Все мы живем в "стеклянном доме"

"Большая Европа" - одно из самых часто употребляемых политических понятий в дипломатическом языке с момента распада коммунистической системы. Понятие - столь же символическое, сколь и неопределенное. Применительно к России его существование - отражение объективной реальности постбиполярных международных отношений: нерешенности вопроса о месте России в Европе. Преодоление этой неопределенности является главным условием предотвращения нового раскола Европы и предполагает создание структур для постепенной, но последовательной интеграции России в основные европейские институты. Эта задача приобретает особую остроту в свете пополнения ЕС и НАТО странами Балтии и выдвижения на первый план проблемы Калининграда.

Партнерство, а не избирательное сотрудничество

Российско-балтийские отношения вписаны в символический контекст "Большой Европы" лишь постольку, поскольку они являются частью отношений России и Запада, а в практическом плане как России и НАТО, так и России и ЕС. Несомненно, и ЕС и НАТО заинтересованы в улучшении отношений между Россией и странами Балтии, потому что повестки дня обоих институтов и без того перегружены многочисленными проблемами. Вместе с тем следует признать, что само улучшение российско-балтийских отношений и наличие экономических и политических стимулов к сотрудничеству не в состоянии ни переломить негативных тенденций в отношениях России и Запада, если таковые будут иметь место, ни решающим образом повлиять на позиции НАТО и ЕС.

Стратегический выбор стран Балтии определил не только четкие ориентиры их внешнеполитического развития, но и установил жесткие поведенческие рамки. Представим, что даже если бы правительство Литвы было бы готово пойти на максимальные уступки России по вопросу транзита в Калининград, решающее слово все равно оставалось бы за Брюсселем. Таким образом, российско-балтийские отношения являются сегодня одновременно и самой проблемной сферой диалога России и Запада, и заложниками будущего развития этого диалога.

Сотрудничество России с США и их союзниками после 11 сентября в борьбе с международным терроризмом, помноженным на угрозу распространения оружия массового уничтожения, создало благоприятные предпосылки не только для ответа на новый вызов, но и для решения проблем, накопленных в 1990-е годы. Об этом свидетельствуют и майские саммиты Россия-США и Россия-НАТО. Вместе с тем было бы неправильным говорить о качественном прорыве в отношениях России с США и НАТО. В большой степени эти отношения сегодня вернулись на исходные благоприятные позиции, существовавшие в 1990-е гг. до мадридских решений о расширении НАТО и косовского кризиса.

Главный вопрос - как они будут развиваться дальше? Как США будут реализовывать свое бесспорное лидерство в международных делах и соотносить свои геополитические интересы с интересами союзников по антитеррористической коалиции? Много неопределенностей остается и в отношениях России и НАТО.

Показательно что, несмотря на все добрые слова в адрес друг друга и крайне благожелательную атмосферу Римского саммита, в общем-то, и Россия и НАТО остались при своем мнении по вопросу о включении в альянс стран Балтии. Хотя после решающего вклада России в разгром антиталибской коалиции было бы вполне естественным ожидать от НАТО решения о приостановке расширения на страны Балтии с тем, чтобы дать шанс созданному Совету Россия-НАТО проявить себя в качестве новой эффективной структуры сотрудничества.

Важным условием как для состояния российско-балтийских отношений, так и для будущего партнерства России и НАТО будет решение вопроса об идентичности альянса. С одной стороны, НАТО претендует на новую роль в Европе и упрекает Россию, выступающую против расширения, в проявлении "старого политического мышления". С другой стороны, когда Россия предлагает радикально сократить обычные вооружения в Европе, принять юридические обязательства о неразмещении иностранных войск на территории новых стран-членов, создать безъядерную зону в Центральной Европе (при включении в эту зону Белоруссии и Калининградской области), натовские чиновники говорят, что это невозможно потому, что противоречит традициям НАТО. Без преодоления этой дихотомии партнерство России и НАТО будет обречено на провал.

Россия и ЕС: временные трудности или кризис отношений

Традиционно отношения России и ЕС были избавлены от острых конфликтов в сфере безопасности. Более того, по многим вопросам европейской безопасности позиции ЕС были гораздо ближе позициям России, чем США. Однако с расширением ЕС на страны Балтии впервые возникла проблема транзита между Россией и Калининградской областью. Строго говоря, она выходит за формат отношений Россия-ЕС. Если бы не планировался прием в НАТО стран Балтии, международный контекст решения этой проблемы был бы более благоприятным, поскольку Россия поддерживала вступление стран Балтии в ЕС как альтернативу их членству в НАТО.

