Принят в Кремле - значит победит

Для населения пророссийских стран СНГ мнение Москвы по поводу того, кто эти страны должен возглавлять, имеет огромное значение. Поэтому единственно верным шагом президента Армении Роберта Кочаряна за месяц до президентских выборов стал его визит в Россию. Если президента принимают в Кремле "по высшему разряду", шансы на победу дома резко возрастают.

В первой половине 90-х Армения являлась чуть ли не единственным реальным союзником России среди стран СНГ, союзником по принципу общности противников. Все остальные страны бывшего СССР либо всеми доступными способами демонстрировали свою полную независимость от Москвы, либо выкачивали из России ресурсы, расплачиваясь сказками о дружбе (эту линию наиболее последовательно проводит в жизнь "братская" Белоруссия). Армения была единственной, от кого наша страна получала нечто осязаемое - геополитическое положение и роль сдерживающего фактора на пути пантюркистских сил, представлявших серьезную угрозу для России. Еще совсем недавно развал России представлялся более чем вероятным, и катализатором этого процесса могли послужить тюркские народы, имеющие свои гособразования в составе РФ (татары, башкиры, якуты, тувинцы, ряд народов Северного Кавказа). Турецкая политическая элита как минимум сквозь пальцы смотрела на деятельность различных "общественных организаций" пантюркистского толка на территории России, как максимум - прямо поощряла такую деятельность. Ближайшим союзником Турции в СНГ, проводником ее политики стал Азербайджан. Дополнительным раздражающим фактором для Москвы была свободная деятельность чеченских боевиков на территории Турции и Азербайджана. В итоге Армения, до сих пор прекрасно помнящая геноцид 1915 года, устроенный турками, и оказавшаяся при этом де-факто в состоянии войны с Азербайджаном за Карабах, видела свою опору в России (Запад предпочитал не вмешиваться в конфликт, не желая портить отношения с Турцией; кстати, по этой причине Армения официально заявила, что членом НАТО быть не хочет) и стала одной из немногих стран СНГ, с энтузиазмом согласившихся на размещение российских войск на своей территории. Хотя 102-я база ВС РФ, дислоцированная в Армении, по численности личного состава уступает российскому контингенту в Грузии, она гораздо сбалансированнее и боеспособнее. Более того, значительная часть войск, выводимых из Грузии, перебазируется именно в Армению.

К середине 90-х годов российская государственность в достаточной степени укрепилась, подписанный Татарстаном союзный договор практически снял угрозу распада страны. Одновременно завершилась "горячая" фаза карабахского конфликта, поэтому отношения с Арменией и Азербайджаном отошли на периферию внимания Москвы. А с конца 90-х сначала Азербайджан, а затем и Турция начали предпринимать шаги по политическому сближению с Россией. Поскольку в каждой из этих стран есть свои зоны сепаратизма (Карабах и Курдистан), Москва может рассчитывать на понимание и использовать свое влияние в этих странах для борьбы с чеченскими сепаратистами. Азербайджан даже выдал России нескольких боевиков. Кроме того, Баку в основном урегулировал с Москвой вопросы раздела каспийского шельфа. Вполне очевидно, что обе страны рассчитывали при этом на взаимность, то есть на изменение российской политики в Закавказье - с однозначно проармянской на более сбалансированную.

В итоге Москва оказалась в затруднительном положении. Российская внешняя политика в основном унаследовала главные черты советской - следование различного рода штампам вместо реальных интересов страны и отсутствие продуманной линии поведения практически по всем вопросам. В результате МИД либо руководствуется чисто инерционными сценариями отношений с зарубежными странами, либо случайным образом реагирует на уже произошедшие события (которые, как правило, можно было спрогнозировать заранее). В случае с ситуацией в Закавказье Москва, с одной стороны, должна каким-то образом уважить Турцию и Азербайджан, с другой - не хочет ссориться с Арменией, которая неукоснительно выполняет союзнические обязательства. При этом нельзя не учитывать, что карабахский фактор остается определяющим во внутренней политике Армении. Фактически вся современная армянская государственность построена на этом факторе. Порой даже непонятно, кто "главнее" - Ереван или Степанакерт. Все прекрасно помнят, как весьма популярный президент Левон Тер-Петросян был в 1998 году мгновенно отстранен от власти после того, как возникли лишь предположения, что он готов на компромисс с Баку по карабахскому вопросу. Бывший президент Карабаха Кочарян пришел к власти в Ереване как человек, который ни на какие компромиссы не пойдет ни при каких обстоятельствах.

В подобной ситуации столь любимый Москвой инерционный сценарий остается, видимо, единственно возможным. Проще всего поддержать действующего президента, потому что у него больше всего шансов на победу. Как показал визит Кочаряна, стороны выбрали линию поведения, которая устраивает обе их. Много внимания уделено вполне нейтральным и безобидным вопросам экономического и культурного сотрудничества: Армения создает очень важный для России прецедент обмена долгов на собственность, президенты предложили "обменяться годами" России в Армении и Армении в России. Кто заметил, что 2002 год был Годом Украины в России? Ну так ведь дело не в том, чтобы заметить, а в том, чтобы торжественно провозгласить, а потом отрапортовать об успешном проведении! В Ереване будет с восторгом воспринято заявление Путина о стратегическом характере партнерства между странами и подписание российско-армянского соглашения о военно-техническом сотрудничестве, о большем Кочарян вряд ли мог и мечтать. То, что Россия обещала вскоре подписать аналогичное соглашение с Азербайджаном, - не проблема Армении. Таким образом Москва просто демонстрирует ту самую сбалансированность в отношениях. То же относится и к заявлению Путина о необходимости урегулирования карабахского конфликта на основе компромисса и исключительно мирным путем. Государственные телеканалы России уделили визиту должное внимание, так что армянский президент вполне может считать его успешным, шансы на победу на выборах еще более укрепились (особенно после заявления Путина о решающем вкладе Кочаряна в улучшение межгосударственных отношений). Москва со своей стороны ничего не потеряла.