История 18+ про то, что давно уже не нашлось

Видите? У мужчины тоже сбежало!  Рисунок Олега Эстиса

В общем, зовите как хотите. Только не надо звать меня Сонечкой. Ненавижу Сонечку!

Софа? С ума сойти!

Хотя насчет ума – кажется, все уже произошло.

Я сейчас кофе варю, хочу с молоком.

А у вас молоко сбегало? Не потихонечку, наискосок, а стремительно и по всему диаметру. Сбегало?

Значит, вы меня поймете. Тем более что я не про молоко, а про мысль. Какую? Не знаю.

Точно не про то, что печень не любит жирную пищу, а наоборот – любит Концерт № 1 для фортепиано с оркестром си-бемоль минор, соч. 23, плюс бананы, плюс печеные яблоки, плюс грелку натощак.

Так хочется, чтобы мысль была, например, про цветущую сакуру.

А сакура причем? Там сакура, тут печень…

Бананы растут в Боливии, яблоки – в Японии, сакура – в Саратове. Все логично.

Тут печень. Там логика. Опять логично.

А мысль где?

Не знаю.

Кажется, мысль была про какую-то вещь. В чем-то, в ком-то, зачем-то.

Причем мысль была про насущное.

Я думаю про мысль, которая была.

И думается мне про Вольфа Мессинга. Наверное, думается мне про него специально, с целью. Какой-то, зачем-то.

Вольф Мессинг с его странными чудесами. Странными – потому что бывают же на свете и в темноте чудеса не странные, а у Мессинга – очень. Что значит – очень? А как Мессинг находил всё, кто бы, что бы, куда бы ни спрятал? Случайно, что ли, номера с находками всегда были последними в его программе? То есть вот вам, дорогие товарищи, самое последнее чудо! Конечное. Дальше – пожалуйте, дорогие товарищи, все буквально на выход, потому что приплыли. Приплыли – фигурально, но тоже конечно. Скорее всего – даже тупиково.

Вот сколько-то зрителей прячут детскую обкусанную соску в предпоследнем ряду под отставшей паркетиной; вот сколько-то зрителей окружают Мессинга и отвлекают, спрашивают о ерундовой ерунде, загораживают обзор для мессинговых глаз и его же затылка, потому что хорошо известно, что Мессинг и затылком видит.

Вот из зала подают Мессингу сигнал к поиску. И, заметьте, Мессинг сам у себя не спрашивает раздумчиво: «Куда ж нам плыть?» Потому что Мессинг про приплывочное плаванье уже давно все знает. Мессинг просто быстренько находит владельца обкусанной соски, потом того, кому соску передали, потом того, кто соску прятал, причем каждого Мессинг берет за запястье, будто щупает бойкий от предвкушения чего-то сладко-конечного пульс, и тащит к следующему. Мессинг подбегает к паркетине и скребет ногтями узкую дощечку, потом каким-то ключом поддевает ее и достает соску. Неэстетично, но чудесно.

Мессинг промахнулся с вещными прятками только раз в жизни: дамочка проглотила губную помаду.

Не хочу про Мессинга! Мне и так плохо. Хочу кофе с молоком.

А молоко где?

Ага.

Ну, тогда про Мессинга без молока.

До чего же печальная история про человека, который всю жизнь находил чужое – мысли, вещи.

Я не про чужое найденное.

Я про ненайденное.

Про ненайденное раз – и навсегда.

Я не про чужое ненайденное.

Я про ненайденное свое. Ненайденное, как убежавшее молоко. Ненайденное, как мысль, соскользнувшая с круглого мозга.

Я думаю. Всякое сравнение хромает. И хромает особенно сильно – на обе ноги, когда ищешь мысль в себе, как вещь в себе. То есть вещную мысль в себе самом – не вещном и не вечном.

Я думаю. Казалось бы, дело житейское – дамочка проглотила помаду. А получилась сплошная трансцендентность и привет от печени в сакуре – Канту.

Я думаю. Там, где Мессинг находится сейчас, находится всё. А жаль.