Конь мистера Стивера

Управляться с лошадьми – проще простого. Фото Александра Анашкина

Как-то за завтраком миссис Перкинс сообщила, что мистеру Стиверу пришлось уехать по делам, и спросила, не присмотрю ли я сегодня за его конем. Мне никогда не приходилось иметь дело с лошадьми. Не будь я таким оптимистом, поручение мистера Стивера могло ввергнуть меня в уныние. Однако я заверил миссис Перкинс, что готов заняться конем.

– Ты ведь знаешь, как управляться с лошадьми? – уточнила она.

Вместо ответа я уверенно подмигнул. На самом деле я знал так мало, что предпочел ничего не отвечать, чтобы не выдать себя. После завтрака я взял щетку для чистки лошадей и зашагал к конюшне. Делать там оказалось особо нечего: Стивер уже насыпал овса на завтрак. Конь ел, а я осматривался. Конь тоже огляделся по сторонам и пристально посмотрел на меня. Наше общение проходило в полной тишине. Я нашел взглядом кормушку, уселся на перевернутое ведро и принялся разглядывать животное. Лошади бывают всякие. Некоторые без малейших угрызений совести лягнут вас копытом и даже не оглянутся узнать, что с вами стало. Такие мне не по нутру. Я засомневался, не относится ли питомец Стивера к их числу. Около полудня я снова пошел на конюшню. Все в порядке. Мистер Стивер не сказал, что дать коню на обед, так что я наполнил ведро овсом и смело направился к кормушке. При виде овса конь чуть не расплылся в улыбке: он явно обрадовался. Я насыпал овса в кормушку наклонившись – так, что коню открылся прекрасный вид на мою идеальную прическу. Я выпрямился как раз вовремя, чтобы не лишиться и прически, и самой головы: конь прижал уши, разинул пасть и выглядел так, словно вот-вот совершит убийство. Я ретировался, снова наполнил ведро, взобрался повыше и высыпал овес прямо на коня. Он вскинул голову – так резко, что я оказался на полу, лишившись и ведра, и точки опоры, ударился об острый край бочки, сделал пару кувырков и застрял под сенокосилкой. Ведро упало в стойло и каким-то таинственным образом зацепилось за ноги зверя. По конюшне прокатился такой шум, какого я в жизни не слышал, – а ведь я женат уже восемнадцать лет. Пока я боролся с сенокосилкой за свою свободу, ужасный зверь бил копытами и издавал самые противные звуки, какие только можно представить. Выбравшись на волю, я увидел в дверях миссис Перкинс: она услышала шум и поспешила на помощь. Под мышкой у нее были три печных конфорки, одну из которых миссис Перкинс уже собиралась запустить в коня. Я страшно разозлился:

– Убирайся, идиотка несчастная! Хочешь мне голову размозжить?

Я прекрасно помнил, как однажды миссис Перкинс швырнула какой-то предмет, и я едва не лишился глаза, хотя и находился на другом конце дома. Она ушла. В ту же секунду конь успокоился, но от ведра уже ничего не осталось – даже клейма производителя. Конь стоял с полузакрытыми глазами и, кажется, пребывал в раздумьях.

– Повернись, – приказал я, похлопав его по спине.

Он и ухом не повел. Тогда я взял вилы и стукнул его черенком по ноге. Он тотчас взбрыкнул задними копытами. Вилы вылетели у меня из рук, с грохотом ударились о стену и отлетели обратно. Конец черенка с такой силой стукнул меня по макушке, что я сполз на пол и решил, что пришел мой последний час. Я ушел в дом, но вдруг подумал, что лошадка просто хочет размяться. И рассмеялся про себя, предвкушая, как буду гонять коня по двору. Больше в тот день я не смеялся. Отвязав животное, я задумался, как мне вытащить его из стойла, не вынося на руках. Подтолкнул, но конь не тронулся с места. Взглянул ему прямо в морду, прикидывая, что бы такое сказать, когда конь вдруг сам решил проблему: развернулся и бросился к выходу. Я – за ним, крепко держась за веревку и ударяясь обо все стенки и перегородки. Миссис Перкинс, наблюдавшая за нами в окно, потом говорила, что мы неслись вприпрыжку как два дурачащихся мальчугана. Хотя с моей стороны эта припрыжка была совершенно непреднамеренной. Казалось, я уже на грани, отделяющей меня от иной, лучшей жизни. Конь сделал по двору несколько кругов, внезапно остановился, подался вперед, взбрыкнул задними копытами и метнул несколько комьев грязи на одежду, которую только что постирала и развесила сушиться на веревке миссис Перкинс. Сия прекрасная дама сидела у окна, и всякий раз, когда ужасный зверь давал мне секундную передышку, я бросал взгляд в ее сторону. Похоже, она была очень заинтригована. Но как только на выстиранную одежду полетела грязь, миссис Перкинс мигом возникла на крыльце с кочергой в руке и недобрым огоньком в глазах. Конь Стивера тут же встал на дыбы и попытался обнять меня передними копытами, подобно молоту для забивания свай. Я хладнокровно увернулся, хотя на спине выступил холодный пот. Вдруг я вспомнил, что много лет назад уже попадал в похожую ситуацию. У моего деда был белый конь, который не постеснялся бы лягнуть и самого президента Соединенных Штатов. Как-то дед отправил меня на пастбище и (ну зачем только он это сделал!) предложил: если я все время с трудом привожу коня домой, почему бы его не объездить. Видит Бог, мне самому такое бы никогда в голову не пришло. В тот день все шло как обычно: дедушкин конь сначала попытался перепрыгнуть через меня, потом столкнуть в грязную яму. Наконец встал на дыбы и, приплясывая, погнался за мной. Если бы догнал, то наверняка превратил в лепешку. Но я увернулся и ринулся от него со всей резвостью, какую только могла придать перспектива близкой смерти. Если бы наш президент на своем посту проявлял хоть половину моей тогдашней прыти, сегодня в Данбери работали бы семьдесят пять почтмейстеров, а не один. В конце концов конь притих, я подманил его и уселся верхом. Он на секунду замер и с дикой скоростью помчался по дороге. Я лег на него плашмя, вцепившись руками в шею. Когда мы доскакали до конюшни, я был уверен, что он остановится, но конь бросился прямо к двери. Притолока там низкая: для него места хватало, но меня бы точно сшибло. В следующее мгновение, растопырив руки и ноги, я уже с воплями катался в дворовой грязи. Все эти воспоминания промелькнули в голове, когда конь Стивера взвился в воздух, перепугав миссис Перкинс.

– Ты что, старый дурень! – воскликнула она. – Почему до сих пор не прекратил это буйство?

– Но как? – спросил я в отчаянии.

– Да есть сотня способов.

Типичный ответ женщины. Или политика. Конь резко бросился ко мне, и я в ужасе выпустил веревку. Он развернулся, обдав меня грязью, разорвал веревку и галопом помчался по улице с гулким топотом. У его шеи живописно развевались две юбки миссис Перкинс. Во всяком случае, так мне потом рассказывали. Сам я был слишком занят: отплевывался от грязи. Мистер Стивер получил своего коня обратно в целости и сохранности. Миссис Перкинс на время уехала к матери – прийти в себя. Что касается меня, то я стараюсь пойти на поправку как можно быстрее. 

Данбери (США)

Сокращенный перевод с английского Евгения Никитина.