В компании заспиртованной гадюки

А сколько баллов набрал бы на ЕГЭ Тарантино? Кадр из фильма «От заката до рассвета». 1996

Цыпленок

– Вар-ря!!

– Что?

– Ты «Тар-раса Бульбу» читала?!

– Давно, а что?

– Убивать тебя буду, вот что!

– Так я ж все сделала!

– В кои веки я тебя попросила помочь и помыть продукты! Я никогда тебя не просила, знаешь почему?

– Почему?

– Да потому что, если ТЫ будешь мыть продукты, мы все сдохнем от ковида! Просто сегодня с этими доставками у меня все руки потрескались, и я попросила тебя!

– Так я все сделала!

– Я вижу, Вар-ря!

– Ты просила помыть цыпленка – я помыла.

– Я просила помыть упаковку с цыпленком, а не самого цыпленка!

– Какая разница, ты же все равно хотела его готовить.

– Вар-ря, это был цыпленок табака!!!

– И что?

– То, что ты смыла с него все, что делает его цыпленком табака!

– …

– Тебе не пришло в голову, для чего он посыпан какой-то такой офигенной ароматной фигней?! – Мать сглатывает набежавшую слюну. – Для того, чтоб какой-то тупой дебил, драматург недоделанный все это смыл в канализацию?

– Прости.

– Где упаковка?

– Что???

– Упаковку принеси, я хоть понюхаю эти травы, эти ароматы… эти… – Мать опять сглатывает набежавшую слюну.

– Мама.

– Что?

– Упаковку я тоже помыла.

«Провансаль»

В кабинете биологии Варька видела человеческий зародыш. Потемневший и грустный, в банке из-под майонеза «Провансаль». Одна женщина сделала аборт, другая – салат. Теперь то, что было задумано человеком, проводило время в компании заспиртованной гадюки.

– Мам, ты понимаешь, нашей школе примерно шестнадцать лет, – говорит Варя.

– И что?

– Так он же наш ровесник был! У него сейчас был бы выпускной вечер!

Cидим, сраженные скорбностью этой мысли.

– Ну так возьми его на выпускной, – выдаю я совет в духе Чака Паланика, чтоб как-то разрядить эту упавшую на нас черноту.

Варя показывает, что я совсем того, и уходит в свою комнату. Сидим, разделенные стеной, и думаем о человеке в баночке из-под майонеза.

Тарантино

Вчера Варя вернулась с ЕГЭ в нездорово приподнятом настроении. За обедом, сверкая глазками, она сообщила, что на экзамене превзошла саму себя. Уже написала на чистовик сочинение, но тут ее озарило, что тема не раскрыта. Тогда она все зачеркнула и написала другое прекрасное сочинение, где раскрыла все темы. Чем больше она говорила, тем сильнее я сомневалась, что все так блестяще. К вечеру на ее лице проступили тревога и озадаченность.

– Господи, – сказала Варя сегодня, попивая квас. – Мне всего восемнадцать, у меня еще вся жизнь впереди! Я пишу пьесы. Общаюсь с лучшими людьми Москвы. У меня мать – гений. И что, я теперь буду зацикливаться на каких-то баллах? Вот, кстати, у Тарантино какое образование? А ведь весь мир о нем говорит!

– Варя, это подводка под шестьдесят? – мрачно спросила я.

– Почему под шестьдесят, – возмущенно ответила Варя. – Семьдесят по-любому должно быть.

«Станционный смотритель»

Нажарили арахиса, не спеша едим с Варькой на кухне.

– Мам, а что бы ты выбрала: чтобы я умерла или просто тебя бросила?

– Варя, спасибо за вопрос, как говорится.

– Просто мы «Станционного смотрителя» сегодня по литературе разбирали.

– Угу.

– Ну так что?

– Иди в задницу.

– То есть ты задумалась?!

Достижения

Cегодня с утра мы потеряли Варины личные достижения.

– Мама, где мои грамоты? – вскричала Варя. – Ты у меня их забирала. Сказала, что я потеряю.

– Да, ты их наверняка бы потеряла.

– И где они?

– Откуда я знаю. А вот это не оно?

Я выдвинула ящик Варькиного письменного стола. Там лежала кастрюля без крышки от набора детской посуды «Икеа», несколько колпачков без ручек, свинка Пеппа и действительно грамота.

– Это грамота из детского сада! – вскричала Варя.

– А тебе нужны свежие достижения?

– Издеваешься?!

– А это что такое в рамке от «Справедливой России»?

– Это грамота Даши Верясовой! Я ей должна отдать. У меня была примерно такая же в рамке!

– И где она?

– Это я у тебя хочу спросить! Я принесла ее домой!

– А ты ее случайно не выбросила?

– Зачем мне выбрасывать грамоту? Я выбросила только подарки победителям: трехтомник про Сибирь и газеты. Они тяжелые были.

Мы еще раз все перерыли. Попутно я нашла накладные на строительство дачного домика и в очередной раз пожалела, что cэкономила и не сделала на втором этаже зимнее утепление. Тут нам начала трезвонить бабушка, чтоб узнать, не пришли ли оценки по русскому.

– Нет! – рявкнула Варя.

– Почему твой ребенок хамит? – cпросила бабушка.

– Он потерял личные достижения, – сказала я. – А за них могут баллы начиcлить.

– Идиоты! – резюмировала бабушка. – Люди годами все в папочку собирают.

– Пусть дальше собирают.

– Вы лучше меня не расстраивайте. А то каждый раз узнаю, какие вы идиоты – и расстраиваюсь.

– А я расстраиваюсь, что не утеплила второй этаж. Теперь там жарища.

– Ты хоть иногда можешь подумать еще о ком-то, кроме себя?

– Я думаю о недвижимости. Недвижимость – это будущее.

– Образование твоего ребенка – это будущее. А ты не можешь в одну папку все собрать.

– Мама, я нашла достижения, но они какие-то мятые! – крикнула Варя из соседней комнаты.

Сила

Ходила встречать Варьку на остановку, потому что темно. И вспомнила, как встречала меня с танцев на турбазе бабушка. Мне было пятнадцать, и меня это бесило.

– Зачем ты приходишь?! – cпрашивала я.

– От хулиганов тебя защитить.

Рост бабушки был метр пятьдесят, и у нее не гнулась в колене одна нога. Она еле ползала, опираясь на палку.

– Если нападут хулиганы, я даже убежать не смогу из-за тебя! – кипятилась я.

А сегодня шла за Варькой по темноте со своими метром шестьюдесятью (правда, без клюки) и чувствовала себя очень сильной и способной защитить своего ребенка от кого угодно. Думаю, что вот это неоправданное ощущение силы дает злость, накопившаяся за жизнь. Ну и любовь, куда без нее?