Шерсть дыбом

Рязанские красавицы и сердце разобьют, и в депрессию вгонят. Абрам Архипов. Крестьянская пригородная девица(Рязанская пригородная девица). 1928. Рязанский государственный областной художественный музей им. И.П. Пожалостина

Познакомился на фуршете в галерее с молодой документалисткой из Питера Машей, которая приехала в Нью-Йорк снимать фильм о Довлатове. Обменялись контактами, но вытянуть ее на встречу было делом сложным. Каждый день она была очень занята. Ну вот наконец выдалось у Маши окно. Через неделю ей уже лететь назад. Поехали в район, где жил Довлатов, вожу ее, показываю. Меня хлебом не корми – дай поговорить о русской литературе. Целый час рассказывал все, что я знаю о Довлатове и как он на меня повлиял или не повлиял. Мне только дай волю поразглагольствовать перед красивой девушкой. Не остановишь. Наконец я выложил все, что знал, и выдохся. По идее, после такой замечательной лекции у Маши не было другого выхода, как в меня влюбиться. Она посмотрела на меня:

– Перейдем к делу. Ты мне можешь дать пять тысяч долларов, чтобы окончить нью-йоркскую часть проекта?

Я опешил:

– Нет, конечно. Откуда у меня такие деньги?

– О, боже! Как я устала! Я приехала из России за свой счет искать американских спонсоров для этого фильма. Выяснила, что ни один из американцев никогда о Довлатове не слышал и никто ничего не даст. А ведь Довлатов много публиковался в «Нью-Йоркере». Все русские графоманы, с которыми я здесь знакомлюсь, треплют языком о своем видении Довлатова и как они пишут не хуже, если не лучше, чем он, а ни копейки дать не хотят. Сколько раз я уже слышала всю эту лапшу, что ты мне сегодня на уши вешал, в разных версиях в Питере и Нью-Йорке! Все эти места, по которым ты меня водишь, я уже сто раз видела! Меня от этого всего тошнит! Ты такое же нищее трепло, как и они все! Какая я дура, что на тебя вечер убила! Лучше бы встретилась с этим узбеком, у которого свой ресторан недалеко от дома Довлатова. Спокойной ночи! – и направилась в метро.

В Лувре висит

Дарю свою книгу «Новое Макондо» иммигранту, который в Америке с десяти лет. Сейчас ему уже около сорока. Он говорит:

– О, я знаю, что такое «Макондо». Я слышал это слово много раз. Сейчас вспомню откуда. Не говори! Конечно! Все, вспомнил! Оно в Лувре висит. Джокондо, кажется, или Макондо! Это оно и есть? Правильно?

Раненный в голову

Есть у  меня знакомый Юра. Очень хорошо зарабатывает. 55 лет. Никогда не был женат. Живет до сих пор с мамой, хотя вполне бы мог себе позволить и сам снимать. Но так, мама сказала, дешевле. Встретил Юру в метро. Рассказывает, что купил себе двухнедельный тур по Кавказу: Грузия, Армения, Азербайджан. Три дня будет в Тбилиси. Я ему говорю:

– У меня есть знакомая грузинская поэтесса. Давай я тебе дам свою книгу ей передать, а она тебе Тбилиси покажет.

Юра вспыхнул, как будто я ему предложил банк ограбить:

– Сколько эта грузинка тебе отстегнет, чтобы ты помог ее вывезти в Америку?! Меня мама предупреждала против таких аферистов, как ты!

Мир рухнет

Встречаю знакомого, работающего в зоопарке. Он спешит поделиться:

– Саша! Я должен тебе рассказать про свою последнюю любовную интрижку. Я убираю за медведями, а она – вольеры с тиграми. Как, что и где мы там вытворяли! Я никогда не передам словами. Ты должен об этом написать. Человечество должно об этом узнать! У медведей шерсть дыбом вставала. Тигры прикрывали лапами глаза тигрятам. Мир уже никогда не будет прежним после этого рассказа.

Встречаю знакомую медсестру:

– Саша! Ты должен написать эту историю! Если ты не напишешь, потомки нас не простят! У меня в палате умирает старая итальянка. Собралось в коридоре и в палате около тридцати ее шумных и крикливых родственников. Она еще живая и всё слышит, а они звонят в похоронные дома, кладбища и торгуются. Назначают день похорон. Ругаются. Подрались. Звонят какому-то крестному отцу, чтобы он рассудил. Ты должен об этом написать. Мир просто рухнет после твоего рассказа.

Рязанские страсти

Знакомый американский славист Ирвин крутил роман с русской девушкой Катей из Рязани. Переехал даже туда. Девушка английского не знала. Потом Катя его прогнала, и расстроенный американец впал в депрессию, вернулся в Америку и написал на английском целый роман «Красавица из Рязани». Вышел он в маленьком, но престижном издательстве. Критики хвалят. Прислал Ирвин экземпляр и в Рязань. Катя крутила эту книжку в руках, крутила. Что с ней делать? Но ведь любопытно, что там. Потом нашла себе местного бойфренда Фёдора, который знает английский, и заставляет его теперь по вечерам вслух читать и синхронно переводить. Даже самые интимные моменты. И не один раз эти самые моменты. С чувством, тактом, расстановкой. У Федора теперь тоже депрессия. 

Нью-Йорк