Сегодня антизападная коалиция в нашей политической элите воспринимает процесс расширения ЕС на страны Балтии как часть западной стратегии "враждебного окружения" России, как попытку дезинтеграции РФ и призывает руководство занять "жесткую, бескомпромиссную" позицию по проблемам жизнеобеспечения Калининградской области. Находятся политики, которые безответственно предлагают инициировать территориальные претензии к Литве, не отдавая себе отчета в том, что, живя в стеклянном доме, не стоит кидать в соседей камнями. Если начать пересматривать историю, теоретически и к России могут быть предъявлены территориальные претензии.

Саммит России и ЕС, состоявшийся в мае этого года, объективно можно считать неудачей, потому что ни Россия, ни ЕС оказались не готовы к компромиссу, без которого при всех призывах к жесткости проблему Калининграда не решить. Причем поиск компромисса потребует больших усилий и с одной, и с другой стороны.

Существует несколько вариантов развязок калининградского узла. Например, безвизовый транзит для российских граждан по определенному железнодорожному маршруту без остановок и при режиме закрытых дверей и облегченный визовый режим по автостраде плюс обязательство России о реадмиссии, то есть о приеме граждан, нелегально перешедших границу. Вопрос о безвизовом железнодорожном транзите через территорию Литвы был одним из центральных в переговорах между Россией и ЕС в сентябре. Однако официальный Брюссель до сих пор не готов пойти на уступки России в этом вопросе, причем контраргументы ЕС представляются несостоятельными. Проблема возможных нарушителей границы, спрыгивающих с поезда, представляется крайне надуманной как с точки зрения их количества, так и с точки зрения самого способа нелегального проникновения на территорию стран ЕС. Существует немало других способов нарушения визового режима, не связанных с железнодорожным транзитом.

В нормализации отношений России с США и НАТО заинтересованы как Россия, так и Евросоюз, в особенности наиболее проатлантические страны - члены ЕС, всегда опасавшиеся, что сближение России и Европы нанесет ущерб евроатлантическому партнерству. Вместе с тем, несмотря на констатацию важности Европейского cоюза для России и близости их позиций по важнейшим проблемам европейской и международной безопасности, создается впечатление, что оба партнера чувствуют себя более уверенно и комфортно в диалоге друг с другом, когда за их спиной стоят Соединенные Штаты.

"Непроизвольный американоцентризм", все еще довлеющий над политическим руководством и Европы и России, заслуживает отдельного исследования. Здесь же следует напомнить, что из всего дальнего зарубежья России самое ближнее - Европа, и что резкий перекос российской дипломатии в сторону США, как правило, заканчивался крахом надежд и иллюзий и приводил к откату не только в российско-американских отношениях, но и в отношениях России и Запада в целом.

Демократизация России - залог необратимого партнерства с Западом

Говоря о будущем российско-балтийских отношений в контексте отношений России и Запада, было бы полуправдой ничего не сказать и о самой России, и о тех неопределенностях, которые связаны с будущим российской демократии. Демократизация внутриполитического развития России остается решающим фактором ее постепенной интеграции в евроатлантическое пространство.

Российское руководство выбрало внешнеполитический курс, направленный на предотвращение новой конфронтации с Западом и на построение партнерских отношений как с Европой, так и с США. Правда, немаловажным является и то, как реализуется поставленная цель - путем поиска взаимоприемлемых компромиссов, основанным на уважительном отношении друг к другу, или путем односторонних и не всегда оправданных уступок, что впоследствии может привести к результату, прямо противоположному поставленной цели.

Однако внутриполитический курс российского руководства разительно отличается от его внешней политики, хотя и полностью вписывается в постельцинскую стратегию Кремля, покоящуюся на "трех китах" - контролируемой демократии, либеральных экономических реформах и хороших отношениях с Западом. Внедрение контролируемой демократии требует антидемократических средств и исполнителей, которым по определению чужды демократические принципы и ценности. Судебный произвол, попустительство экстремизму, преследование инакомыслия, принятие антидемократических законов, наступление на свободу слова - словом, все то, что, к сожалению, имеет место в сегодняшней России, неизбежно окажет "эффект бумеранга" и на внешнюю политику, и на проведение экономических преобразований. Не этими ли опасениями объясняется, в частности, "непроизвольный американоцентризм" Европы при всем ее критическом отношении к многим аспектам политики США?

Последовательная интеграция России в евроатлантическое партнерство, а не избирательное поверхностное сотрудничество является важнейшим внешним фактором демократизации России. Ждать, когда Россия станет процветающим демократическим государством, и лишь после этого открыть ей свои объятья - очередная утопия Запада.

Напрямую с отношениями России и Запада связано и будущее стран Балтии. Культивирование комплекса виктимности по отношению к России и "советского синдрома" не улучшит международный климат. Сейчас страны Балтии уверенно интегрируются в западные структуры. Тем не менее важным остается то, как они войдут в эти структуры - как восточный рубеж новой разделенной Европы или как центральная часть "Большой Европы", где понятия "Восток" и "Запад" имеют чисто географическое значение.