Заблудившись между реальностью и иллюзией

Владимиру Путину ближе Джордж Буш, однако России ближе европейский путь.
Фото Reuters

В связи с саммитом ЕС–Россия, проходившим на фоне как заметного отхода России от того демократического курса, которым она двигалась в 90-е годы, так и серьезного кризиса в Европейском союзе, вновь и вновь ставится вопрос: каково значение России для Европы и Европы для России? И если на его первую часть следовало бы четко ответить европейским экспертам, то вторая по вполне понятным причинам больше заботит их российских коллег.

═

Экономический дисбаланс

═

На протяжении вот уже шести лет Россия демонстрирует уверенный экономический рост и поддерживает усилия западного сообщества в борьбе с терроризмом. Ни то, ни другое, разумеется, не может быть основанием для выстраивания особых отношений между Европейским союзом и Российской Федерацией, однако и россияне, и европейцы должны осознавать, что экономически современная Россия является составной частью Европы, хотя политически ориентирована скорее на своего главного "союзника" – Соединенные Штаты. И эта опасная несбалансированность экономических и политических ориентиров современной России не может не приниматься во внимание политиками.

Итак, начнем с экономического аспекта. В начале 90-х американские специалисты вдохновенно учили российских руководителей, как следует строить рыночную экономику, привлекать иностранные инвестиции и либерализовывать внешнюю торговлю. Однако за огромным влиянием американских советников уже тогда скрывался неоспоримый факт: реальные хозяйственные связи между Россией и США не отличались интенсивностью, а в последние годы, несмотря на политическую риторику, становятся практически незаметными.

Взглянем на статистику инвестиций. Если в 1995 г. на долю США приходилось 28% прямых иностранных капиталовложений в Россию, тогда как на 8 основных стран ЕС – 29%, то всего за десять лет ситуация радикально изменилась. Уже в 2000 г. это соотношение составляло 15% к 54%, а сегодня американцы обеспечивают лишь 4% совокупных прямых капиталовложений в Российскую Федерацию, тогда как европейцы – 75%.

Европейские инвесторы устремились в Россию в 2000–2001 гг.; наиболее известными стали сделки по покупке British Petroleum российской нефтяной компании ТНК за 5,6 млрд. евро в 2002 г., приобретению Deutsche Telekom 25% акций оператора мобильной связи МТС, консолидации компанией Ruhrgas 6% акций ОАО "Газпром", покупке корпорацией Allianz 25% страховой компании "РОСНО" и некоторые другие. Более заметным, однако, является присутствие европейцев в сфере производства товаров народного потребления, торговли и финансовых услуг, на которое сегодня в России обращают все большее внимание.

Достаточно привести несколько примеров. В кондитерской индустрии доминирует компания Nestle, вложившая в развитие своего бизнеса в России 4 млрд. евро и владеющая сегодня 12 предприятиями и крупной дистрибьюторской сетью. Французская Danone контролирует сегодня около 18% рынка кисломолочной продукции, имея в России четыре своих предприятия. Российский рынок пива поделен между скандинавской Baltik Beverage Holding, голландской Efes Beverages, датской Carlsberg, британской SAB (в совокупности вложивших в развитие отрасли не менее 2 млрд. евро и контролирующих 76% производства). В производстве табака и сигарет ведущие игроки – ВАТ, Gallaher, Imperial Tobacco и Altadis – обеспечивают около 65% объема продукции.

Наиболее быстрым развитием филиальной сети отличаются действующие в России европейские банки, российские подразделения шести из которых – Raiffeizenbank, ING, ABN Amro, Dresdner Bank, Societe Generale – входят в первую сотню российских финансовых институтов (обладая суммарным собственным капиталом в 800 млн. евро). На окраинах больших городов красуются сегодня супермаркеты Ikea и Karstadt, Metro и Auchan, в развитие которых собственники этих торговых сетей вложили более 2,9 млрд. евро.

Еще более масштабны торговые связи между Россией и Европейским союзом, несравнимые с товарообменом между Россией и США. Если в 1996–1997 гг. Соединенные Штаты были вторым по объему импорта и четвертым по объему экспорта торговым партнером России, то сегодня они скатились на 8–9-е места. По итогам 2003 г. на страны ЕС приходилось 36% российского экспорта и 38,5% российского импорта. Эти показатели резко возросли со вступлением в Европейский союз 1 мая 2004 г. десяти новых членов: по предварительным оценкам за 2004 г., до 51% и 46%, соответственно. Однако эти цифры важны не сами по себе; большее значение в контексте этого анализа имеют их динамика и их соотношение с параметрами российско-американских экономических связей.

