Алла Хемлин
Тоже женщина. И ничего, живет.
Рисунок Олега Эстиса
Федора
Я Федора, дура. Я, конечно, дура, но мыла обычно не ем. Поэтому я много чего поняла в жизни и вообще много чего поняла. Между прочим, образование у меня высшее, Институт культуры, специальность по диплому – организатор массовых мероприятий, то есть массовик. Правильно, конечно, обозначать в женском роде – массовичка.
О женском роде применительно к себе прежде всего скажу, что я женщина высокая. «Велика Федора, да дура». Люди так говорят, пословица такая. А я спокойненько отвечаю: «Мал клоп, да вонюч». Это хоть тоже пословица, зато чистая правда.
Вообще-то я с дураками не разговариваю, даже с кандидатами наук, даже с академиками. Между прочим, среди кандидатов с академиками встречаются порядочные люди, и порядочные мужчины иногда могут попасться. Но в основном у них ума палата, да ключ потерян. Умные-то они умные, да ум у них дурак. А дураку хоть кол теши, он своих два ставит. Им объяснять бесполезно, что один раз скажешь, что 121 повторишь. Повторенье – мать ученья, утешенье дураков, век живи, век учись, дураком помрешь. Им, дуракам, давным-давно уже надо было на себя посмотреть, а не меня дурой назначать. Им бы только в чужой глаз глазеть, подсматривать за чужими мозгами, вдруг увидят что-нибудь интересненькое вроде бревнышка. Фу вам, а я в крайнем случае со своим бревнышком сама разберусь.
Чего? Сю-сю, пусю… кто старое помянет – тому глаз вон…
Нет! Не годись. Кто забудет – тому долой оба.
Я вас, люди, слушала в длину и в глубину; накопилось у меня из вашей длины и глубины разного-всякого. Если взвесить, какого накопилось больше, так лучше не надо. Тем более что по весу у меня самой имеется перевес не в свою пользу, а в плохую. А откуда у меня плохое взялось? Так я ж с вами одного корня!
Все, хватит про это. Зрящему в корень достаточно и корня.
Лучше про любовь. Любовь не картошка – не выкинешь в окошко. А зачем любовь – в окошко? Любовь сама как-нибудь куда-нибудь.
Я много думаю про любовь – откуда она сначала берется и куда потом убирается, причем всегда.
Когда устаю думать про любовь, думаю про мужчин. Вплоть до того, что старый конь борозды не испортит, хотя, конечно, и глубоко не вспашет.
С другой стороны – зачем про мужчин думать? Мужчина не волк, в лес не убежит. Иногда и мог бы убежать, здрызнуть к черту с моих глаз, если б был честный человек, а не волк. Любовь, она всегда убегает, как я и сказала в своей предыдущей мысли про любовь с волком.
Шила в любви не утаишь. Васечка мой, волчара… Сюсю, пусю, люблю, обжалею тебя, Федора, всю на свете… А я Васечке и кашу, и масло, кашу же маслом не испортишь… Все Васечка подъел, подчистую. Эх, зря я масло кашей извела.
Вот оно как: пожалел волк кобылу, оставил хвост да гриву.
Битой двух небитых дают? Двух? Где дают? Я за вами! Запишите там где-нибудь: «Я Федора, полюблю и козла».
Катерина
Отчего люди не летают так, как куры?
Потому что куры – дуры. Птицы – конечно, другое дело.
Другое? Да?
Все равно. Люди не летают и как самолеты. И нечего валить на земное притяжение. Просто людям не дано.
Это я на курсе репетирую со студентами «Грозу». Аллюзии, знаете ли.
Я когда-то Катерину играла. Хвалили. Четыре раза вызывали.
«Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь?»
Катерина, дорогая, попей воды.
Нехороший каламбур...
К чему я про кур?
Ааааа… Пора мне переходить на возрастные роли. Самая пора – в угол с курами.
Может и не в угол, и не с курами…
Сара Бернар в 70 сыграла Джульетту. Без ноги, а – Джульетту. Бернар и Гамлета сыграла. Еще с ногой, но тоже не молоденькая – в 56. А Гамлет у нас кто, если по гендерному счету?
Мне по возрасту играть дядю Ваню – 47 лет. Бернар за дядю Ваню точно не взялась бы – борода женщину не красит в любом возрасте. А я взялась бы. Дядя Ваня – женщина с бородой Занзиза, сегодня вечером у нас, завтра – в Париже! Можно и без цирка. Трагедия – женщина с бородой, борьба идентичностей. И нате вам. Неожиданный финал: обе сущности – в клочья. Клочья, треплемые метафизическим сквозняком, превращаются… превращаются клочья… Треплев – это из другого. Константин Гаврилович. «Гаврила был примерным мужем…»
Ааааааа!
Миша, мой муж, называл меня птичкой, вот к чему я про птиц.
Миша умер два года назад, вот он пришел, а вот умер – сердце.
Прожили мы с Мишей 20 лет. Как же мы жили! Замечательно жили, и дети у нас получились замечательные. Едим что-нибудь вкусное, смеемся и вообще…
Миша был совершенно здоровый, абсолютно. Мы никогда с Мишей не болели, никогда, ничем, и дети у нас здоровые – Саша и Боря. Мы с Мишей гуляли много, ездили с детьми…
Я всегда, даже в молодости, боялась, что Миша умрет первым. Думала, рассуждала, прикидывала. Я думала: Миша заболеет, мы его вылечим, в Израиль поедем, там медицина огого, и потом – когда это еще Миша заболеет, Миша заболеет лет в 75, к тому времени медицина в Израиле будет огого…
А Миша не заболел, сразу умер.
Нет Миши, и я уже не птичка.
Алла Хемлин - писатель.
комментарии(0)