Кирилл Плетнер
С волнами и отбойным течением лучше не шутить.
Архип Куинджи. Волны. Этюд. Таганрогский художественный музей
Был приличный шторм, грозовое небо.
– Купайтесь, купайтесь, – ехидно сказал нам худой, темнокожий, с вытянутым, немного нервным лошадиным лицом официант в кафе. Он так сказал в ответ на наши слова, что мы сначала поплаваем, а потом сделаем заказ. Он, вероятно, думал, что мы шутим, потому что буквально через три минуты он вместе со всем стаффом ресторана, выстроившись в одну линию на берегу, отчаянно махал нам руками и кричал, напрягая изо всех сил глотку.
А начиналось все как обычно, мы с удовольствием и кайфом, подныривая под довольно высокие волны, спасаясь от удушающей жары, кинулись в океан.
Антон плыл впереди, я за ним. Но странное дело: сделав всего по нескольку гребков, мы оказались в метрах ста от берега. Антон заметил это первым. И когда я оказался рядом с ним, еще резвясь и радуясь, он, не меняясь в лице, спокойно крикнул, огорошив меня: «Кажется, мы попали в течение». Сказал и поплыл к берегу.
Я развернулся и увидел, что нас уносит, а также суетящихся на берегу людей. Среди них был Никита, ему хватило ума не отплывать от берега далеко. В голове сразу сложилось два и два: это отбойное течение, а те люди на берегу кричат и жестикулируют нам потому, что им страшно за нас. От этого осознания стало жутко. Я поплыл к берегу. Точнее, попытался. Греб я на одном месте, с ужасом наблюдая, что Антону в отличие от меня удается немного продвигаться вперед. Это неудивительно, он моложе меня на двадцать лет и в блестящей физической форме. Мне стало еще страшнее. Я оставался один.
Во мне поднимался страх. Хоть я и старался не поддаться панике, я чувствовал, как она быстро отбирает силы. Еще все время сзади накрывала волна, приходилось задерживать дыхание, чтобы не захлебнуться. Я чувствовал, что силы тают, и смотрел за движением людей на берегу. «В крайнем случае, – думал я, – если совсем ослабею, отдамся течению и расслаблюсь, рядом рыбаки, они спустят на воду лодку и достанут меня». Так недавно было с одним моим приятелем, которого унесло течением далеко в океан.
Ему повезло – его девушка на берегу подняла панику, рыбаки нашли его в океане, примерно в километре от берега. Но все же остаться один на один со штормовым океаном вдалеке от берега – та еще перспектива.
Не факт, что я не захлебнусь. К тому же закат, солнце скоро скроется, и найти меня ночью в темном океане будет совсем не просто.
Так я думал, продолжая грести к берегу, вернее, на одном месте. В какой-то момент я увидел, как на берегу появился какой-то мужчина со спасательным кругом и бросился в воду нам на помощь. Но его довольно быстро вместе с его кругом пронесло мимо метров на пятьдесят правее нас. Он оказался позади нас и стал нам махать свободной рукой и что-то кричать, очевидно, звать к себе. Я оглянулся на его крики, но подумал, что плыть к нему, еще больше удаляясь от берега, это плохая идея.
Я уже какое-то время жил на острове и знал за аборигенами некоторую странную нелогичность в поведении.
В этот момент я заметил, что тот самый официант с лошадиным лицом делает однообразное, полукруговое движение рукой, он, как регулировщик, медленно поднимал руку и опускал ее, показывая налево. Я заметил, что он проделывал это движение снова и снова. Сообразив, что он показывает направление, я поплыл в указанную им сторону. И, о боже, берег стал приближаться. То, что мои усилия не тщетны и берег становится ближе, прибавило мне сил. Но по ходу слева были камни, и был риск разбиться. Но утонуть мне было страшнее. К счастью, выплыть удалось чуть раньше камней.
Напоследок меня сильно ударило волной о песок.
Обычно, купаясь в шторм, я приноровился выходить из океана, убегая прямо из-под волны. Но сейчас уже не было сил для такого маневра. На берегу меня и вышедшего чуть раньше Антона встретили Никита и одобрительно галдящие островитяне. Однако в их речи, жестах и мимике было двойное послание: «Молодцы, что спаслись, но дураки и идиоты, что полезли здесь купаться в океан». Почти одновременно с нами на берег вылез парень с кругом, мы встретились с ним глазами, и я, сложив руки вместе как бы в рукопожатие, потряс ими в воздухе, благодаря его от души. Он доброжелательно и радостно закивал мне в ответ.
Как я узнал позже, это был сын рыбака. Его отец, седой и поддатый старик с кривыми зубами, ходил по берегу и гордо повторял: «This is my son! This is my son!»
Я когда узнал об этом после, думал, что хорошо бы найти этого старика и подарить ему бутылку араки в знак уважения, а может, распить ее вместе с ним и сыном. Но ничего этого я, конечно, не сделал.
Выбравшись на берег, мы долго сидели в кафе и возбужденно обсуждали случившееся, а официант с лошадиным лицом, обслуживая нас, ехидно над нами посмеивался.
Ночью, лежа в постели, размышляя под аккомпанемент комариного писка о произошедшем, я думал, что если бы я писал роман, то написал бы примерно такую реплику для героев: «Рорбур в сорок восьмой раз ходил на волоске от гибели, – сказал Антонио саркастически, когда друзья обсуждали эту выходку Рорбура».
комментарии(0)