Сергей Маркедонов Какие перспективы ожидают Россию в Закавказье в ближайшем будущем - зависит не столько от "мирового сообщества", Соединенных Штатов или НАТО, сколько от самой России, точнее, от способности ее политической элиты к адекватной оценке происходящего в регионе. России предстоит самостоятельно выбрать оптимальный сценарий для реализации своей закавказской политики. В сегодняшних условиях наиболее вероятными кажутся три варианта развития событий на южнокавказском театре. Условно можно определить их как "латиноамериканизацию" Закавказья, сценарий ухода и сценарий "шагреневой кожи".
Успех первого из перечисленных выше внешнеполитических проектов был бы для России лучшим из возможных вариантов. Оценивая нынешнюю социально-экономическую и этнополитическую конфигурацию на Южном Кавказе, аналитики единодушно отмечают снижение российского влияния и прямо пропорциональное укрепление позиций США и стран Евросоюза. Добавим сюда и такие факты, как процесс "вестернизации" политической, интеллектуальной и деловой элит бывших советских республик Закавказья. Этому также способствуют и завышенные ожидания - открытые или тщательно маскируемые - представителей грузинского, армянского, азербайджанского истеблишмента на эффективную "гуманитарную интервенцию" стран Запада с целью "принуждения к миру" своих оппонентов. Совершенно очевидно, что Россия стремительно утрачивает свои позиции, а потому ее новое доминирование в регионе уже невозможно.
Однако за констатацией подобных фактов отнюдь не всегда следует принципиально важная оговорка: несмотря на многочисленные обвинения России "в рецидивах имперского мышления" со стороны западных политиков и экспертов, на сегодняшний день ни США, ни Европа не готовы представить сколько-нибудь проработанных проектов (или хотя бы подходов) к разрешению армяно-азербайджанского, грузино-абхазского, грузино-осетинского конфликтов. Равно как нет и конкретных разработок по профилактике конфликтов латентных. Между тем понятно, что без разрешения застарелых межэтнических проблем говорить о долгосрочном (стратегическом) присутствии стран Запада на Кавказе (инвестиции, военно-политическое партнерство и пр.) не представляется возможным. Сейчас же ни США, ни тем более страны Евросоюза не готовы к проникновению на Южный Кавказ.
Более того, добросовестный анализ реальных результатов "гуманитарных операций" в Косово, Сомали или Руанде и проецирование подобного рода сценариев на Кавказ заставляют западных политиков и экспертов быть более сдержанными в оценке своих "миротворческих" перспектив на Кавказе. Не стоит забывать и об "афганской" и "иракской" паузах для главного "действующего лица" нынешней международной политики - США. Следовательно, Россия должна использовать собственные преимущества для наращивания своего присутствия на Южном Кавказе и стать арбитром в решении существующих региональных проблем (аналогично роли США в Латинской Америке или роли Франции в "черной Африке").
Если российское руководство принципиально намерено выполнять сценарий "латиноамериканизации" Закавказья, то для его реализации следует отказаться от "комплекса конкуренции" со странами Запада, поскольку на сегодняшний день у США и стран Европы, кроме невнятной критики "имперских болезней России", нет никаких внятных предложений по "замирению Кавказа". Исходя из этого получается, что рассматривать западных партнеров как конкурентов в строгом смысле нельзя. Сегодня США и тем более страны Евросоюза не готовы к военно-политической конфронтации с Россией из-за любых ее "неадекватных" действий по сдерживанию враждебных устремлений со стороны южных соседей. Россия сейчас активно включена в реальный миротворческий процесс в регионе. Причем эффективность такого участия в той же Абхазии или на Юге Осетии на порядок выше любой из "гуманитарных операций" Запада последних десяти лет.
Но для успешной "латиноамериканизации" Южного Кавказа России потребуется кроме наращивания миротворческих инициатив со стороны МИДа активная дипломатическая поддержка со стороны российских законодателей. При этом важен только факт появления миротворческих проектов и информационные поводы вокруг них, а качество данных проектов, как ни цинично это звучит, - второй вопрос. Не стоит забывать, что 2003-й - год думских выборов, следовательно, депутаты помимо решения важных общегосударственных дел будут заняты собственным избранием, представляется весьма актуальным задействовать потенциал общественных объединений (и прежде всего национальных диаспор в России и дальнем зарубежье) для формирования позитивного имиджа нашего государства как главного гаранта мира и стабильности в Закавказье. Если прибавить сюда и такой популярный метод, как создание гуманитарных и научных фондов (не только государственных, но и общественных) и раздачу грантов для пророссийски настроенной интеллектуальной элиты государств Закавказья, то проект по "латиноамериканизации" можно будет считать сложившейся системой мер.
Однако очевидно, что этот очень дорогой сценарий ориентирован скорее на будущее, а не на сегодняшний день. Но проблема не только в финансовых средствах. В последнее время российская элита в проводимой внешней политике зачастую не готова проявлять политическую волю и "стоять до последнего" в защите собственных приоритетов, предпочитая односторонние уступки странам Запада. Видимо, в 2003 г. российское руководство сможет предпочесть верность "союзникам по антитеррористической коалиции" защите своих позиций в Закавказье (по центральноазиатской аналогии), полагая евро-американское доминирование меньшим злом по сравнению с нынешней нестабильностью ситуации. Учитывая тесную связь (экономическую, этническую, социокультурную) Южного Кавказа с российским Северным Кавказом, можно утверждать, что сценарий ухода из Закавказья невозможен, так как в этом случае рост нестабильности и всплеск новых угроз безопасности уже внутри самой России неизбежны.
В 2003 г. российская элита может остановить свой выбор и на третьем сценарии - "шагреневая кожа". Этот сценарий привычен, поскольку реализуется все последние годы. В стратегическом плане его последствия сходны с предыдущим вариантом. С той лишь разницей, что третий сценарий будет не одноактным решением (пусть ошибочным и неверно мотивированным), а будет характеризоваться отсутствием сколько-нибудь внятной, основанной на перспективном планировании и прогнозировании политики, но и запоздалыми реакциями на уже поступившие вызовы как со стороны самих закавказских участников, так США и стран НАТО, и следованием не собственным инициативам, а инициативам других. По этой причине третий сценарий можно определить как "застойный".
Итак, подводя итоги, можно сказать, что российская политика в Закавказье сегодня может и должна определяться самой Россией. Этому благоприятствуют и низкая вовлеченность в региональные процессы США, стран НАТО и Евросоюза, и их неготовность предложить конкретные проекты по стабилизации ситуации на Южном Кавказе, нести бремя миротворчества, а также играть роль политического арбитра. Все перечисленное выше открывает для России значительное пространство для маневра - от установления своего доминирования в новом формате без покушения на суверенитет бывших "братских республик" ("латиноамериканизация") до ухода из региона или постепенной сдачи позиций, что равносильно тому же уходу. В случае выбора стратегически неверного решения ссылки на происки агентов "империализма" или "глобализма" будут абсолютно несостоятельными.
