В наших отношениях с ЕС не кризис, а недопонимание

Владимир Чижов: 'Мы, дипломаты, нередко читаем про себя такое, что остается только за голову хвататься'.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)

– Владимир Алексеевич, слово «кризис» отражает нынешнее состояние отношений России и Евросоюза?

═

– Думаю, что говорить о кризисе все-таки нет оснований. Можно говорить скорее о недопонимании и о проблемах, но они всегда существуют в отношениях стран и объединений стран, участвующих в мирохозяйственных связях. В нынешнем глобализирующемся, многополярном, а значит, и более взаимозависимом мире это особенно проявляется в торгово-экономической сфере. Поэтому естественно, что такие проблемы, как, скажем, квоты на сталь или зерно, как режим торговли ядерным топливом, решаются весьма непросто. Но не надо их и чересчур драматизировать, политизировать.

═

– Нынешний раздрай между Москвой и Брюсселем возник прежде всего из-за требований России к ЕС компенсировать ее потери, связанные со вступлением 1 мая в состав союза 10 новых стран-членов. Не слишком ли поздно мы спохватились, ведь подготовка расширения шла несколько лет?

═

– Десятка новичков ЕС – это страны, с которыми нас связывают длительные и прочные отношения, система развитых хозяйственных и чисто человеческих связей: ведь мы говорим не только о режиме квот на сталь или зерно, но и о режиме передвижения, о визовых делах и о многом другом. Если посмотреть на суммарный экономический потенциал 10 новичков и сравнить его с потенциалом нынешних 15 членов ЕС, то прибавки видятся явно разноуровневыми: общее количество стран-новичков большое, и по населению получается немало – более 60 миллионов человек, а вот по суммарному экономическому потенциалу это составляет всего 5% или уровень ВВП одной небольшой Голландии. Но это – взгляд со стороны ЕС. Для нас же доля ЕС во внешнеторговом обороте России увеличивается в полтора раза: с 35–36% до более чем 50%.

В европейских СМИ сейчас много причитаний на тему того, что Москва, мол, слишком поздно осознала свои потери и теперь спешит вскочить на уходящий поезд. Но мы-то еще в августе 1999 года сформулировали первоначальный перечень озабоченностей, который был заметно длиннее нынешнего, и передали его Еврокомиссии, ввергнув ее комиссаров, без преувеличения, в шок. Тогда в Брюсселе предпочли отложить это дело, заявив нам: «Вот договоримся обо всем со странами-кандидатами и потом все ваши вопросы будем рассматривать».

Это был уже сдвиг, но на словах. Настало 16 апреля прошлого года, под пальмами Афин состоялась яркая церемония объявления состава стран, пополняющих ЕС в мае 2004 года. Казалось бы – вот теперь и надо бы вовсю взяться за обсуждение наших проблем. Но теперь, по мнению Еврокомиссии, уже поздно было что-либо менять.

В чем я вижу позитив в заявлении глав МИДов стран ЕС от 23 февраля, который у нас практически не заметили, обратив внимание лишь на его общую, достаточно резкую тональность? В этом заявлении ЕС впервые признал обоснованность российских озабоченностей в связи с расширением и подтвердил готовность их обсуждать и решать.

═

– Что это за таинственные 14 пунктов требований России к ЕС, которые упоминались в российских и европейских СМИ, но никогда конкретно не перечислялись?

═

– В январе этого года мы составили свой финальный, максимально сжатый перечень основных наших озабоченностей, состоящий из 14 пунктов. Это рабочий, переговорный документ, не предназначенный для публикации, хотя в «Файнэншл таймс» он все-таки попал, но не от нас. Там есть пункты, касающиеся наших вероятных потерь от изменения тарифов в торговле со странами – новичками ЕС, в частности, по стали, зерну, ядерному топливу. Есть и пункты, выходящие за рамки чисто торговых, – например, об ограничениях на полеты слишком шумных самолетов, о визовом режиме и конкретный пункт о положении русскоязычных меньшинств в Латвии и Эстонии.

Последнее тоже имеет прямое отношение к расширению Евросоюза. Ибо в Соглашении о партнерстве и сотрудничестве (СПС) России и ЕС, подписанном в 1994 году, есть пункты, касающиеся положения русскоязычных меньшинств. И мы как участники соглашения имеем право судить, как другие стороны, то есть ЕС и его страны-члены, соблюдают данное положение СПС, а если не соблюдают, то почему. Сейчас не проходит ни одного контакта с ЕС, где эта тема не поднималась бы.

