Николай Злобин
Джордж Буш относится к Владимиру Путину позитивно, но его субъективное отношение не является частью внешнеполитической стратегии США.
Фото Reuters
В ведущих столицах мира внимательно наблюдают за ходом президентской кампании в единственной сверхдержаве, стараются определить будущие изменения в глобальной политике и в их отношениях с США. Между тем создается впечатление, что российская элита игнорирует нынешние американские выборы, результаты которых, на мой взгляд, способны в немалой степени повлиять не только на роль и место России в мире, ее международные возможности, но и на отношение Вашингтона к внутренней эволюции самой России и ее ближайшего окружения. Такое игнорирование является ошибкой и чревато неожиданностями для российской элиты.
Буш и Керри при всей их близости в тактических вопросах, кратко- и среднесрочных целях и методах внешней политики представляют два различных стратегических пути эволюции Америки.
Буш, по сути, совершил революцию и сделал опору на силу основой внешнеполитической концепции. Не в ограниченном суверенитете или, например, превентивном ударе заключается новизна бушевского подхода. И то и другое было составными частями того, что на Западе еще три с половиной десятилетия назад называли «доктриной Брежнева». А именно в опоре на индивидуальную силу США. Причем опоре более эгоистической и односторонней, нежели в свое время Рейган, которому и в голову не могло прийти пошатнуть межатлантический альянс.
Именно от этого призывает отказаться Джон Керри. Его внешнеполитическая доктрина основана на возврате к обеспечению американского лидерства через широкое международное сотрудничество. Не через давление на мир военной и финансовой мощью, а путем «мягкой американизации» мира, осуществляемой с помощью кооперации, партнерства, вовлечения в союз с Америкой как можно большего числа стран через их демократизацию. То есть через создание глобальной сети стран, основанной на либеральных американских ценностях. Именно такой подход сделал Америку лидером мира.
Эта разница весьма существенна для России. Буш относится к ней, к Путину позитивно, но его субъективное и не имеющее разумного объяснения отношение ни является частью внешнеполитической стратегии США. Россия для неоконсерваторов Америки не стратегический союзник, как бы хорошо президенты не относились друг к другу. Хотя тактическое, ограниченное регионом, временем или тематикой сотрудничество возможно и даже полезно. Россия, да и не только она, для нынешней американской элиты – это тактика, от которой в любой момент можно отказаться. Например, даже во время второго срока самого Буша. Никаких обещаний и гарантий Вашингтон Москве не будет давать, о «специальных отношениях» разговор невозможен. В этом суть практикуемой сегодня Америкой концепции «гибких коалиций», которые создаются для решения конкретных проблем. В пару таких коалиций сегодня входит и Россия. Демократизация мира через силу является сутью «прагматизма» американских неоконсерваторов, которых правильнее было бы называть «демократами-глобалистами» или даже «неоимпериалистами». Переизбрание Буша отнюдь не гарантирует расцвета двусторонних отношений.
Если же будет избран Керри, изменения неизбежны. Для команды Керри Россия, как и другие страны бывшего СССР, важны как стратегические союзники, признающие ведущую роль США в мире, разделяющие демократические ценности и процедуры и способствующие их распространению. При этом Керри вполне способен отказаться от нынешнего сотрудничества с Россией по тем или иным тактическим вопросам, двусторонние отношения могут еще более обеднеть. Но в стратегическом плане демократы США будут активно бороться за демократизацию России, ее интеграцию в Запад с тем, чтобы сделать ее еще одним своим долгосрочным союзником.
Буш, как правило, был на стороне России, ее президента, Керри будет на стороне демократии, прав человека и свободы слова. В свое время Буш обвинял Клинтона в том, что тот не называл происходящее в ельцинской России своим именем и тем самым допустил там фантастическую коррупцию. Сегодня Керри обвиняет в этом же Буша, но вместо коррупции, на которую Вашингтон смотрит теперь как на непобедимое российское зло, выступает политика Путина. Команда Керри относится к происходящему сегодня в России гораздо критичнее, чем нынешний Белый дом, которому, в свою очередь, Россия нужна лишь для борьбы с терроризмом, предотвращения распространения ОМУ и отчасти для стабилизации энергетического рынка.
Вне зависимости от того, кто победит на выборах, американская тактика по интеграции России в Запад будет также меняться. В Вашингтоне есть консенсус по поводу того, что политика «ускоренного» приема России в те или иные организации в расчете на то, что потом она дорастет до критериев такого приема, полностью провалилась. Приглашение России в «большую семерку» было сделано Клинтоном в качестве аванса демократу Ельцину. Белый дом верил, что Россия идет к демократии, и прием в элитарный клуб был стимулом и благодарностью за ее усилия. Такого плана разговоры велись в отношении приема России в НАТО, ЕС и ВТО. Это все называлось политикой «вовлечения» России мировое сообщество.
Результат оказался прямо противоположный. Нынешний российский истеблишмент, к большому удивлению США, видит участие России, которая ни экономически, ни политически не соответствует условиям членства, например, в G-8, в качестве ее законного права. Некоторые даже считают, что эту ошибку надо срочно исправлять. От политики «вовлечения» Вашингтон отказываться не будет, но прием России в западные организации теперь возможен только, если Москва будет полностью соответствовать критериям такого приема.
