Пробка

– Папочка, а мы скоро увидим динозавриков? – слышится из-за моей спины.

– Скоро, доча, – отвечаю я.

За окном худой крестьянин, одетый в домотканые рубаху и портки, не выказывая ни малейшего рвения, бороздит сохой землю. Лошаденка у него под стать хозяину – заморенная и двигается, словно старый насквозь проржавевший робот. Еще там есть поле, лес на его краю, небо, солнце. Все как в обычном мире, только пятьсот лет назад.

– Мы стоим здесь уже час, – сообщает жена.

В голосе ее слышатся прокурорские нотки.

Я думаю о том, что на самом деле от силы минут пятнадцать, но уточнить не решаюсь. Вот только перебранки с супругой мне сейчас не хватает. Впрочем, молчать тоже опасно.

– Ты права, – говорю я.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Ну, можешь взглянуть, как там с пробками обстоит дело на двух других линиях. Придется начинать все сначала, но если там свободно, шкурка выделки стоит. Сайт ты знаешь.

Да, пусть повозится. Чем бы дите ни тешилось, лишь бы не плакало.

– Пап, а динозаврики страшные?

– Большие, но не страшные.

– Дорогой, мне вдруг пришло в голову, что ты надумал показать нашим детям охоту хищников со всеми ее мерзкими подробностями. Учти, это плохая мысль.

– Успокойся, меня заверили, что предоставленный нам часовой кусочек полностью свободен от насилия. Небольшое стадо травоядных динозавров пасется на отмели. Не более.

Курить хочется просто невыносимо, но я терплю.

– Папа, а как у динозавриков выглядит насилие?

– Они просто неаккуратно едят. Примерно, как ты, когда у тебя на завтрак манная каша.

– Не люблю манную кашу. Они ее тоже не любят?

– А вот они очень любят и потому выросли такими большими и сильными. Милая, ну что там с пробками?

– По десятибалльной шкале – десять, на оставшихся двух линиях. Это плохо, да?

– Хуже, чем здесь.

– А почему во времени только три линии? Мне казалось, оно везде и, значит, по нему можно путешествовать куда угодно.

– Это по пространству можно путешествовать в любую сторону, а в прошлое – только по линиям. В данный момент прокладывают четвертую, но дело идет так медленно, что она работает пока только до эпохи первых Крестовых походов. Есть еще с десяток линий, протянутых частными компаниями. Вот по ним ехать одно удовольствие, но за это приходится платить. Нам не по карману.

– То есть будь у нас больше денег…

Я перестаю слушать. Это умение, которому обучаешься году на втором семейной жизни. Если к нему нет таланта, развод неизбежен. У меня оно наработано настолько, что стоит пожелать – и голос жены тотчас превращается в тихое жужжание, словно рядом с тобой бьется о стекло большая муха. Ты же в это время можешь думать о чем угодно. Вот, к примеру, о том, что справа на сиденье стоит большая сумка, а в ней целых шесть банок пива, холодных и тяжелых. А дыхнуть тебя заставить некому, поскольку опасности с кем-то столкнуться нет. На одной и то же реперной временной точке два объекта из реального времени находиться не могут. Кстати, поэтому здесь пробки постоянно и возникают.

Вдруг мысли о пиве напрочь вылетают у меня из головы, поскольку я вижу, как передо мной на курсовом экране зажигается желтый огонек. Это означает, что путь на одну реперную точку свободен. Я тотчас жму кнопку хода. Нет сомнения, что в этот момент еще какое-то количество таких же бедолаг делает то же самое, а продвинется вперед тот, кто опередит всех прочих на долю секунды. Хм… Я оглядываюсь. Да, все верно, мы перенеслись на целый год. Правда, ничего за окном не поменялось. То же поле, и все тот же мужичок ковыряет сохой землю. Погода, думаю я. Год назад здесь было ясно, а теперь пасмурно. И шляпа у крестьянина другая. Или это мне только кажется?

– Дорогой, мы планировали все сделать быстро. Ты говорил, пять минут на дорогу туда и пять обратно, а на самом деле… Я к Марианне на чай опоздаю.

– Кто знал, что тут пробка, – говорю я, – да еще такая большая?

– А нельзя нам настроить машину времени, чтобы прилететь минут через десять после того, как вылетели? Или лучше – секунду спустя?

– Нет, – говорю я.

– Пап, а почему?

– Потому, сын, что мы все живем в определенном времени. Оно как воздух, и мы захватили его с собой в машину. Ускорить или замедлить его скорость мы не сможем и, таким образом, вернемся домой через столько часов и минут, сколько займет наша экскурсия.

– Жаль. А то зашел в машину времени, выучил все уроки, потом вышел, а у тебя в запасе еще целый вечер для игр.

– Братику бы только играть со своими тупыми приятелями.

– Ненавижу тебя!

За спинкой моего сиденья начинаются яростные военные действия. Опыт в их подавлении у моей супруги глобальный. Вмешавшись, она железной рукой устанавливает мир и покой.

Я в это время напряженно слежу за экраном. У меня ощущение, что после следующего переноса откроется свободный путь. Тогда мы рванем так, что возникающие на экране желтые точки сначала сольются в непрерывную ленту, а потом станут красной полосой предельной скорости передвижения. И конечно, это не более чем самообман, но противиться ему я не могу. Глаза – на экране, палец застыл над кнопкой.

– Папа, а мы скоро двинемся?

– Вот сейчас.

– Что-то не верится.

– Все будет хорошо, сынок, все будет хорошо.

– Пап, а можно я выйду и сниму этого крестьянина поближе? – спрашивает мой отпрыск. – Если не выйдет сделать ролик о динозаврах, то я хотя бы получу этот. Назову его «Древний ручной труд». Думаю, он может собрать какое-то количество лайков.

– Сын, я тебе уже объяснил принцип невмешательства, – объясняю я. – Он действует на большом куске дороги, и мы его еще не покинули. Здесь, как только появляется вероятность соприкосновения нашего времени с прошлым, путешествие прекращается. То есть, попытавшись открыть дверцу машины, ты просто спровоцируешь возвращение обратно в точку вылета. Придется все начинать сначала.

– Значит, я не смогу потрогать и динозавриков?

– Сможешь. По контракту мы имеем право в любой момент купленного нами часа остановить наружное время и выйти, прогуляться, устроить пикник. Вот и потрогаешь. Потом, правда, придется с помощью специального прибора выдернуть этот кусок времени из общей его ткани, но я знаю, как это сделать.

– Пап, а почему мы не можем сделать это сейчас?

– Сын, вспомни о принципе невмешательства. Здесь время еще недостаточно истончилось. Без швов выдернуть из него кусок, чтобы уничтожить следы нежелательного контакта, не получится.

– Дорогой, вместо того чтобы читать детям лекции, придумай, как выбраться из пробки.

Ну что тут можно сказать? Я скребу в затылке и ничего не говорю. Мы все молчим минуты три, не меньше. За это время мужичок успевает вспахать целую борозду.

Наконец жена сообщает:

– В следующее воскресенье телепортнемся на Марс. Удобно, быстро, дешево. И познавательно. Там можно развлечься не хуже, чем в этом противном, скучном прошлом.

– Да, дорогая, ты права. Так мы и сделаем. В следующее воскресенье.

Я говорю это, по-прежнему не отводя глаз от курсового экрана. Я знаю, точка на нем появится сейчас. Уверен. Главное – вовремя нажать на кнопку.