Соитие и смерть

Когда кругом монстры, надо тоже стать монстром. Теодор де Бри. Сцена каннибализма. Гравюра 1592 года

Неприглядное зрелище

Кирилл был программистом и страдал от одиночества. Большая часть его жизни промелькнула как бегущая строка, за рассматриванием крупы электронного кода.

Из школьного курса биологии он усвоил: главное отличие животных от растений состоит в том, что животные активно ищут партнера, а растения пассивно ждут благоприятного момента.

Впрочем, пьяные соития со случайными подругами избавили его от всяческих иллюзий. Он ожидал эмоционального слияния, а уходил в полном недоумении, кляня себя за собственную бесчувственность.

В школе он был влюблен в девочку Таню. Однажды он даже держал ее за руку, когда они разбирали залежи стульев в актовом зале. Но это было в далеком прошлом, и только цифровой чифирь изредка пробуждал воспоминания. Поэтому Кирилл отлаживал алгоритмы почти так же тщательно и благоговейно, как верующий перебирает четки.

Писать о Кирилле противно, скажу лишь, что он умер в 34 года от алкоголизма.

* * *

Таня писала стихи, полные уникальной интонации и гаммы, контрастов и афористичности. Она немного погуляла по молодости, но осмотрительно вышла замуж. Брак не играл в ее жизни сколько‑нибудь значительной роли, и насыщенные смыслом слова уже не удовлетворяли.

К сорока годам она представляла собой довольно неприглядное зрелище. Сильнее всего пострадали ее нервы. Ей еще хватало привлекательности, чтобы кто‑нибудь польстился на ее декоративную плоть, но она воспринимала себя самокритично, не желая никого угощать расползающейся грудью и дряблыми боками.

«Что такое жизнь, как не большое число маленьких впечатлений?» – утешала она саму себя. Впечатлений было достаточно, но с каждым годом они становились всё мельче и мельче.

Долгая жизнь Тани не имеет никакого значения, поэтому можно считать, что к этому времени она тоже умерла. Трудно писать, если тебе противны собственные персонажи.

Зомбифилия

Однажды я проснулся и понял, что человечество обречено. Как и следовало ожидать, зомби‑апокалипсис наступил незаметно. Со стороны могло бы даже показаться, что жизнь продолжается своим чередом. Зомби сновали по улицам, совершали свои бессмысленные, чисто рефлекторные действия, поглощали тошнотворную пищу. Они бродили в одиночку, объединялись в бизомбические и тризомбические группы, ездили на автомобилях, курили и издавали нечленораздельные звуки. И если бы не их тупые, лишенные малейших проблесков мысли взгляды и не следы трупного разложения на их лицах и конечностях, даже такой проницательный наблюдатель, как я, мог бы ошибиться.

При их количественном превосходстве и моей полной неподготовленности к такому повороту событий мне оставалось только стать одним из них. Я вышел к ним и, приоткрыв самые уязвимые и аппетитные части своего тела, покорно ждал укуса‑избавления. Ждал, однако, без всякого результата.

По‑видимому, зомби‑вирус поразил мозги этих несчастных существ сильнее, чем я наивно предполагал. Они даже отшатывались от меня со странными судорогами, которые можно было бы принять за недоумение, если бы не нелепость самой мысли, будто зомби способны испытывать какие‑то чувства. А некоторые гримасы на их безобразных лицах были похожи на испуг, что, конечно, полностью исключено, учитывая, что эти существа утратили не только самосознание, но и инстинкт самосохранения.

Мое внимание привлекла одна зомби‑девушка в мини‑юбке – при жизни, вероятно, красавица. Она излучала зомби‑сексуальность, к которой примешивался трупный запах. Можно было бы даже предположить, что она пыталась заглушить этот запах изысканными духами… ну, если допустить такую нелепость, будто зомби способны на сознательные целенаправленные действия.

Сбросив с себя лишнюю одежду, я направился к ней, всем своим видом демонстрируя, что не имею никаких других целей, кроме полового удовлетворения. Реакция девушки‑зомби была совершенно неадекватной: издав какой‑то пронзительный гортанный звук, она бросилась в гущу других зомби, даже не сделав попытку меня укусить.

Наконец зомби обратили на меня внимание и стали собираться, правда, на некотором отдалении. Было очевидно, что раз они не кусают меня, то единственная возможность для меня стать таким же, как они, это укусить самому. Я выбрал зомби‑юношу в футболке, шея которого оказалась в пределах досягаемости. Но зомби оказался ловчее, чем я думал, и лишил меня возможности подцепить зомби‑вирус.

Пока я валялся с разбитым лицом на асфальте, подъехали зомби в специфических костюмах, говоривших о том, что до эпидемии они были полицейскими. По‑видимому, какие‑то рефлекторные программы продолжали действовать в их искалеченных мозгах, поскольку они скрутили меня и отвезли в другое место. До зомби‑апокалипсиса это было какое‑то медицинское учреждение. Во всяком случае, зомби там ходили в белых халатах. Бедняги совершенно не понимали своего плачевного состояния. В силу навыка и привычки они кололи меня шприцами и насильно заставляли пить таблетки, причем так настойчиво, будто совершали какие‑то осмысленные действия. Своими атрофированными мозгами они не понимали, что им достаточно всего лишь укусить меня, чтобы я стал таким же, как они.

Там были еще какие‑то зомби, к которым зомби‑врачи относились, как настоящие врачи относились к пациентам до эпидемии. Было забавно наблюдать за этими зомби‑играми и потугами зомби имитировать человеческие действия и человеческую речь. Они долго приносили мне свою тошнотворную пищу, и я тщетно пытался им объяснить, что ем только сырое свежее мясо, как все нормальные люди. Странно, но в итоге они уступили. Казалось, они догадались, что меня не затронул зомби‑вирус. Но одного взгляда на их разлагающиеся лица было достаточно, чтобы не питать никаких иллюзий. Я просто скорректировал привычки этих безмозглых биомеханизмов своим упорством.

Вот уж несколько лет я с нетерпением жду своей зомбификации. Мое положение можно было бы счесть вполне сносным, если бы не чувство одиночества, столь естественного для последнего живого человека в обществе зомби. От скуки я сочиняю стихи, довольно неплохие, насколько могу судить: «Я люблю смотреть, как умирают зомби./ Зомби умирают не спеша,/ Конвульсируя без всякой пользы,/ От пуль, ударов, лезвия ножа». Иногда окружающие зомби имитируют бурные аплодисменты. Я не теряю надежды стать одним из них. Какое же это будет счастье, когда я… нет, не почувствую себя зомби (они не испытывают чувств), а просто… проснусь обыкновенным полноценным зомби.