Российская внешняя политика после американских выборов неизбежно окажется объектом большей критики. Особенно в связи с ситуацией вокруг Южной Осетии и российской линией в других «замороженных конфликтах» на территории бывшего СССР: Абхазии, Нагорном Карабахе, Приднестровье и т.д. У Вашингтона тревогу вызывает тот факт, что Кавказ опять нестабилен, а российское многолетнее военное и политическое присутствие там не оказало достаточного стабилизирующего воздействия, которое Москва в свое время обещала всем сторонам.
В этой связи здесь возникает три вопроса. Во-первых, Москва постоянно берет на себя главную роль в разрешении конфликтов на территории бывшего СССР. При этом именно от нее зачастую зависит разрешение на вовлечение в тот или иной конфликт других игроков, например, ООН, ОБСЕ, США, ЕС или НАТО. Как долго будет продолжаться такая ситуация? Почему Москва берет на себя эту роль и насколько эффективно она может ее осуществлять, имея в виду продолжающийся конфликт в Чечне, уровень боеспособности Российской армии, деформацию демократии в самой России и т.д.?
Во-вторых, Москва постоянно выступает против интернационализации усилий по разрешению конфликтов на территории бывшего СССР. Так, в Грузии присутствуют только миротворцы из России, тогда как в команде Керри сегодня, например, разрабатываются идеи по передаче миротворческих функций в Грузии в руки сил ООН. Согласится ли Россия на такое развитие событий, учитывая, что в других конфликтных регионах, например Ираке, она настаивает на интернационализации усилий, привлечении ООН в качестве основной и наиболее легитимной силы.
В-третьих, Москва, выступая на словах за территориальную целостность государств, продолжает способствовать раздробленности Закавказья. Такое впечатление, что российскую политическую элиту устраивает нынешний статус-кво в регионе, а не фундаментальное решение проблем Грузии. В Чечне Москва самыми решительными методами обеспечивает свое территориальное единство и проявляет полное отсутствие толерантности к любым сепаратистским тенденциям. Это не только напоминает пресловутые двойные стандарты, в которых Кремль так любит обвинять других, но препятствует стабилизации всего региона. Более того, не очень понятно, идет ли все еще речь о независимости Южной Осетии от Тбилиси и юридическом выходе ее из состава Грузии или уже идет процесс ее постепенной интеграции в Россию, чему Москва фактически содействует, превращаясь из посредника в активного участника на одной стороне. Такое развитие ситуации представляется неприемлемым и крайне опасным.
Создается впечатление, что Россия хочет разрешения конфликтов на Кавказе лишь на своих условиях. Она хочет оставаться самым большим игроком в регионе и будет всячески препятствовать появлению там равных ей или более сильных партнеров, способных не только помочь разрешить конфликт, но и подорвать российское доминирование. Одно дело Грузия, другое дело НАТО или Вашингтон. Не является российское присутствие в регионе приоритетом Москвы, в то время как разрешение имеющихся там конфликтов таковым является? В Южной Осетии роль Москвы, как это видится команде Керри, является исключительно большой, но она не должна быть монопольной. Грузии нужны и другие партнеры, способные позитивно сбалансировать и ограничить влияние России.
Массовое предоставление российского гражданства жителям Абхазии и Южной Осетии, двух не признанных никем государств и формально являющихся частями Грузии, еще более усложняет возможности мирного разрешения конфликта. Это создает немало чисто юридических проблем – от налоговых выплат и легитимности местных властей до обороны и социального обеспечения, способных привести к правовому тупику. Кроме того, это еще больше усиливает подозрительность Запада в отношении российских документов и стимулирует усиление визовых и других требований по безопасности к путешествующим россиянам. Наличие документа России больше не делает в глазах Вашингтона человека россиянином.
У США есть немало тревог в отношении нового грузинского руководства, его неопытности и показушного заигрывания с войной. Однако есть понимание того, что борьба с сепаратизмом для Саакашвили является обязательным условием приобретения им реальной легитимности среди собственного населения, необходимой для решения других, в том числе экономических, проблем Грузии. В борьбе за единство страны Саакашвили способен стать не просто президентом-чиновником, а лидером нации. Хотя это могло быть им сделано гораздо менее агрессивно, импульсивно и демонстративно.
Михаил Саакашвили никем не воспринимается в Вашингтоне как американский ставленник. Для получения поддержки отсюда ему нужно будет доказать, что он строит не просто единую, но демократическую Грузию, что целостность страны является не самоцелью, а лишь средством. Это обязательное условие. Москве, как другим странам на Кавказе, важно иметь Грузию в качестве независимого, целостного, демократического и дружеского соседа. Любые попытки воспрепятствовать этому будут восприниматься Вашингтоном негативно, особенно если в Белом доме будет новый президент. В условиях, когда американо-российские отношения, по сути, свелись к конфликтам по поводу третьих стран, такое развитие событий вряд ли будет на пользу России..
═
Вашингтон
