Лондону мешает островной менталитет

Иракский кризис до предела обнажил уязвимость внешнеполитического курса Англии, основанного на принципе "особых отношений" с США. Провозглашенный Уинстоном Черчиллем после окончания Второй мировой войны и взятый с тех пор на вооружение всеми послевоенными правительствами страны, этот курс долгое время компенсировал Британии потерю былого могущества.

Имея привилегированные отношения с Вашингтоном, Лондону длительное время удавалось поддерживать статус трансрегиональной державы с глобальными амбициями. В 1990-е годы, после прихода к власти правительства лейбористов во главе с Тори Блэром, активизировалось европейское направление внешней политики Англии. ЕС и США стали рассматриваться как равные величины с точки зрения национальных интересов Британии.

Но чем больше Европа "взрослела" и чем больше она ощущала несовпадение своих интересов с американскими, тем труднее становилось Англии по старинке балансировать между дрейфующими друг от друга партнерами. Все более узким становился круг вопросов, по которым ей было выгодно придерживаться срединной позиции, претендуя на посредничество между сторонами. Британия все больше ощущала себя европейской страной, пусть и с ярко выраженным островным менталитетом.

После окончания холодной войны, в годы которой Лондон нередко играл роль "мостостроителя" между США и СССР, он постарался сохранить свое реноме медиатора, но на сей раз между Европой и США. Был провозглашен лозунг "Чем Англия сильнее в Европе, тем она нужнее США, чем Англия ближе к США, тем она нужнее Европе". В то же время это не помешало Лондону продолжать претендовать на звание знатока Кремля и установить доверительные отношения с новым российским руководством.

Никогда до Блэра британские премьеры, будь то лейбористы или консерваторы, не следовали так тщательно в фарватере военных приключений Вашингтона. Война против Югославии, многочисленные бомбовые рейды на Ирак, освобождение Афганистана от талибов, очень жесткая позиция в отношении режима Саддама Хусейна - все свидетельствует о небывалой степени солидарности Англии и США в последние несколько лет.

Новейшая история отношений Британии с континентальными соседями сопровождалась множеством коллизий. В 1960-е годы де Голль дважды налагал вето на присоединение Англии к ЕС, до известной степени справедливо полагая, что она сыграет роль "троянского коня" США в Европе. В 1980-е годы отношения между сторонами были сильно подпорчены в результате крайне скептического отношения Тэтчер к расширению процесса европейской интеграции. В 1992 году Англия отринула механизм валютного регулирования в рамках ЕС и безвозвратно опоздала на набирающий скорость поезд евровалюты.

При Блэре ситуация, казалось бы, стала меняться. Британский премьер заявил о стремлении к полнокровному участию страны в деятельности ЕС. После прихода к власти в США администрации Джорджа Буша-младшего Лондон в ряде случаев солидаризировался со своими европейскими партнерами в пику США, избравшим путь изоляционизма и пренебрежения международным правом. Блэр даже провозгласил концепцию "третьего пути" в попытке завоевать лидерство в идеологическом переоснащении европейской модели развития. Был взят курс на присоединение к еврозоне.

Однако, когда дело касалось не второстепенных вопросов, по которым Британии как бы было дозволено старшим, заокеанским партнером "попетушиться", но необходимо было занять сторону Европы или США по принципиальным вопросам, Лондон неизменно выбирал последних. Так было в вопросе с Косово, с планами пересмотра ПРО, с проектом автономных европейских вооруженных сил и других инициатив, призванных вывести Европу из-под доминирования Америки.

Кроме того, Британии не удалось присоединиться на полноправных началах к оси Париж-Берлин, своего рода мотору европейской интеграции и источнику идей федерализации ЕС, не говоря уже о том, чтобы ее демонтировать. Поначалу Лондон сделал ставку на сближение с Францией, затем с Германией. Однако надежды Британии на вхождение в ядро европейской интеграции так и остаются надеждами. Трения между Парижем и Берлином по косвенным вопросам не поколебали их решимости не допустить какую-либо третью страну на роль одного из лидеров ЕС, тем более что Британия оказалась на обочине еврозоны.

Политика раздвоенности внешних ориентиров, между которыми постоянно возникают противоречия, приводит к тому, что значительная часть британской интеллектуальной и деловой элиты сейчас как никогда ощущает шаткость положения страны, одной ногой стоящей в Америке, а другой - в Европе. У Европы и США разное видение мира, разные концепции его устроения, разный подход к управлению обществом и экономикой. Если концепция развития ЕС зиждется на признании отдельными государствами необходимости поступиться суверенитетом ради общего блага, то усилия США направлены на всяческое подтверждение неприступности своего суверенитета. А единая европейская валюта рано или поздно должна превратиться в главного соперника американского доллара.

Несмотря на разногласия с континентальными соседями и на все попытки зацепиться за "особые отношения" с американцами, Британия несравненно ближе к европейским политическим, экономическим и культурным традициям, чем к США. Неумолимо приближается время, когда Англии придется сделать выбор - лежит ли ее будущее в Европе или в союзе с Америкой. Балансировать на внутрицивилизационном надломе возможно, но, когда он превращается в трещину, необходимо определяться. Иракский кризис напоминает об этом с новой силой.