За те шесть лет, когда российская экономика была на подъеме, совокупный экспорт товаров из РФ вырос более чем вдвое – с 71,3 млрд. долл. в 1998 г. до почти 143 млрд. долл. в 2004-м. При этом экспорт в страны ЕС рос опережающими темпами – с 23,2 до почти 60,8 млрд. долл., или в 2,65 раза, тогда как экспорт в США снизился на 2% – с 5,1 млрд. долл. в 1998 г. до 5,0 млрд. долл. в 2004-м. Еще менее благоприятной была ситуация в сфере импорта товаров из США в Российскую Федерацию. На фоне общего роста российского импорта в полтора раза – с 43,6 до почти 65 млрд. долл., – американский импорт сократился на одну треть – с 4,1 до 2,8 млрд. долл., в то время как импорт из стран ЕС вырос более чем на 65% – с 15,7 млрд. долл. в 1998 г. до 26 млрд. долл. в 2004-м. Сегодня объем экспорта из России в США приблизительно соответствует объему российских товарных поставок на Кипр, а импорта из США – ввозу товаров из Словакии.

═

Куда ездят россияне?

═

Не менее важен и такой аспект российско-европейского взаимодействия, как взаимное посещение гражданами ЕС и России соответственно России и европейских стран. В условиях появления у наших соотечественников возможности относительно свободно выезжать за рубеж государства Европейского союза немедленно заняли лидирующие позиции в качестве наиболее привлекательных целей для путешествий россиян. В 2003 г. страны ЕС посетили 6,6 млн. граждан России, или 56% всех выезжавших из РФ за границу; из них частным образом – 2,7 млн. (или 76% граждан России, выезжавших за рубеж таким образом), в качестве туристов – 1,8 млн. (или около 40% всех российских туристов), по служебным делам – 1,4 млн. чел. (или 72% выезжавших в зарубежные командировки). Характерно, что США посетили менее 1 млн. наших граждан, большинство из которых (400 тыс. человек) наносили визиты своим родственникам, а 300 тыс. человек выезжали со служебными целями; в качестве туристов или с познавательными целями в США выезжали менее 100 тыс. россиян.

Весьма характерна и статистика "ответных визитов" в Российскую Федерацию. К сожалению, четкая статистика существует в отношении посещений России жителями 13 стран ЕС: Австрии, Великобритании, Германии, Испании, Италии, Латвии, Литвы, Нидерландов, Польши, Финляндии, Франции, Швеции и Эстонии; однако только из этих стран в Россию в 2003 г. прибыли 5,3 млн. человек, или 65% всех гостей из стран дальнего зарубежья. Из них туристами были 2 млн. человек, а с частными визитами и деловыми целями прибыли по 1,4 млн. европейцев. Таким образом, число визитов европейцев в Россию составило более 80% от числа поездок россиян в Европу (а, приняв во внимание бoльшую интенсивность посещения европейских стран одними и теми же гражданами РФ, можно говорить о приблизительном равенстве данных цифр). Напротив, американцев в Россию в 2003 г. приехало лишь 280 тыс. человек, или в 3,5 раза меньше, чем посетивших США россиян (опять-таки, учитывая бoльшую активность перемещения некоторых групп российских граждан, можно говорить о разрыве в 4,5–5 раз).

═

Жизненно важный партнер

═

Сегодня Россия как в экономическом, так и в культурном отношениях не заинтересована ни в одном из своих партнеров так, как заинтересована она в европейских странах и в Европейском союзе как едином целом. Российская экономика не представляет интереса для американцев и не сможет выжить, столкнувшись с вызовами со стороны азиатских государств, которых некоторые российские политики опрометчиво называют своими стратегическими союзниками. Между тем Европе Россия может дать огромные конкурентные преимущества, обеспеченные гарантированными поставками природных ресурсов и возможностями освоения своего рынка, на котором европейские товары выглядят наиболее привлекательными. В то же время перенос части своих производственных мощностей в Россию позволит крупнейшим европейским компаниям резко повысить свою конкурентоспособность на мировых рынках и улучшит инвестиционный климат в самой Европе (как это уже произошло в связи с оттоком части предприятий в новые страны ЕС).

