Цитата из Драйзера

А где же деньги, которые должны быть в конверте?  Владимир Маковский. Письмо. 1883. Частное собрание

«Дзинк» – звякнуло письмо. Старый редактор открыл новый рассказ Иванова. Старый редактор знал Иванова 23 года. Именно столько существовал журнал. Первые рассказы Иванова он отправлял в корзину после прочтения первого предложения. Со временем он стал отправлять в корзину рассказы Иванова после прочтения абзаца. Но Иванов рос, с годами он стал писать лучше, но с годами менялся и вкус старого редактора, поэтому он все равно отправлял рассказы Иванова в корзину. Другой старый редактор давно бы поставил фильтр на письма Иванова, но старый редактор был ответственным человеком, он открывал все письма Иванова и всегда прочитывал хотя бы абзац.

Когда старый редактор отправлял письма в корзину, то обычно ничего не сообщал Иванову. Если честно, старый редактор никому ничего не сообщал. Изредка, когда его назойливо доставали, он вежливо писал: «Ваша рукопись не подошла, не отчаивайтесь, ждем новых», и обычно писатели ему больше не отправляли писем, но Иванов воспринимал его слова буквально. Если честно, старый редактор не понимал, почему Иванов уже 23 года шлет рассказы именно ему. Иногда он думал, что Иванов просто не знает другие журналы, и старый редактор даже хотел написать Иванову об этом, но передумал.

Вот и сейчас он открыл рассказ Иванова и медленно прочитал первое предложение. Первое предложение понравилось старому редактору. Тогда он прочитал первый абзац. Первый абзац ему тоже понравился. Старый редактор прочитал страницу и не удалил письмо Иванова. Потом прочитал три страницы, потом пять и не удалил, в конце концов, он прочитал рассказ до конца.

Некоторое время старый редактор сидел в замешательстве. В принципе, хотя он и дочитал рассказ до конца, его все равно надо было удалять. Это не был Чехов, или Набоков, или Аверченко, или Тэффи, но его удивило то, что он впервые за 23 года сумел до конца прочесть рассказ Иванова.

Старый редактор сглотнул, потер виски, встал из-за компьютера и пошел на кухню. Он налил себе воды и встал возле окна. За окном дети играли в футбол на спортивной площадке. Белая собака бегала за мячом и заливисто лаяла. Со стороны гор наползала сиреневая туча. Старый редактор допил воду. Вернулся к компьютеру и еще более внимательно перечитал рассказ Иванова. Ему снова удалось дочитать рассказ Иванова до конца. Он закрыл файл и лег спать. Ему снился Иванов – такой же старый, измученный и брошенный, одинокий, как и он сам. Иванов сидел на краю озера и удил рыбу. Иванов чему-то улыбался, и старому редактору от этого стало хорошо-хорошо прямо во сне.

Старый редактор открыл глаза, в темноте подошел к компьютеру, еще раз прочитал рассказ Иванова, тяжело вздохнул и удалил рассказ Иванова.

Письма

В университете я переписывался с Юрой. Он учился в Питере, а я в Москве. Я сочинял скучные письма о погоде, а каждое творение Юры фонтанировало креативом. То цитаты из классиков, то нарисованные картинки. Однажды он вложил в конверт дождик из разрезанных рублей (надеюсь, это была бутафория). Получив его, я долго думал, чем же мне ответить, ибо, как говорил выше, мои творения особой выдумкой не отличались. Я долго страдал и мучился, пока это не заметил мой грузинский друг Папуна Нижарадзе. Поняв суть проблемы, будучи потомственным князем и человеком с достатком, он произнес:

– Ээээээ, вышли ему рубль.

Я опешил, идти на почту мне не хотелось. К тому же я не обладал лишними средствами и сам едва-едва сводил концы с концами.

– Как, – спрашиваю, – это сделать?

– Ээээээ, – добавил Папуна, – просто вложи в конверт.

Я задумался. Конечно, рубль вкладывать в конверт было опасно, да и жаль мне было рубля (это два моих советских обеда), но в конце концов я взял желтый рубль с профилем Ленина, аккуратно его разгладил, вложил в конверт и опустил в почтовый ящик около нашего студенческого общежития. Вы, конечно, понимаете, что следующий месяц я провел в томительном ожидании ответа Юрика, и он наконец-то пришел. В этот раз Юра не блистал красноречием, но зато в конверте лежали три зеленых рубля. Я долго думал, что же мне делать, и опять обратился к Папуне. В этот раз Папуна предложил выслать пять рублей. Пять рублей были для меня просто гигантской суммой. На нее, покупая картошку и кабачки, можно было ужинать месяц. Я опять страдал и мучился. Увидев это, грузинский князь Папуна Нижарадзе сказал:

– Ээээээ, на тэбэ 5 рублей, шли Юрику, – и дал мне пять рублей.

Я сначала поотнекивался, но потом все-таки взял пять рублей Папуны и засунул их в конверт, опустил конверт в почтовый ящик и стал ждать ответ Юрика. Ответ пришел через 14 дней. В этот раз Юра был ярок и красноречив, он цитировал Лорку, Джонатана Свифта и «Финансиста» Драйзера. В конце цитаты Драйзера он сделал приписку, что послал мне 10 рублей, но в конверте десяти советских рублей не было. Я внимательно изучил конверт, полизал и понюхал его, еще раз перечитал письмо, но десяти рублей, присланных Юриком, не нашел. Я сходил на переговорный пункт и позвонил Юрику, но он уверял меня, что вложил в конверт 10 советских рублей. Я собрался уже идти на почту и ругаться, что мое письмо вскрыли, но тут меня остановил в дверях Папуна Нижарадзе.

– Ээээээ, Славик, не надо в нашей духовной стране ходить на почту. – Потом подумал и добавил: – Вот тебе десять рублей, – и достал из кармана космическую для меня купюру в десять розовых рублей с Лениным.

Деньги я, конечно, от Папуны не взял, но и на почту не пошел, да и вообще, зная веселый нрав Юрика, я скорее склонен считать, что он меня разыграл и ничего в конверт не положил.

Симферополь