Василина Васильева - В последнее время ходит очень много спекуляций вокруг космодрома Байконур - дескать, Россия собирается покинуть этот стратегический объект. Какова же в действительности позиция российского руководства в отношении этого "символа державной мощи"?
- Космодром Байконур взят Россией в аренду. Это решение принято на уровне президентов Казахстана и России и закреплено серьезными международными договорами. Создана вся необходимая международная и юридическая правовая база использования Байконура. Изъятие сегодня, завтра и послезавтра космодрома из оборота - это серьезная потеря прежде всего для российской космонавтики и для тех проектов, которые мы реализуем как по национальным программам, так и по международным.
Именно поэтому сегодня по решению двух президентов начат процесс обсуждения пролонгации двустороннего договора, который даст возможность по истечении срока (20 лет плюс 5) и дальше использовать космодром. То есть поставлена задача выйти на некую правовую базу, позволяющую России в течение 50 лет эксплуатировать Байконур. Объективно это связано с тем, что мы сегодня не можем принципиально ничем заменить возможности по запускам тяжелых ракет типа "Протон". Досягаемость геостационарной орбиты наиболее оптимально решается с Байконура, так как на нем существует все необходимое для этого процесса. Сегодня, к сожалению, ни в Плесецке, ни на Свободном ничего подобного нет. Причем, для того чтобы все это сделать, нужны довольно большие деньги. Есть и второй аргумент - география. Дело в том, что Россия вступила в крупнейший международный проект по запуску орбитальной космической станции. Орбита, на которую мы с большим трудом уговорили всех партнеров, имеет наклонение 51 градус. Изначально проект строился на орбите 28 градусов и соответственно мог реализовываться с помощью "Шаттлов" и "Арианов". Но мы доказали, что нужно выходить именно на орбиту в 51 градус, потому что с повышением ее наклонения осматривается существенно большая зона и соответственно принципиально меняется объем выполняемых задач, особенно наблюдательных, связанных с исследованием Земли.
При наклонении на 28 градусов увидишь полоску плюс-минус 28 градусов северной и южной широты, то есть в основном моря, океаны и какую-то часть суши. 51 градус - это основные страны Европейского, Американского континентов и в значительной степени Азиатского.
С Плесецка на наклонение 51 градус "стрелять" энергетически невыгодно, потому что он находится на широте 64 градуса. То есть, чтобы получить эквивалентную полезную нагрузку, нужно использовать более мощную ракету либо пойти на уменьшение полезной нагрузки, что мы сделать не можем, так как привязаны к конкретным техническим образцам с конкретными техническими характеристиками по массе и т.д. - в виде кораблей, модулей и прочих космических объектов.
Эти два аргумента обеспечивают присутствие России на рынке коммерческих запусков. А рынок сегодня таков - примерно 80-85% запусков делается на геостационарную орбиту, и всех прежде всего интересуют телекоммуникационные спутники, которые туда летают. Энергетически выгодно это делать с космодрома Байконур, потому что переход в другую область тянет за собой необходимость либо потерять полезные нагрузки (достаточно большую массу), либо увеличить размеры ракеты и ее энергетику.
Так что космодром Байконур долгие годы будет эксплуатироваться Россией в рамках гражданских программ, будет монополистом в рамках программ пилотируемых полетов и реализации проекта международной космической станции и в значительной степени будет обеспечивать работы, связанные с российским присутствием на рынке коммерческих запусков на геостационарную орбиту. Вот его основные задачи. Это единое мнение.
По словам Нурсултана Назарбаева, Казахстан сегодня заинтересован в изменении отношений наших стран. Другими словами, Астана желает не просто взаимодействовать как арендодатель и арендатор, а намерена и более плотно приобщиться к космическим технологиям. И в этой связи Казахстан, участвуя в целом ряде проектов, готов нести и определенную финансовую нагрузку, что делает его привлекательным партнером в наших взаимоотношениях по использованию Байконура.
- Недавно Казахстан заявил о намерении стать полноценной космической державой и формирует собственный отряд космонавтов. Какими вы видите перспективы Астаны в этом направлении?