Уже в наши дни жители России и Европы чувствуют интерес и симпатии друг к другу. В ближайшие десятилетия огромные выгоды от сотрудничества между ЕС и Россией могут ощутить как российские потребители, так и предприниматели из европейских стран. Именно это, а не пресловутая борьба с терроризмом, по праву должно занимать центральное место на встречах европейских и российского лидеров.

═

Без статуса в мировой политике

═

Между тем политическое взаимодействие между Россией и Европейским союзом оставляет впечатление диалога, ведущегося российским руководством скорее в силу печальной необходимости, чем с надеждой на серьезные перспективные результаты. Российские лидеры в последние годы не делали никаких четких заявлений о своем отношении к общеевропейскому проекту, которые можно было бы сравнить, например, с известным заявлением президента В.Путина, солидаризировавшегося с США в их борьбе против международного терроризма. События, происходящие в рамках ЕС, российские политики неизменно интерпретируют в контексте более широких тенденций, упорно отказывая Европейскому союзу в статусе значимого субъекта мировой политики, каким он, несомненно, является. Причины такого отношения российской верхушки к ЕС требуют некоторых пояснений.

Специфические отношения, сложившиеся между Россией и ЕС, обусловлены, на наш взгляд, особым характером процесса их формирования. В советский период их не существовало вовсе; великая держава стала 39-й страной мира, признавшей ЕЭС как субъект международного права и установила дипотношения с ним только в феврале 1989 г., незадолго до того, как сама стала достоянием истории. Создание Европейского союза (подписание Маастрихтского договора 7 февраля 1992 г. и его вступление в силу 1 ноября 1993 г.) пришлось на период, когда в России мало кого интересовала внешняя политика. В 90-е годы отечественные руководители в первую очередь уделяли внимание отношениям с США и отчасти с другими "великими державами", а также с НАТО. Расширение ЕС в 1995 г., учреждение Шенгенской зоны, введение евро и даже решение о принятии в Европейский союз ряда бывших стран советского блока – все эти события были практически проигнорированы российскими политиками.

В то же время российские лидеры высоко ценили контакты с руководителями отдельных стран ЕС, и в первую очередь – Франции, Великобритании и Германии. Однако по мере развития структур Европейского союза реализация двухсторонних договоренностей начала становиться для этих политиков все проблематичнее, так как рычаги управления постепенно перемещались в Брюссель. Российские руководители разочаровывались в двухсторонних контактах, но оказывались малоприспособленными к кропотливому торгу с европейской бюрократией. Даже казавшиеся историческими переговоры между лидерами России, Франции и Германии в канун вторжения США в Ирак практически ни к чему не привели.

Не менее важным фактором отчуждения стала также множественность европейских институтов и их независимость от "первых лиц" европейских государств. Раздраженность Москвы решениями британских судов о невыдаче "террористов", следующих сразу после дружеской встречи Путина и Блэра, или заявлением Европарламента по чеченской проблеме, принимаемым сразу по окончании визита Шрёдера и Ширака в Санкт-Петербург, кажется порой чем-то материально ощущаемым. Путин и его окружение не могут понять, почему, например, Европа не желает интересоваться проблемами, которые появляются у России с очередным расширением ЕС; европейцы, в свою очередь, не собираются входить в положение россиян, озаботившихся этими вопросами лишь через четыре года после того, как было принято решение о включении новых стран в Европейский союз.

═

Особенности союзничества Буш–Путин

═

Суммируя сказанное выше, можно отметить три обстоятельства: во-первых, в сознании российских лидеров по-прежнему существует иллюзия того, что важными являются лишь "силовые" проблемы (насколько активно обсуждались по сути ничего не значившие для России два расширения НАТО и каким демонстративным было до последнего момента отсутствие внимания к расширению ЕС!); во-вторых, российские руководители не могут осознать, что в лице ЕС они сталкиваются с новой системой, в которой декларации на уровне первых лиц значат гораздо меньше, чем результаты малозаметной работы на уровне экспертов; и, в-третьих, что России более симпатичен "отвязный" стиль поведения американцев (сначала разбомбим, а уж потом покаемся), чем граничащая с заторможенностью методичность европейцев.

Заметим, кстати, что в своем "союзничестве" с Соединенными Штатами Россия не отличается последовательностью: она то подчеркивает свое стратегическое партнерство с Вашингтоном, то обвиняет его во вмешательстве в дела Грузии и Украины, которые считает зоной своих интересов; то сотрудничает с американцами в ходе антитеррористической операции в Афганистане, то возмущается расширением НАТО на восток; то высказывает поддержку президенту Бушу, то недоуменно реагирует на обвинения в пособничестве террористам в Ираке со стороны деятелей его же администрации.

