Пряничный любовник с вишенкой

Аня взяла пряничного человечка и с наслаждением откусила ему голову.  Борис Григорьев. Женщина в цилиндре. 1919. ГТГ

Аня затянулась в последний раз, загасила окурок и пристально посмотрела на стоящую рядом фотографию. Сергей, Сережа, Серенький, Серёня. С карточки на нее уставилось простоватое лицо молодого мужчины с небольшими усиками.

«Если не знаешь, что делать, – пеки пироги», – говаривала Анина бабушка.

Аня вздохнула и достала глубокую миску, в которую просеяла через дуршлаг муку. Оранжевое дно посудины покрывалось белыми сугробами, напоминая о недавнем зимнем счастье. Потом щедрой рукой нарисовались прогалины ржавыми разводами корицы, незаметными мускатным орехом и разрыхлителем. В отдельно взятой миске наступила ранняя весна. Яркие яичные желтки известили о приходе лета с его одувановым солнцем. А растопленное сливочное масло намекало на пришествие ранней осени. Год счастья в простой алюминиевой миске. Аня засучила рукава и сильными, но нежными движениями скульптора стала замешивать тесто.

Сформировав упругий комок, вооружилась скалкой и раскатала небольшой пласт. Острым стилетом вырезала человечка. Ручки, ножки, огуречик…

Две изюминки – глаза, маком ювелирно выложила растительность на лице. Губы – мармеладки. На груди алым сердцем – вишня. Чего-то не хватало. Аня ухмыльнулась и прищепила человечка в районе междуножья. Удивительным образом примитивная фигурка обрела черты некогда любимого и когда-то любящего человека.

Сергей, Сережа, Серенький, Серёня.

Человечек, не переча, пошел в жаркое нутро духовки. А Аня достала из резного буфета синюю стеклянную бутылку, водрузила ее на стол. Рядом встал тяжелый бокал резного венецианского стекла, за ним – старинный подсвечник с оплывшей свечой.

Выпекаясь, человечек источал пряный запах корицы, аромат сладковатого теста и горьковатый дымок прогорклых надежд.

В готовом виде пряник еще больше был похож на прототип. Загоревший, с усталой поволокой в глазах и с аппетитно торчавшей пряничной пиписькой.

Аня зажгла свечу и налила в бокал кроваво-красную жидкость. Поднося вино к губам, она уронила каплю на пряничного человечка. Алкоголь впитался в коричное тельце, оставив после себя еле заметное пятнышко.

Это символично, решила Аня, не колеблясь взяла фотографию и поднесла к огню. Сергей, Сережа, Серенький, Серёня скорчился от жара и покрылся гарью. Аня бросила догорающий снимок на блюдце. Взяла пряничного человечка и с наслаждением откусила ему голову. Потом ручки, ножки. На столе лежал безликий огуречик с пупырышком.

А на потолке неистовствовали тени. Растительные узоры сменялись силуэтами людей ушедших эпох, трагедии, драмы, комедии. Черная свеча роняла угольные слезы на мраморный постамент подсвечника.

Аня вытерла губы полотняной салфеткой и равнодушно воткнула острие стилета в запекшуюся вишенку.

Коричный Сережа оказался ничем не хуже имбирного Валеры, мятного Аркадия и шоколадного Николая.