К тетке, в глушь, в Саратов

Подданных надо все время чем-то занимать. Например, строительством пирамид. Василий Поленов. Большие пирамиды Хеопса и Хефрена. 1899. Государственный историко-художественный и природный музей-заповедник В.Д. Поленова

Писательские истории

Онегин и Чацкий

Сидели как-то Онегин с Чацким в трактире, выпивали, закусывали. Когда изрядно приняли на грудь, начали, как водится, спорить друг с другом.

– У меня дядя самых честных правил, – заносчиво говорит Онегин.

– Блажен, кто верует, тепло ему на свете, – с иронией отвечает Чацкий.

Онегин обижен, продолжает в запале:

– Имею счáстливый талант без принужденья в разговоре коснуться до всего слегка, с ученым видом знатока хранить молчанье в важном споре и возбуждать улыбку дам огнем нежданных эпиграмм.

– Свежо предание, а верится с трудом, – возражает Чацкий.

Онегин начинает выходить из себя.

– А я могу судить о том, как государство богатеет, и чем живет, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет!

– В России под великим штрафом нам каждого признать велят историком и геогрáфом! – насмешливо парирует Чацкий.

Онегин еле сдерживает гнев, произносит сквозь зубы:

– Ах, злые языки страшнее пистолета!

– Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей. – Чацкий по-прежнему спокоен. – К чему бесплодно спорить с веком? Обычай деспот меж людей.

Едкие, уверенные ответы бесят Онегина, ему страсть как хочется выказать превосходство перед соперником.

– А моего зовут Александр Сергеевич! – находит он довод.

– И моего зовут Александр Сергеевич, – невозмутимо возражает Чацкий.

– Мой – отменный пиит!

– И мой – отменный пиит.

Тут Онегин напрягся – что бы еще сказать – и вдруг выпалил:

– У моего цензором – сам царь!

А Чацкому крыть нечем. Ну, нечем, и все тут. Не выдержал он, вскочил.

– Карету мне, карету! – кричит. – Поеду к тетке, в глушь, в Саратов!

И уехал.

Салтыков-Щедрин и кондуктор

Однажды ехал тверской вице-губернатор Михаил Евграфович Салтыков на поезде. Разумеется, первым классом. Кондуктор стал проверять билеты. Подходит к Салтыкову, тот протягивает билет. «Вы же Салтыков-Щедрин?» – спрашивает кондуктор. «Да», – отвечает Салтыков. «А где билет на Щедрина?» Салтыков-Щедрин был сатириком, а кондуктор – юмористом.

Спор писателя с врачом

Чехов-врач и Чехов-писатель постоянно спорили друг с другом. «То, что делаю я, гораздо важнее, – решительно говорил Чехов-врач. – Лечить людей, облегчать их страдания. Что может быть благороднее и полезнее?» Чехов-писатель с тонкой улыбкой отвечал: «А я показываю людям, каковы они. Я помогаю людям разобраться в себе. Разве это не важно?» Чехов-врач сердился: «Никому это не помогает. Люди не умеют видеть себя, когда читают про кого-то другого. Ты всего лишь забавляешь их. Ты пишешь для развлечения». «По-твоему, в этом есть нечто унизительное?» – удивлялся Чехов-писатель. «Каждый занимается своим делом. Но если есть выбор между ремеслом врача и писаки, стоит предпочесть первое». – «Зато я больше тебя получаю», – весело возражал Чехов-писатель. «Ну… в последние годы это так, – неохотно соглашался Чехов-врач. – Но деньги – отнюдь не всё». «Хватит брюзжать. Пойдем, выпьем», – предлагал Чехов-писатель. «Не хочу», – ворчал Чехов-врач. «Пойдем. Я плачу». «Платишь?! Тогда идем», – с легкостью соглашался Чехов-врач.

Михаил Булгаков и Мастер

Когда Михаил Булгаков начал писать роман «Мастер и Маргарита», в нем поначалу не было ни Мастера, ни Маргариты. Мастер говорит ему: «Михаил Афанасьевич, ну как так?! Роман называется «Мастер и Маргарита», а в нем ни меня, ни Маргариты». Булгаков подумал: «А ведь верно. Странная получается ситуация…» И ввел в роман и Мастера, и Маргариту.

Алексей Толстой и инженер Гарин

Петр Петрович Гарин был тихим, спокойным человеком, без всякого увлечения занимавшимся инженерным делом. Красный граф Алексей Толстой вынудил его изобрести гиперболоид, стать тщеславным, аморальным типом, уехать за границу, связаться с беспринципным американским миллиардером Роллингом. В отместку Гарин стал являться Толстому во сне и грозить порезать лучом. «Черт знает что! – жаловался Толстой очередной жене. – Сумасшедший какой-то. Дари после этого яркую жизнь героям…»

Всемирная история

Джосер и его пирамида

– Нет ничего страшнее безделья, – объяснял своим чиновникам древнеегипетский фараон Джосер. – От безделья всякие вредные мысли заводятся. А потом и вредные действия появляются. Подданных надо все время чем-то занимать.

– Чем же нам их занять? – удивились чиновники.

– Надо заставить их что-нибудь делать. Например, строить пирамиду.

– А как мы им объясним, зачем надо строить пирамиду? – заволновались чиновники.

– О древнеегипетские боги! Сами вы ничего не можете придумать!.. Ну, скажите, что это погребальная пирамида и меня в нее положат после смерти.

Восхищенные умом фараона чиновники так и поступили. Через несколько десятков лет пирамида была построена.

Потом в Древнем Египте еще много веков строили пирамиды. И никаких вредных действий до появления там древних римлян не случалось.