═

Европейские уроки

═

Все это не может вызывать никаких иных чувств, кроме разочарования – прежде всего потому, что России сегодня как никогда ранее важно учиться у европейцев секретам политики XXI века.

Отметим лишь три обстоятельства, которые, на наш взгляд, со всей очевидностью указывают на возможные сферы такого "ученичества".

Первое. Сегодня ни для кого не секрет, что в последние четыре года лишь два заметных мировых лидера – президенты Путин и Буш – строили свою политическую повестку дня практически исключительно на идее борьбы с терроризмом. Эта политика обошлась как США, так и России в тысячи человеческих жизней и миллиарды впустую потраченных долларов, но обеспечила переизбрание обоих президентов на волне антитеррористической риторики. В Европе же ситуация иная: в Великобритании и, в еще большей степени, реакция испанских избирателей показали, что более толерантные народы не готовы платить столь завышенную цену за возможность политиков управлять ими как толпой. Это, на наш взгляд, свидетельствует о том, что европейцы более требовательны к своим политическим лидерам, а именно от отсутствия этой требовательности, как ни от чего иного, страдают сегодня россияне.

Второе. Россия вступила в XXI век как многонациональная и федеративная (по крайней мере формально) страна, не обладающая, однако, глубокими традициями подлинного федерализма. Между тем в Европе за полвека интеграционных процессов накоплен уникальный опыт согласования интересов отдельных "субъектов" европейской "конфедерации", опыт, позволяющий в рамках принятого законодательства или при постепенном его совершенствовании находить компромиссные решения самых сложных политических проблем. С моей точки зрения, сегодня для России нет более важной задачи, чем использовать этот опыт как внутри страны, так и для установления отношений добрососедства и сотрудничества со своими соседями, тогда как поспешные и непродуманные решения – такие, как укрепление "вертикали власти" и проталкивание "промосковских" кандидатов на высшие посты, будь то в Абхазии или на Украине, – способны вести лишь к росту неуправляемости и анархии.

Третье. В нынешней ситуации Россия практически утратила статус глобальной державы, и в ближайшие десятилетия ей волей-неволей придется ограничить сферу своего внешнеполитического влияния постсоветским пространством. Между тем в данном регионе влияние Европейского союза выглядит гораздо большим и, что важнее, гораздо более позитивным, чем влияние Соединенных Штатов. Однако вместо того, чтобы искать взаимопонимание с европейцами по вопросам экономического и политического сотрудничества в Восточной Европе, прислушиваться к их мнению по чеченской проблеме, но и настаивать на расширении прав русскоязычных граждан в балтийских республиках, совместно способствовать развитию демократических процессов на Украине и решать проблемы сепаратизма в Молдавии и Грузии, Россия лишь видит в действиях ЕС враждебные ей "происки". Такое понимание ситуации ошибочно и опасно. Россия – всего лишь национальное государство, еще не преодолевшее комплекса великодержавности; Европейский союз – это сообщество государств, основанное на их добровольном обмене части суверенитета на экономическое благосостояние. А страны Балтии и Молдавия, Белоруссия и Украина – это европейские государства, а не российские провинции.

Сегодня Россия еще не преодолела постсоветского синдрома. Она не провела радикальных экономических реформ и не определила основного вектора внешней политики. Все это позволяет говорить о возможности самых неожиданных поворотов в ее хозяйственном, социальном и политическом развитии. Подобная непредсказуемость не в интересах Европы. Не в интересах она и самой России. И Европе, и России нужны спокойствие и стабильность в центральной части континента, который был, есть и будет зоной общих интересов европейцев и россиян. И Европе, и России не нужно, чтобы народы менее благополучных экономически и чуждых им культурно стран считали их своими врагами. И Европа, и Россия заинтересованы в борьбе с терроризмом в той же степени, в какой заинтересованы они и в обуздании антитеррористической истерии.

Пусть американцы и далее рассуждают о том, является ли Россия "нормальной" страной. Пусть и далее сетуют они о "weakness" Европы, противопоставляя ей свою неочевидную "power". Но пусть это не мешает России считать себя европейской страной, а европейцам – видеть в России неотъемлемую часть единой Европы.