- Естественно, причастность к космическому клубу поднимает рейтинг страны - все-таки не только сырьевой придаток высоких цивилизаций. На самом деле эта идея в Казахстане бродит очень давно. Мы с казахстанцами несколько раз даже делали некие соответствующие документы.
На самом деле президенты наших стран очень внимательно следят за этим вопросом. Но проблема здесь в том, что реально стать участником этого процесса - довольно сложный шаг, который требует ресурсов, создания соответствующего научного, промышленного и технологического потенциала, что в одночасье, разумеется, не делается. До сих пор просто совместно выполнялся ряд проектов.
Что касается формирования национального отряда космонавтов Казахстана, у нас есть определенные договоренности. Это реализация ранее принятых решений. Единственный новый элемент - мы наши добрые отношения переводим на рыночные рельсы. То есть степень финансовой нагрузки, связанной с подготовкой космонавтов, теперь будет воспринята Казахстаном. Благотворительность с российской стороны мы прекращаем.
- Ходит много разговоров о вреде, который наносит экологии эксплуатация космодрома. Не носят ли эти слухи политическую подоплеку?
- В Казахстане имеются некие силы, которые периодически сталкивают нас с возникновением не очень приятных процессов вокруг космодрома. Если говорить грубо, появляются всякие басни насчет вреда космической деятельности и образования какой-то жуткой ситуации, которая якобы может привести к повторению судьбы Семипалатинска. Однако все это сдерживается, особенно на президентском уровне.
Конечно, Москва заинтересована в том, чтобы идеологии наших государств в вопросе Байконура совпадали и на космодром не пришли китайцы или американцы. Для Казахстана это тоже принципиально важно, потому что Байконур - это прямой путь к освоению высоких технологий. Сейчас мы с министром энергетики РК Владимиром Школьником пытаемся формализовать байконурские отношения в виде конкретной программы и взаимных обязательств.
- А какова роль российских космодромов?
- История нашей космонавтики начиналась с полигона Капустин Яр - это первый объект, с которого начинали запускать ракеты. Когда в 1955 году появилась необходимость создания более тяжелых ракет, что диктовалось военными программами страны, было принято решение строить Байконур. В силу географического положения и ряда других преимуществ, связанных с районами падения отделяющихся частей в малонаселенную местность, казахстанская полупустыня подходила как нельзя лучше.
Вообще российская космическая деятельность своими корнями сидит в создании стратегической ракетной техники. Собственно, по этому принципу развивается весь мир. Специализированные космические ракеты появились гораздо позже, а сначала страны мира приспосабливали под эти цели то, что уже было создано. После появления первой межконтинентальной баллистической ракеты возникла необходимость развернуть первое подразделение, которое встало на боевое дежурство. По географии оказалось, что наиболее приемлемое место - это Плесецк.
Основой для развития космодрома в Плесецке стали старты "семерочных" ракет. "Протон", который тоже сначала создавался как военная ракета сверхтяжелого класса, появился гораздо позже. Плесецк будет развиваться. Но его развитие прежде всего будет ориентировано на поэтапное восприятие военных программ и создание новых перспективных средств выведения.
Дальневосточный космодром Свободный - тоже продукт нашей программы. В силу тех возможностей, которыми он сегодня реально располагает как бывший центр одного из подразделений Ракетных войск стратегического назначения, Свободный будет сориентирован на использование существующей инфраструктуры для запуска ракет легкого класса. Это то, что он умеет и способен делать, исходя из своих реальных возможностей.
На тему перспектив космической деятельности было очень много дискуссий, особенно в период между 1991 и 1994 годами. Бытовали самые разные мнения. Находились горячие головы, которые считали, что мы не можем продуктивно осуществлять космическую деятельность, не имея собственных национальных ресурсов. Я не разделяю эту точку зрения. Потому что опыт той же Европы, которая уже давно прошла все эти этапы, показывает обратное: строили в Сахаре определенные пусковые мощности, которые потом стали собственностью Франции. Сегодня это очень хороший комплекс, который решает задачи для всей объединенной Европы: они нашли механизмы, дающие возможность продуктивно использовать и развивать эту сложившуюся инфраструктуру. Точно также значительная часть наших программ, и прежде всего гражданских, будет реализовываться на космодроме Байконур.