На чем сейчас сфокусировано внимание? На распространении действия СПС на 10 новых членов ЕС. Почему-то в недрах брюссельской бюрократии преобладала точка зрения, что данный вопрос – чисто технический, а процедура – автоматическая. Но это не просто расширение территории применения, ведь СПС представляет собой соглашение между РФ, ЕС как институтом и странами ЕС.

К сожалению, возникли различные домыслы типа того, что Россия чуть ли не пытается воспрепятствовать расширению ЕС. Мы же относимся к нему как к объективному выражению общих процессов евроинтеграции (в отличие, кстати, от расширения НАТО), но хотим быть уверенными, что наши озабоченности встречают адекватную реакцию. Какие-то из них удастся до 1 мая разрешить, по другим надеемся на существенное продвижение вперед.

═

– Одни российские политики и эксперты, говоря о возможных потерях нашей страны от расширения ЕС, называют сумму 150 миллионов евро в год, другие – 300 миллионов евро. Не свидетельствует ли столь значительный разброс о весьма поверхностном анализе данной проблемы?

═

– А в условиях рыночной экономики дать точные прогнозы потоков товаров и услуг весьма сложно. Нам говорят: какие могут быть проблемы, когда средневзвешенный тариф снизится примерно с 9 до 4%. Но замерять средневзвешенный тариф – это все равно, что мерить среднюю температуру у всех пациентов в больнице. Да, на некоторые виды товаров тарифы уменьшатся, но есть другие виды товаров, на которые тарифы возрастут.

Конечно, можно сказать, что на фоне общего товарооборота между РФ и ЕС в 70 миллиардов евро эта сумма, вероятно, не столь уж и большая. Тем не менее вполне ощутимые потери могут понести наши производители стали, зерна, химпродуктов и ряда иных товаров.

═

– Каковы сейчас приоритеты на переговорах с ЕС?

═

– Я бы выделил четыре. Один мы уже обсудили – это расширение ЕС и минимизация негативных последствий этого процесса. Второй, самый главный, – формирование в соответствии с решениями прошлогоднего петербургского саммита РФ–ЕС четырех общих пространств: экономического, внешней безопасности, правосудия и внутренней безопасности, науки, образования и культуры.

Третий приоритет – придание большей эффективности и транспарентности механизмам взаимодействия. Наконец, четвертый приоритет – необходимо закрыть оставшиеся элементы калининградского пакета. Ведь из входящих в него проблем решена лишь одна – транзит людей через территорию Литвы. Остается не менее сложный вопрос о транзите грузов, а также вопросы энергоснабжения и рыболовства.

Вы можете удивиться – почему рыболовства? Но ведь в ЕС, как известно, все общее, включая рыбу. Ее в Балтийском море осталось и так немного. Мы ловим в своем секторе, по соседству – литовцы, с другой стороны – поляки. А когда в их секторах появится, условно говоря, «испанская армада», то для других, то есть для нас, рыбки-то может и не остаться.

Энергоснабжение Калининградской области тоже представляет собой непростую проблему. Единственный газопровод не покрывает всех здешних потребностей. В основном область получает электроэнергию с Ленинградской АЭС, идущую, естественно, транзитом через Литву. Электросети РФ и ЕС пока что несовместимы, и страны Балтии после 1 мая будут переходить с нашей общей, советской, системы на систему ЕС.

═

– Ведущие российские политики, касаясь переговоров с ЕС, нередко акцентируют внимание на решении вопроса о безвизовом въезде наших граждан в европейские страны. Адекватно ли поставлена данная задача? Может ли Европа открыться нам нараспашку при том, что южные границы РФ практически не охраняются и вполне проходимы для террористов, наркотрафика, оружия?

═

– Согласно регламенту ЕС все страны, не входящие в его состав, поделены на два списка – А и Б. В списке А – 43 страны, чьи граждане могут въезжать на территорию стран ЕС на срок до 90 дней единовременно без права работы по найму и без пользования социальными благами. Россия сегодня входит в список Б, визовой. Наша задача – попасть в список А. Естественно, что это может быть сделано только на основе взаимности: россияне без виз ездят в Европу, а европейцы – в Россию. Некоторые из тех стран, которые в ЕС именуют «новыми соседями» (в частности, Украина и Молдавия), пошли по пути наименьшего сопротивления: они подписали соглашение, которое в одностороннем порядке дает гражданам ЕС право безвизового въезда в эти страны в обмен на бесплатные визы на въезд в страны ЕС. Для России такой несбалансированный подход неприемлем.

