Артур Блинов. – Как отнеслись в США к заявлению начальника Генштаба Балуевского о том, что наши Вооруженные силы могут нанести превентивный удар по террористическим базам независимо то того, в каком регионе они находятся?
– Трудно представить, что американцы будут протестовать против этих слов. Ведь сами США неоднократно делали такие же заявления. Например, вице-президент Дик Чейни в поездках по стране заявляет, что надо ударить по террористам раньше, чем они ударят по нам. Но со стороны некоторых американских кругов прозвучат, конечно, вопросы по поводу того, где находятся эти базы. В Саудовской Аравии?
– Стоит ли ожидать, что Вашингтон перестанет требовать «политического решения» в Чечне?
– Если давление будет продолжаться, то лишь на уровне чиновников невысокого уровня. Никто не хочет, чтобы в такой тяжелый момент его обвинили в нечуткости к России.
– Вы принимали участие во встрече в Ново-Огарево с президентом Владимиром Путиным. Какое общее впечатление вы вынесли из этой беседы?
– В общем-то, довольно благоприятное. Во встрече участвовали примерно 20 человек, в основном иностранные ученые и журналисты. В их числе были американцы, англичане, французы и немец. Разговор продолжался более трех с половиной часов. Он напомнил мне встречу Джорджа Буша-старшего с учеными – специалистами по России в 1993 году, вскоре после того, как он вступил на пост президента США. Правда, если там был свободный обмен мнениями, то в данном случае мы задавали вопросы, а Путин отвечал. Кроме того, определенное время занимал перевод. Так что отдельные вопросы занимали до 20 минут.
– Как выглядел президент после трагедии в Беслане?
– Путин держался уверенно. Разговор шел по широкому кругу проблем – от внешней политики России до экономики. Путин говорил прямо, не увиливал от ответов на острые вопросы. Значительное место в его высказываниях заняли оценки ситуации на Северном Кавказе. Путин обеспокоенно говорил, что внешние силы пытаются дестабилизировать там обстановку. Он решительно отверг тезис о том, что военные действия в Чечне связаны с борьбой за независимость. В этой связи президент резко высказался в адрес европейской печати, применяющей к тем, кто захватил заложников, термин «мятежники». Стремление добиться поддержки российской позиции по этому вопросу со стороны Запада – это и отражало, по-моему, главную направленность высказываний Путина. У меня его аргументация вызвала сочувствие. В то же время менее убедительно прозвучали жалобы на то, что Грузия, мол, действует агрессивно, стараясь добиться восстановления контроля над Абхазией и Южной Осетией.
– Насколько Путин сможет повлиять этими высказываниями на позицию Запада. Поддержат ли США Кремль?
– Я думаю, в целом поддержит. Даже если на Западе не согласны с отдельными элементами этой политики, в целом к ней будут относиться с пониманием. Захват детей в качестве заложников в Беслане не может не вызвать сочувствия к России. Даже если есть какая-либо критика ее действий, по крайней мере на время она притихнет.
– Что сказал президент по другим вопросам, в частности о положении в экономике страны?
– Он считает, что Россия слишком сильно зависит от экспорта нефти и в будущем надо диверсифицировать ее экономику. Я спросил его о ЮКОСе, который власти ныне «банкротят» несмотря на то, что сам Путин высказывался против этого. «Назовите человека, который этим занимается, и я его сразу же уволю»,– ответил Путин. По словам президента, у ЮКОСа достаточно авуаров, чтобы выручить деньги для уплаты налогов за 2000 и 2001 годы и избежать процедуры банкротства. Не идет речь, по словам Путина, и о поглощении ЮКОСа принадлежащей государству компанией «Роснефть». Последняя сравнительно мала, и ей самой надо повышать эффективность производства. В то же время Путин не исключает, что в конечном счете часть акций ЮКОСа может попасть в руки государства, но, как он заверил, речи о его ренационализации не идет.
Еще один вопрос касался свободы печати в России. Путин повторил уже высказывавшуюся им точку зрения: подлинная свобода печати придет лишь с финансовой самостоятельностью изданий. Об отставке главного редактора газеты «Известия» тогда не было известно, и поэтому вопрос о нем никто не поднимал.
Дарья Гармоненко