Юрий Дерябин
Памятник погибшим финнам в поселке Куркиёки.
Фото Владимира Захарина
На фоне постоянных заявлений российского и финского руководства о том, что отношения между нашими странами развиваются вполне успешно и в них нет серьезных проблем, диссонансом звучат попытки некоторых кругов в Финляндии вновь развязать дискуссию по «карельскому вопросу», побудить Россию начать переговоры о возвращении утраченных территорий.
Одним из поводов послужили недавние высказывания министра иностранных дел РФ Сергея Лаврова по проблеме Курильских островов, которые интерпретируются как сигнал о готовности России изменить свою позицию в вопросе о послевоенных границах, в том числе с Финляндией. Однако при этом инициаторы дискуссии забывают об одном. Если острова еще можно назвать «спорными территориями», решение вопроса о которых увязывается с заключением мирного договора с Японией, то с Финляндией ситуация принципиально иная.
Послевоенные границы нашей страны с Финляндией закреплены в международно-правовом порядке – Мирным договором 1940 года, Соглашением о перемирии 1944 года, а затем Парижским мирным договором 1947 года (с участием десяти государств). Принцип неизменности границ зафиксирован и в двустороннем порядке с нынешней Россией – в двустороннем Договоре об основах отношений 1992 года. Вопрос о возможном изменении границ в повестке дня российско-финляндских отношений не стоял и не стоит. Об этом не раз говорили руководители России и Финляндии. Так что рассчитывать на изменение позиции Москвы не стоит.
Не так давно из архивов стало известно, что бывший президент Финляндии Урхо Кекконен вопреки распространенному мнению не раз поднимал «карельский вопрос», правда, главным образом в неофициальных беседах с советскими лидерами. В этих же целях он использовал неформальные, в том числе семейные каналы. В 60-х годах, например, с зятем Хрущева Алексеем Аджубеем, бывшим тогда главным редактором газеты «Известия», обсуждался вариант возвращения Выборга в обмен на поддержку Финляндией советской позиции по Западному Берлину и признание ГДР. К этому вопросу Кекконен пытался вернуться позднее через представителя «партийной линии» в советском посольстве советника Владимира Степанова. Последнего он просил посодействовать в установлении прямой связи с Леонидом Брежневым и заручиться его согласием на обсуждение проблемы возвращения Карелии во время своего визита в Москву в 1968 году. Брежнев на это не согласился.
Кстати, нынешняя дискуссия и последние опросы общественного мнения вновь подтвердили, что большинство финнов (57%) против возвращения Карелии. За возвращение высказываются представители старших поколений, главным образом родившиеся там, и частично – самые молодые. Интересно, что согласно опросу, проведенному Карельским союзом, на вопрос: «Готовы ли вы переселиться, если районы будут возвращены Финляндии?» около 80% респондентов ответили отрицательно.
Одним из главных мотивов, по которым большинство финнов не хотят возвращения утраченных территорий, является понимание необходимости огромных затрат на их восстановление. В 30-х годах эти районы отличались высоким уровнем развития, однако после войны их экономика пришла в упадок. На их состоянии негативно сказались и последствия социально-экономического кризиса в постсоветской России.
Как подсчитали некоторые эксперты Финляндии, на мероприятия по восстановлению бывших финских территорий (транспортная, промышленная, жилищная, общественная инфраструктуры, возрождение пахотных земель и леса, социальные расходы и т. д.) потребуется 15–20 млрд. евро. Кое-кто даже ведет речь о 30 млрд. (!). К слову сказать, нынешний государственный бюджет Финляндии составляет 37,4 млрд. евро в год.
Если далее рассуждать на эту тему чисто гипотетически, то возникает вопрос о судьбе трех поколений нынешних жителей этих районов. В этой связи следует напомнить, что в соответствии с российской Конституцией и нормами международного права в таких ситуациях действует принцип волеизъявления населения тех районов, границы которых изменяются. После войны эти территории были заселены большей частью русскими, украинцами и белорусами (зачастую в принудительном порядке), а также переселенцами из Советской Карелии. В июне 2000 г. русскоязычного населения здесь было 426 тыс. человек. Послевоенный упадок сельского хозяйства на Карельском перешейке сопровождался миграцией населения в города и поселки городского типа, и в итоге сельскохозяйственное население составило меньше трети.
