственного сообщества в союз независимых государств.
В отличие от Подгорицы, где выступают единым строем, в Белграде мнения разделились: в то время как сербский премьер Воислав Коштуница в письменной форме отверг предложение черногорцев, указав, что им грубо нарушаются положения Конституционной хартии, президент Сербии Борис Тадич заявил, что любое предложение заслуживает рассмотрения.
В Белграде распространено мнение, что за упорным стремлением Джукановича к независимости кроются сугубо личные причины. Дело в том, что против черногорского премьера в Италии уже долгое время ведется расследование по подозрению в причастности к контрабанде сигаретами и связях с итальянской мафией. Обретение Черногорией независимости позволило бы Джукановичу на долгое время сохранить власть, а тем самым и личную неприкосновенность. Ссылаются в Сербии и на то, что отделение Черногории означало бы и независимость Косово, так как по резолюции СБ ООН 1244 край признается составной частью СРЮ (и соответственно ее правопреемника – Государственного сообщества Сербии и Черногории), а не Сербии. Только через черногорскую территорию Сербия имеет прямой выход к морю и порту Бар. Наконец, в Сербии действует сильное лобби выходцев из Черногории, занявших здесь влиятельные позиции в политике и экономике и отнюдь не желающих в одночасье превратиться в иностранцев. В связи с этим часто указывается, что постоянные угрозы Джукановича самостоятельно организовать референдум об отделении – пустой шантаж, потому как и сам он не уверен, что получит на нем большинство.
Есть свои аргументы и у Подгорицы, в том числе и тот, что Черногория, не обремененная проблемой выдачи военных преступников Гаагскому трибуналу, превратилась в заложницу Сербии, «тормозящую» усилия по подготовке к вступлению в Евросоюз.
Наводить порядок, как и обычно, пришлось сторонним факторам – на встрече с Джукановичем в Брюсселе Хавьер Солана ясно дал понять Джукановичу, что, хотя приемлемо любое компромиссное решение, раньше следующего года референдуму, а тем самым и желанной для черногорского премьера независимости, не бывать.
═
«Косовский миф» и проблема окончательного статуса
═
Для такой отсрочки есть веская причина – нынешний год назван ключевым с точки зрения определения окончательного статуса Косово. К этому готовятся повсюду – и в Брюсселе, и в Вашингтоне, и в Москве, и, естественно, в Белграде. Как и обычно, в сербской столице нет единства взглядов, что, по словам президента Сербии Бориса Тадича, позволило Владимиру Путину задать недоуменный вопрос: «Чего же собственно Сербия добивается в Косово?»
Особое отношение сербов к Косово, где они уже давно являются меньшинством, имеет глубокие исторические и культурные корни – именно здесь в Средние века находилось ядро сербского государства, здесь находятся самые почитаемые их монастыри, отсюда после проигранной битвы на Косовом Поле в 1389 году началось завоевание Сербии турками с последующим 500-летним игом и именно сюда в результате победоносной Первой балканской войны с Турцией в 1912 году вернулась сербская армия. В этом и заключается т.н. «косовский миф», который многие рядовые сербы выражают проще: «Косово – это исконная и священная сербская земля». Из подчас иррационального отношения к краю, где враждебно настроенные к сербам албанцы составляют более 95% населения, вытекает и довольно распространенный в Сербии рецепт решения проблемы: в Косово должны вернуться сербская армия и полиция, а для этого необходимо, дескать, только дождаться изменения обстановки в мире. При этом особая надежда возлагается на Россию.
Однако иллюзорность репрессивного варианта открыто признают даже представители власти, прежде всего президент Тадич. Еще в 1993 году, при Милошевиче, ведущий югославский диссидент Милован Джилас говорил, что «пока Косово находится в составе Сербии, в Сербии не будет демократии». Время подтвердило его пророческий прогноз. Впоследствии эту точку зрения стали разделять и другие представители сербской интеллектуальной и политической элиты. Апологет сербского национализма писатель Добрица Чосич в книге «Косово», ставшей бестселлером конца прошлого года, «с болью в сердце» призвал к приятию очевидных реалий и разделу Косово между албанцами и сербами. К «храброму» подходу и «храбрым» решениям призывает и Тадич, обвиняя премьера Коштуницу в пассивности.
Сербское правительство приняло собственную программу по Косово, которую за пределами страны никто не принимает всерьез. Оно же осенью прошлого года призвало косовских сербов бойкотировать выборы в краевые органы власти, хотя программной целью правительства является присоединение к ЕС, а ЕС требовал от сербов как раз участия в голосовании.
Но и Брюссель вносит свой вклад в неразбериху – там утверждают, что в Косово не может быть возврата к положению, существовавшему до 1999 года, однако при этом не упоминают о независимости (что и понятно: независимое Косово неминуемо будет стремиться к присоединению к Албании, подрывая тем самым Македонию и Грецию, где также имеются албанские меньшинства). Между тем сегодня никто в Европе или за ее пределами не готов сказать, что именно означает «окончательный статус Косово».
Наконец, в этом споре есть еще одна заинтересованная сторона – косовские сербы. Голос этих людей, фактически живущих в гетто, слышен сегодня менее всего. Для большинства косовских сербов возможность окончательной утраты Белградом контроля над Косово (а главное – над его сербскими анклавами) означает выбор между гибелью или бегством из края. Между тем предыдущие годы показали, что сотни тысяч сербов, покинувших Косово, не были долгожданными гостями по эту сторону административной границы...
С учетом возможности новых албанских выступлений после добровольного отбытия в Гаагу косовского премьера Рамуша Харадиная, обвиненного в военных преступлениях, положение сербского меньшинства стало еще более уязвимым. Миссия ООН и миротворцы КФОР не исключают повторения прошлогоднего сценария, когда в результате погромов погиб 21 человек, а еще несколько тысяч были обращены в бегство. Усиление мер безопасности в Косово и повышение военного присутствия означает, что наступление весны здесь не сулит спокойствия.
═
Белград
Дарья Гармоненко