Сфинкс

Куда они все едут? Зачем едут? Фото Интерпресс/PhotoXPress.ru

Чтобы иметь возможность смотреть на женщину свысока, следует уступить ей место в общественном транспорте.

– Вы не могли бы поставить сумку на полку, а то тяжело держать… – раздался над моей головой женский голос.

Я встал, открыл глаза, взял из рук женщины сумку и поставил ее на полку. Сумка показалась мне легче пушинки. Возвращаться на свое место мне стало почему‑то неудобно, и я предложил его женщине. На нее я так и не посмотрел. Она усмехнулась и села. Усмешку я почувствовал спиной.

Я отошел к другому сидению этого же ряда и бодрым взглядом стал пристально рассматривать проносящиеся за окном пейзажи, стараясь надежно контролировать выражение лица.

Электричка была непоправимо полной. Я с тоской подумал о предстоящих полутора часах стойбы, и мысли мои, конечно же, вернулись к этой женщине. Едва я подумал о ней, как почувствовал, что она смотрит на меня. Я поспешил выразить на лице полнейшую безучастность, призванную сотворить мое алиби: никто не нарушал мой покой, я как стоял, так и стоять буду, не я сидел, не меня подняли… Для верности я стал твердить про себя: «Ничего, ничего, ничего… Это в порядке вещей…» Как говорится, доведи ситуацию до абсурда, и тебе все станет ясно.

Но чем больше я старался, тем меньше у меня получалось. Мне уже казалось, что женщина не сводит с меня глаз, что она видит меня насквозь, читает меня, как книгу, и смеется‑смеется‑смеется надо мной! Я готов был провалиться сквозь вагон. Но весь ужас был в том, что я никак не мог отделаться от ощущения, будто уже все пассажиры наблюдают за мной и ждут исхода внутренней борьбы.

Стараясь, чтобы это было незаметно для окружающих, и прежде всего для НЕЕ, я как бы невзначай посмотрел в другую сторону: недалеко от меня, в противоположном ряду, пустовало место. Я уже готов был сделать шаг, но меня спасла вероятность: ОНА же заметит! Стой, сказал я себе, где стоишь, и причеши свои мысли: пока ты мыслишь – ты неблагонадежен.

Приходя в себя от сознания, что только что был на краю гибели, я нечаянно глянул в ЕЕ сторону. ОНА спала (дремала, неважно – закрыла глаза)! Глубоко вдохнув, я осторожно выпустил воздух, чувствуя, как тяжело бьется мое сердце. Но тут беспокойство вновь охватило меня: ОНА могла уловить движение моего взгляда и вовремя закрыть глаза, чтобы успокоить меня и продолжать наблюдать за мной. Я решил проверить: несколько раз молниеносно бросал на НЕЕ взгляд, но лицо ЕЕ по‑прежнему оставалось безмятежным. С глупой радостью, принимая от себя последние слова, я постепенно успокоился.

Вернувшись к действительности, посмотрел на часы: до столицы было все те же полтора часа, ну, может, минутой‑двумя меньше. Мне ничего не оставалось, как тешить себя надеждой, что на подступах к серокаменной народ рассосется.

Прежде чем позволить себе осмотреться, я еще раз глянул на НЕЕ. Затем по какому‑то наитию бросил взгляд в ту сторону, откуда ОНА пришла (почему я решил, что ОНА появилось именно о т т у д а, не знаю). Внимательно осмотрев оба ряда, я обнаружил нескольких особей мужского пола, чей возраст вполне позволял уступить даме место. Черт возьми, почти никто из них не спал! Какого же дьявола ОНА обратилась именно ко мне? Ну конечно же! Как я сразу не догадался? ОНА же специально обратилась ко мне, наперед зная, что я не только выполню ее просьбу, но и уступлю ей место! Как говорится, доведи ситуацию до абсурда, и тебе все станет ясно.

Вместо того чтобы радоваться оказанному мне доверию, я полностью отдал себя во власть раздражения. Странное дело, злился я не на НЕЕ, а на тех, кто сидел себе в ус не дуя и пребывал в состоянии самосозерцания. Дальше – больше. Я уже кипел от ненависти ко всему вагону, ко всей электричке. Взбесились они все, что ли? Куда едут, зачем едут? Делать им нечего! Моя ненависть перекинулась уже на Град‑искуситель, что каждый божий день с утра заглатывает толпы пригорожан, а вечером выплевывает, так и не переварив. К счастью, неожиданно пришедшие на память блоковские строки:

И встретившись лицом с прохожим,

Ему бы в рожу наплевал,

Когда б желания того же

В его глазах не прочитал…

– меня успокоили.

…Время прошло удивительно незаметно. До конечной остановки оставались считаные минуты. Поддавшись странному желанию, решился на дерзкий поступок: выйдем, и я спрошу у НЕЕ, прав ли я был в своих предположениях.

Посмотрел в ЕЕ сторону: на моем месте сидела другая женщина.

А ведь оно и к лучшему: мало сморозить глупость – важно, чтобы ее не заметили.