Правда, некоторые финские националистические организации типа «Про-Карелия» пытаются дать свой рецепт на случай, если русское население окажется на возвращенных территориях (против этого 70% опрошенных Карельским союзом). Ссылаясь на пример Латвии и Эстонии, они заявляют, что эта категория населения не имеет права на получение финского гражданства и должна рассматриваться как иностранцы, наделенные только правом на жительство, ограниченными политическими правами и правом на передвижение. Ясно, что о таком варианте не может быть и речи.
Так в чем же выход? По моему убеждению, нужно перевести обсуждение «карельского вопроса» в более реалистичное и перспективное русло, освободив его от несбыточных иллюзий и излишних эмоций.
Мы понимаем горечь и ностальгию финнов по поводу утраченных территорий, но их судьбу решили войны, как бы мы их не оценивали. Мы понимаем, сколь дороги эти районы финнам, особенно старшего поколения. Но и для России эти районы важны не только с военно-стратегической точки зрения (это актуально особенно сейчас, когда НАТО вплотную приближается к нашим границам), но и в народно-хозяйственном плане.
Да, у России сейчас нет средств, чтобы кардинально выправить положение в этих районах. Но разве не перспективна совместная экономическая деятельность? Разве не в интересах Финляндии иметь в непосредственной близости от границы территории, где, как раньше, будут процветать сельское и лесное хозяйство, промышленность, снизится огромный разрыв между социальным положением их населения и самой Финляндии, не будет условий для преступности, коррупции, пограничного и таможенного бюрократизма, создающего сейчас такие трудности для сопредельного сотрудничества?
Формы могут быть разными. В отличие от советских времен нынешнее российское законодательство позволяет иностранцам арендовать и даже покупать земельные участки для строительства сельскохозяйственных, промышленных и иных объектов на так называемых «утраченных территориях» в Карелии. Финны могут вернуться для восстановления своих разрушенных хозяйств. Возможно и строительство совместных объектов.
Можно было бы подумать и о создании здесь транснациональной промышленной зоны, в которую могли бы вкладывать капиталы Евросоюз, международные финансовые институты и частный бизнес. Не следует забывать, что уровень затрат на оплату труда здесь сейчас в пять раз меньше, чем средний уровень в странах ЕС. Конечно, с российской стороны потребуется создание специальной системы пограничных и таможенных условий, преференций, льгот. А почему бы не подумать о создании своего рода «еврорегионов» или подрегионов с участием бизнеса финских губерний Южная и Северная Карелия? Союз коммун Северной Карелии совместно с губерниями Кайнуу и Северная Эстерботния участвует в подобной форме сотрудничества с Республикой Карелия (еврорегион «Карелия»), причем при активной поддержке Евросоюза.
И, наконец, человеческое измерение. Нужно обеспечить беспрепятственный допуск к местам бывшего проживания финнам, которые были вынуждены переселиться из этих районов. Их осталось не более четверти от первоначальных 400 тыс. Дать возможность посетить родные места, привести в порядок кладбища, установить памятники, перенести останки павших в войнах на территорию Финляндии. Кое-что в этом отношении уже делается. Убежден, что излишних формальностей в этом гуманном деле быть не должно.
═
Из досье «НГ»
По Мирному договору от 12 марта 1940 года к СССР отошли 7% финской территории (примерно 27 тыс. кв. км.) – Карельский перешеек с городом Выборгом, северное и западное побережье Ладожского озера, ряд островов в Финском заливе, район Куолаярви (к западу от Мурманской железной дороги) и часть полуостровов Рыбачьего и Среднего на побережье Баренцева моря. Эти границы были подтверждены в Соглашении о перемирии от 19 сентября 1944 года, а затем в Мирном договоре с Финляндией, подписанном в Париже 10 февраля 1947 года. Советскому Союзу была возвращена область Петсамо (Печенга), уступленная Финляндии по мирным договорам 1920 и 1940 годов.
