Сергей Лузянин Юбилейные торжества в Петербурге определили место проведения открывающегося на этой неделе саммита Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Его участники встретятся в Москве, хотя ранее планировали пообщаться в Алма-Ате. Ведь с 1 января 2003 года в ШОС председательствует Казахстан.
Главные вопросы, стоящие перед ШОС: как повлияла война в Ираке на организацию и превратится ли нынешний политический клуб из шести государств в ближайшее время в полноценную международную структуру?
Иракская операция выявила противоречия во внешней политике членов ШОС. Россия и Китай, как известно, были категорически против войны, Таджикистан, Казахстан, Киргизия воздержались, заявив о нейтралитете в "рамках поддержки международного права", а Узбекистан выразил безоговорочную и полную поддержку военных действий США. После Ирака российские парламентарии, так же как и их коллеги в Китае и Таджикистане, наконец-то ратифицировали хартию (устав) ШОС, до чего еще не дошли законодатели Узбекистана, Киргизии и Казахстана.
Проблема статуса ШОС прежде всего связана с китайским видением этой организации в геополитическом контексте. Организация уникальна для Китая, который не может вступать в какие-либо военно-политические союзы или альянсы. И хотя ШОС в строгом смысле не является таким блоком, это единственная коллективная структура, для которой в Пекине сделано исключение. Причем Китай в этой организации не просто участник, а основной ее организатор.
После американского "прорыва" в Центральной Азии и создания там военных баз ШОС воспринимается Пекином и Москвой не только как организация, направленная против "трех зол" (международного терроризма, религиозного экстремизма и национального сепаратизма), но и как один из возможных будущих "полюсов" мира. В основе этого прогноза лежат ядерная мощь двух ее участников (России и Китая), 61% территории Евразии, четвертая часть населения земли, растущий китайский экономический потенциал.
Превращение ШОС в полноценную международную организацию делает возможными повышение ее функционального статуса, выход на вопросы глобальной безопасности и разоружения, в частности, борьбы против распространения ядерного, химического и биологического оружия. Не случайно интерес к этой организации проявляют ООН, АСЕАН, ОБСЕ, ЕС и др. При реализации такого сценария она вполне может стать одним из инструментов решения различных конфликтов от Ближнего Востока до Корейского полуострова, некоей альтернативой американской силовой методике.
Вместе с тем существует ряд острых вопросов развития ШОС, которые не попадают в официальные итоговые документы, но от их решения зависит судьба организации: будущий состав участников, стратегия развития и особая позиция Узбекистана.
Круг новых возможных членов довольно широк: Индия, Пакистан, Иран, Монголия, Южная Корея, Туркменистан. Официальные заявки Пакистана, а затем и Индии были отклонены. Объяснялось это отсутствием у ШОС "ряда уставных документов о механизме вступления". За этой якобы бюрократической недоработкой кроется, возможно, определенная стратегическая установка. Поскольку в потенциальную группу будущих участников входят государства различных политических ориентаций, руководство ШОС стоит перед дилеммой - либо развивать ее как открытую, либеральную (проамериканскую) организацию с широким составом участников, либо сохранить нынешний полузакрытый российско-китайский формат.
На сегодняшний день четко просматривается последний сценарий дальнейшего развития ШОС. Причем, чтобы сгладить острые углы данной проблемы, в недрах ШОС родился документ, в котором обозначено три уровня участия: постоянное членство, партнерство по отдельным проектам и статус наблюдателя. Видимо, дальнейшее сотрудничество организации с различными государствами будет развиваться исключительно на втором и третьем уровнях взаимодействия.
Стратегия развития ШОС - сближение с Организацией ДКБ СНГ по борьбе с терроризмом, экстремизмом, наркотрафиком и создание военно-политической альтернативы НАТО в Центральной Азии. Последнее официально не декларируется, но подразумевается.
Новая задача ШОС - усиление ее роли и влияния в региональной интеграции. В Пекине и Москве осознают, что американские военные базы - лишь начало большого политического проекта США в Центральной Азии. Конечная цель - модернизация центральноазиатского пространства по американскому сценарию. Россия пытается предпринимать контрмеры. Существуют ЕврАзЭС, Объединение региональной интеграции (Россия-Украина-Белоруссия-Казахстан), создается крупная военная база в Таджикистане. Но экономическое влияние ШОС минимально. Чтобы изменить ситуацию, необходим единый российско-китайский финансовый и инвестиционный проект, началом которого могло бы стать, например, создание Центральноазиатского банка развития как самостоятельного направления деятельности ШОС.
Дискуссионный пункт повестки - ШОС как регулятор внутренних противоречий и конфликтов между странами Центральной Азии. Представление о том, что в рамках центральноазиатских стран складывается единое интеграционное поле, - из области мифологии. Ситуация скорее обратная. В политическом, экономическом, демаркационном и ресурсном отношениях в системе отношений Узбекистан-Казахстан-Таджикистан-Киргизия накопился значительный конфликтный потенциал, который усиливается на фоне острого внутреннего соперничества за лидерство в регионе между Узбекистаном и Казахстаном. Так, в 1999 году, после вступления Киргизии в ВТО, Астана и Бишкек вели таможенно-тарифную войну, число спорных участков на таджикско-узбекской границе достигает 700, а на киргизско-узбекской -140.
Притягательность американского либерального сценария модернизации для Центральной Азии также является большим заблуждением. Центральноазиатские правительства с удовольствием берут и будут брать деньги и гуманитарную помощь от Запада, но они вряд ли добровольно пойдут на демонтаж существующих авторитарных режимов и строительство "гражданских обществ" с соответствующим набором демократических свобод и западных стандартов. Подобный вариант предполагает смену правящих элит на азиатском постсоветском пространстве. В отличие от Запада Россия и Китай заявляют о своем "невмешательстве во внутренние дела" стран Центральной Азии и говорят о понимании прав человека на Востоке с местной спецификой, предлагая в качестве ориентира развития китайский вариант. Последний чрезвычайно импонирует азиатским правителям, и не исключено, что именно на этой волне о своем интересе к ШОС в ближайшее время просигнализирует и "великий вождь" туркменского народа Сапармурат Ниязов.
И последнее. Похоже, что в "шанхайской шестерке" назревает "узбекское дело". Узбекистан не явился на последнее, апрельское, совещание министров иностранных дел ШОС в Алма-Ате (СМИД), мотивируя это занятостью военной программой НАТО ("Партнерство во имя мира"), и единственный не подписал резолюцию СМИДа о передаче ООН центральной роли в обустройстве Ирака. Одновременно Ислам Каримов договорился с Джорджем Бушем о статусе американских баз на территории Узбекистана как основных в регионе. Узбекистан, как известно, не является членом Организации ДКБ СНГ и ЕврАзЭС.
Из всего этого складывается особая роль Узбекистана в ШОС, на что и делают ставку США. Вполне можно предположить, что как только в процессе сближения ШОС и ОДКБ СНГ обозначатся реальные контуры нового "азиатского НАТО", Ислам Каримов выведет Узбекистан из организации. Так, уже сегодня он демонстрирует свой особый взгляд на безопасность в Центральной Азии, более близкий к подходам Грузии, Украины, Азербайджана и Турции, чем партнеров по "шанхайской шестерке".
Дарья Гармоненко