═

– Почему? На этом, первом, этапе не самые богатые из наших граждан экономили хотя бы по 40–70 долларов на визах при поездках в европейские страны.

═

– Как почему? Потому что мы все-таки считаем себя великой державой.

═

– Но ведь только считаем! И чего мы боимся пустить к себе без виз европейцев? Неужели преступники, допустим, из Роттердама отправятся грабить москвичей?

═

– Мы не только считаем себя великой державой, но и являемся ею. И нельзя забывать, что преступный мир в Западной Европе за последние годы весьма существенно пополнился за счет косовских албанцев, которые у нас пока не появлялись.

═

– Вы можете себе представить, чтобы они специально занялись изучением русского языка и затем попытались, допустим, вытеснить с некоторых московских рынков здешние преступные группировки?

═

– Все бывает. В любом случае такой несбалансированный вариант заморозил бы ситуацию на долгие годы, а мы хотели бы решить проблему виз в обозримом будущем.

═

– Может быть, наши власти видят в этом некий красивый жест: до Европы нам во всем главном еще далеко, так хоть без виз туда будем заезжать?

═

– Я все-таки думаю, что это не столько красивый, сколько практический жест. Ведь Шенгенская система, при всех ее ужасах и строгости, имеет немало резервов гибкости. По облегченному режиму идет оформление для определенных категорий – студентов, пенсионеров, детей, родственников людей, проживающих в этих странах, при поездках на лечение. Можно было бы в категорию исключений внести и безвизовый въезд россиян в европейские страны.

Чего хочет от нас ЕС? В первую очередь подписания соглашения о реадмиссии, то есть возвращении незаконных иммигрантов. Возвращение российских граждан из европейских стран проблемы для нас не представляет. Но мы не хотим, чтобы жители стран третьего мира, которые через территорию стран СНГ попадали бы в Россию, а потом в Европу, возвращались бы тамошними МВД в Россию под обязательство, что мы их принимаем, содержим, а потом отправляем на родину. Мы не можем с учетом безвизового режима, допустим, с Казахстаном, подписывать с ним договор о реадмиссии – это бессмысленно. А с Китаем мы могли бы такой договор подписать, если бы Пекин согласился, но он такого рвения не проявляет.

Договоренности должны быть взаимовыгодными. И мы хотели бы получить в общем пакете договоры о безвизовом режиме и о реадмиссии.

═

– Последний саммит РФ–ЕС, состоявшийся в ноябре 2003 года в Риме, у нас и в Европе трактовали очень по-разному. Владимир Путин оценил его как вполне успешный, а члены Еврокомиссии спустя пару дней осудили тогдашнего «главного» премьера в ЕС Сильвио Берлускони за то, что он на заключительной пресс-конференции согласился с оценкой Путина, сами же они на сей счет имели прямо противоположное мнение. Кто же прав? Можем мы спустя четыре месяца получить ответ на этот вопрос?

═

– Если вы помните, председателю Еврокомиссии Романо Проди, заявившему, что члены ЕК не разделяют мнение итальянского премьера, весьма резонно ответил пресс-секретарь Берлускони: «Ведь вы же, господин Проди, сидели во время пресс-конференции за одним столом с господином Берлускони, так почему не возразили ему?!»

Мы же по-прежнему расцениваем итоги Римского саммита как успешные. Мы продвинулись по пути реализации тех принципиальных договоренностей, которых достигли в Санкт-Петербурге, и наметили дальнейшие конкретные действия. Что касается вопроса о том, был или не был вопрос о Чечне в совместном заявлении, – дело не в этом. Ведь прежде бывали саммиты, когда вообще не принималось никаких совместных заявлений.

═

– Но все-таки была упомянута в заявлении Чечня или не была?

═

– Не была. Естественно, при желании совместные документы можно перегрузить встречными позициями по очень широкому кругу вопросов, но пользы никому от этого не будет. В упомянутом заявлении действительно зафиксированы те позиции, которые являются совместными. Кому-то это понравилось, кому-то в Евросоюзе это, видимо, не понравилось. Но не этот момент характеризует итоги саммита и общий вектор становления стратегического партнерства.

