Алла Хемлин
Ну и бесстыжий ты, Григорий! Рисунок Олега Эстиса
Мне в смысле женихов было непросто. И не потому, что тогда у нас в стране значилось такое время, и не потому, что я сама по себе в любви и в чувствах дурочка. А потому. Я до 28 лет, пока вышла замуж за Андрея, прикипела только один раз. Но один раз – это уже все-таки.
В смысле жениха я со школы привыкла сильно надеяться на работу, на коллектив.
Когда я отучилась на бухгалтера, мне дали выбор – идти на кондитерскую фабрику имени Карла Маркса или в речной порт имени Семена Буденного. Сначала я хотела пойти на конфетку, но, когда сходила посмотреть на коллектив, передумала. На конфетке работали сплошь женщины, и женихов почти что не было. А мне тогда уже исполнилось 19, и надо было думать, как жить. А для хорошей жизни надо было исхитриться подобрать себе хорошего жениха.
Я уже тогда понимала, что жених – это человек, который водится везде, но лучше его ловить там, где есть выбор. С другой стороны, где есть выбор, там есть и разбор. Потому что не только тебе надо, и никто никому лично ничего нужного не обещал.
Я устроилась в речной порт, потому что речпорт – это место, где молодая женщина могла как-то рассчитывать. У нас по речке тогда ходило много барж для разного производства и пароходик для пассажиров – «Роза Люксембург». На пароходике работали почти что одни мужчины, но они были матросы, а матрос – это, конечно, не жених. На «Розе» даже капитан никому был не жених, потому что находился уже в возрасте, а еще сильно выпивал и был давно женатый на Степаниде Николаевне – секретарше начальника речпорта. На мужчин, которые на баржах, тоже расчет получался небольшой плюс сильная текучка кадров. Зато в самом порту подходящие для жениховства мужчины имелись, а женщин было мало, и в основном замужние или кому уже не до чего.
На кране работал Летайло Григорий. Я увидела Григория на второй свой день работы в бухгалтерии. Меня посадили за стол сзади стола Симы, разметчицы. У разметчицы такая работа, что надо бегать туда и сюда. Сима как раз убежала туда, а Григорий прибежал оттуда спросить про деньги из кассы взаимопомощи до зарплаты. Если б Сима не убежала, я б Григория не увидела как следует, потому что Григорий был невысокого роста, а Сима и когда сидячая – совсем наоборот в смысле роста и веса тоже.
Григорий забежал в бухгалтерию и спросил про свой вопрос. Галина, процентовщица, сказала Григорию, чтоб забежал попозже, потому что некогда.
Григорий убежал, а женщины в бухгалтерии заобсуждали забегавшего молодого мужчину – неженатый, с комнатой на троих в общежитии речпорта, почти что непьющий, почти что негулящий, зарплата огого плюс прогрессивка, родители в райцентре, а все равно держат корову и кур в сарае семь на восемь.
Григорий забежал в бухгалтерию голый, потому что было лето и жарило до того, что на весь порт тянуло перегорелым. Конечно, на Григории были штаны с толстыми лямками, солдатский ремень и полотняный картуз. Но лямки, ремень и тем более полотняный картуз – это ничего, когда у мужчины есть плечи, руки и живот со спиной. У Григория все названное было, как у чемпиона по турнику в «Хронике дня» перед картиной в кинотеатре имени Щорса.
Когда Григория еще недообсуждали, я уже со всех своих сил мечтала переехать к Григорию в комнату в общежитии, записаться в очередь на квартиру как молодая семья и прожить с Григорием как с мужем все время до обоюдной смерти от чего-нибудь нестрашного.
Конечно, я сразу полюбила Григория. Мне невысокий рост Григория сразу стал безразличный. Я подумала, что большая любовь может быть и с маленьким ростом.
Я в обед начала ходить гулять по территории с прицелом на Григория.
Кранов было три штуки, а кран Григория – самый подъемный на самый верх. Баржи тянулись к Григорию как я не знаю кто к чему, и я думала про себя как про баржу. «Не стой под стрелой!» – вроде кричал кран-Григорий барже-Тамаре. Баржа-Тамара вся сама по себе обмирала и становилась точно под стрелу. Баржа-Тамара тянулась к стреле, а потом вся сама по себе натягивалась на эту стрелу и выстреливалась спутником аж на орбиту Земли.
Через месяц среди всех барж в речпорту баржа-Тамара обогнала Америку и даже больше.
И вот мы с Григорием начали встречаться, гуляли по городу. А на пятой встрече Григорий позвал меня к себе в комнату: «Пойдем, Тамара, ко мне! Хлопцы на смене, посидим, отдохнем».
Я тогда еще ни с кем не отдыхала, хоть от подруг много знала про отдых с мужчинами. Я могла и не ходить к Григорию отдыхать, а сказать, что собираюсь отдохнуть с ним сразу после свадьбы. А только как же б я сказала Григорию про свадьбу, если сам Григорий про свадьбу ничего мне не говорил и не заикался про любовь ни копейки. Конечно, Григорий лез обниматься за мою талию и интересовался, как это я попадаю своими пальчиками в малюсенькие пуговичные дырочки на груди, и, может, у него тоже получится попасть своими пальчиками. Но где дырочки, а где любовь плюс свадьба.
Я про свадьбу Григорию не сказала, а сказала, что если что, мечтаю отдохнуть с Григорием ночью на лодочке, чтоб тихонечко сидеть, колыхаться на водичке, смотреть на звездочки и всё.
Григорий обрадовался и пообещал.
Через день Григорий сказал, чтоб я приходила к нему на свидание туда-то и туда-то.
Конечно, никакой лодочки на водичке не было. Конечно, мы никуда не сели, а сразу легли, куда пришлось.
Пока Григорий только ложился, я звездочки видела. А когда Григорий лег, звездочки до меня уже не доходили, потому что спотыкались об спину и голову Григория.
Когда Григорий вытек из меня и утек не знаю куда, я спросила, когда будет наша свадьба.
Григорий спросил, почему я не сказала, что девушка, и зачем мне свадьба, если я сама и всё.
Через три дня я уже смотрела дальше кранов, на другой берег речки – раздольный, луговой и для справедливости мечтала, чтоб от родителей Григория сбежало все их гадское сарайство.
Алла Хемлин - писатель.
комментарии(0)