Бахтияр Тузмухамедов
ООН очень заботит проблема быстрого развертывания, а кто справился бы с этим лучше десантников?
Фото Reuters
В этом месяце в России должно завершиться формирование в составе Сухопутных войск отдельной постоянно действующей «миротворческой» бригады. Ее численность составит около двух тысяч человек. Новое – хорошо забытое старое. Еще в мае 1996 г. появился президентский указ, в соответствии с которым до конца того же года должно было появиться внушительное соединение силой до двадцати двух тысяч человек, специально предназначенное для участия в операциях по поддержанию мира, но по причине несбыточности тремя годами позже указ был без лишнего шума отменен.
Нынешний вариант более разумен, хотя кое-какие вопросы все же остаются. Например, неясно, когда и где сухопутчики будут набираться международного опыта. После вывода наших контингентов из Боснии и Косово в коалиционных операциях Россия представлена цельной единицей – вертолетной группой лишь в Сьерра-Леоне. В остальных миссиях отдельные российские офицеры действуют в составе международных групп военных наблюдателей, штабов и полиции. Реальный опыт участия в многосторонних операциях был приобретен Воздушно-десантными войсками, но с недавних пор эти задачи передоверили мотострелкам. Между тем ООН очень заботит проблема быстрого развертывания, а кто справился бы с этим лучше десантников?
Достаточно ли найдется в наших Вооруженных силах кадров, обладающих сочетанием командного и штабного опыта и умения работать в международной структуре, где рабочий язык – английский? Наверняка в некоторых департаментах Минобороны и Генштаба служат офицеры, не уступающие по части лингвистических навыков своему министру, но всем ли пришлось за годы военной карьеры покомандовать хотя бы батальоном?
Среди экспертов нет единства в том, сколь велики преимущества специализированного формирования для операций по поддержанию мира. В государствах с богатым опытом участия в операциях, таковых, по-моему, нет. Во многих странах есть профильные тренировочные центры, через которые пропускаются военнослужащие из обычных частей перед их отправкой куда-нибудь в Восточный Тимор или Конго. Однако критики утверждают, что по возвращении в родные части их приходится переучивать для восстановления традиционных боевых навыков. Чиновники же Секретариата ООН скорее предпочтут постоянно готовое формирование, солдаты в котором обучены не только грамотно воевать, но и в определенных обстоятельствах поступать вовсе не так, как принято на войне: не стрелять, пока угроза собственной безопасности не станет абсолютно неминуемой; оставаться на виду, когда инстинкты требуют спрятаться в укрытии; без применения оружия усмирять взвинченную толпу; вести долгие переговоры с вождями враждующих группировок.
Не менее важно в условиях современных комплексных операций, в которых участвуют не только военные, но и полицейские, сотрудники гуманитарных и правозащитных организаций, уметь ладить с теми, кто работает в той же миссии, но иными методами. Пример из собственного опыта: десять лет назад, оказавшись в Боснии в составе Сил ООН в качестве советника по гражданским вопросам, я одновременно выполнял функции политического советника, можно сказать, комиссара Британского кавалерийского батальона. Согласитесь, ситуация располагала к обоюдному культурному шоку. К такому взаимодействию тоже хорошо бы готовиться заранее. К слову, в учебном заведении, где я имею честь преподавать, уже несколько лет проводятся междисциплинарные курсы, на которых вместе обучаются, а попутно притираются друг к другу сотрудники разных ведомств, как гражданских, так и военных, занимающихся разработкой и проведением операций по поддержанию мира.
Формируемая бригада – это российский товар, который нужно будет энергично продвигать. Между прочим, участие в операциях ООН, если им грамотно распорядиться, самоокупаемо и даже выгодно. Военнослужащим национальных контингентов из бюджета организации платят суточные, за предоставляемую технику – арендную плату и возрастающие амортизационные расходы. В докладе Группы высокого уровня, в начале декабря представленном генеральному секретарю ООН, констатируется очевидное: спрос на персонал для операций, проводимых или санкционированных ООН, превышает предложение. Но на этом рынке существует конкуренция.
Так, за короткий срок от планов к практическим операциям перешел Евросоюз. Ранее его войска уже попробовали силы в Македонии и Конго, а 2 декабря официально сменили в Боснии североатлантический СФОР. Россия никак не перейдет от деклараций о сотрудничестве с ЕС в этой области к практическим делам, в то время как в начавшейся операции участвуют далекие от Балкан Аргентина, Чили, Новая Зеландия┘
Между прочим, присутствие ЕС на балканском театре начиналось в середине 90-х гг. в виде компактных групп гражданских, но подчиненных жесткой дисциплине и действовавших подчеркнуто независимо от ООН, наблюдателей. Позднее полицейский контингент ЕС занял там место коллег из ООН.
Миссия ЕС, формально уполномоченная оказывать помощь в укреплении правовых институтов, работает в Грузии. Грузинские же официальные представители то и дело высказываются в пользу замены российского контингента под флагом СНГ в Абхазии на международные силы.
В европейских институтах уже не первый год рассуждают о проведении операции в Приднестровье под политическим прикрытием ОБСЕ и с военным рычагом ЕС. Эту идею отстаивал нынешний генсек НАТО голландец де Хооп Схеффер – в то время, когда его страна председательствовала в ОБСЕ, а сам он был министром иностранных дел. Тут же вспоминается недавнее решение Европейского суда по правам человека по делу «Илашку и другие против Молдовы и России», в котором суд счел, что Россия виновна в нарушении прав человека в Приднестровье, поскольку имеет там войска. Постановление спорное и далеко не беспристрастное, но не исключено, что в нем попытаются найти правовые аргументы те, кто оспаривает правомерность такого присутствия.
Российская официальная доктрина в области национальной безопасности на словах уделяет приоритетное внимание участию в совместных операциях по поддержанию и восстановлению мира. Эти постулаты, разумеется, поскольку они не противоречат международному праву и национальным интересам, необходимо энергично проводить в жизнь. Убежден, что для нашего государства это не только действенное внешнеполитическое средство, но еще и важная публичная функция, успешное осуществление которой дает немалый международный и внутренний эффект.