═

– До 1 мая осталось 7 недель. Стоит ли перед вами задача каким-либо образом преодолеть существующие трудности, связанные с расширением ЕС, и выполнима ли она?

═

– Мы рассчитываем до 1 мая это проблемное поле расчистить.

═

– Итог данной работе подведет саммит на уровне российского правительства и Еврокомиссии в конце апреля?

═

– Видимо, да. Мы надеемся на успех. Движение в этом направлении есть.

═

– И у руководства ЕС есть желание идти навстречу?

═

– У него видна готовность. По ходу дела будут, наверное, какие-то компромиссы. Но ведь многое из того, что мы предлагаем, соответствует нашим общим интересам, не только российским.

═

– Некоторое время назад модно было говорить о том, что Россия, дескать, европейская страна и наша внешняя политика имеет в первую очередь европейскую ориентацию. Пик таких разговоров пришелся на весну прошлого года, когда Москва сблизилась с Берлином и Парижем на общей благодатной ниве осуждения американцев за акцию в Ираке. Теперь, под влиянием европейской критики наших внутренних дел, в Москве опять заговорили о разновекторной направленности российской внешней политики. Вы можете внести ясность в этот вопрос?

═

– Я считаю, что европейский вектор нашей внешней политики безальтернативен. Россия не только в силу географических, исторических или культурных причин является европейской страной, но и в силу того, что наши интересы в основном находятся в Европе. Мы уже упомянули о том, что после 1 мая более 50% внешней торговли России будет приходиться на страны – члены ЕС. А кто является крупнейшим инвестором в российскую экономику? На первом месте – ФРГ, на второе место выдвигается Великобритания, ну и далее идут «знакомые всё лица».

═

– Вы ощущаете в своей работе влияние «дела ЮКОСа» на взаимоотношения с европейскими партнерами? Ведь наибольшая критика по этому поводу раздавалась именно из европейских столиц.

═

– Я не заметил сколь-либо существенных перемен в наших контактах с немецкими, французскими или другими европейскими партнерами. Но в наших взаимоотношениях никогда не было и особой эйфории. К тому же мы никогда не строим свои связи с какой-либо страной в ущерб контактам с другими. Даже в период наиболее острых споров год назад вокруг Ирака наше «треугольное» взаимодействие с Парижем и Берлином никогда не было направлено против США. В свою очередь, наши отношения с США никогда не подавались в пику отношениям с европейскими партнерами. Мы, как опытные шахматисты, одновременно играем на очень многих досках.

Если же о потеплениях или охлаждениях отношений с кем-либо судить по числу публикаций в СМИ, то мы – свободная страна и у нас свободные СМИ. Мы, дипломаты, нередко читаем в них про себя такое, что остается только за голову хвататься!

═

– Многим в Европе не понравилась та атмосфера, в которой проходили недавние выборы в Госдуму.

═

– Да, европейские участники мониторинга наговорили немало странного. Но возьмите предшествующие выборы – выборы президента Чечни. Мы же звали на них кроме прочего представителей многих европейских организаций. Исламские государства и страны СНГ прислали своих наблюдателей. А европейцы не приехали, но зато до сих пор говорят о том, что выборы, дескать, прошли не так, как надо. Извините – если бы вы приехали и убедились, что они плохо прошли, то и ваши заявления были бы убедительны. А поскольку вас не было и вы судите на основе источников из десятых рук, то это не вполне корректно. Зато, например, президентские выборы в Грузии, где победитель набрал 96% голосов, были расценены в Европе как торжество демократии. А Жак Ширак на последних президентских выборах во Франции собрал 82% голосов – и тоже европейцам это не показалось ненормальным.

═

Из досье «НГ»

Владимир Алексеевич Чижов родился в 1953 г. Окончил МГИМО. Владеет греческим, английским и французским языками. Занимал различные должности в центральном аппарате МИДа и за рубежом (Греция, Кипр, Босния и Герцеговина). В 1999–2002 гг. – директор Департамента общеевропейского сотрудничества МИДа, с марта 2000 г. – спецпредставитель МИД РФ по Балканам. С ноября 2002 г. – заместитель министра иностранных дел России. Имеет дипломатический ранг Чрезвычайного и Полномочного Посла.